Поражает даже не этот рекордный беспроигрышный факт. Изумляет другое. Об уникальной и самой титулованной фигуристке-парнице, которая лихо оккупировала золотой подиум (она ведь еще и 11 раз чемпионат Европы покоряла), разумеется, написаны тысячи статей (больших и маленьких), в различных справочниках (не только спортивных) обязательно есть коротенькая заметка или целая глава про Роднину. Но почти все эти пафосные и железобетонные, простите, тексты не раскрывают, как мне кажется, сути великой ледовой артистки. При их изучении складывается впечатление, что речь идет не о человеке, а о лошади: «появилась на свет», «росла», «достигла», «побеждала», «опять побеждала, несмотря ни на что»…

Кстати, сама Ирина Константиновна, которая, как ни странно, своими регулярными задорными викториями собственноручно отняла у публики право на сочувствие и жалость, как-то обмолвилась в интервью, что, как только она начала соревноваться и собирать медали, отечественные репортеры окрестили ее «боевым товарищем». Более того, из нее буквально принудительно сотворили «комсомольскую богиню». А журналист Станислав Токарев и вовсе нарек ее «красным космонавтиком» — за цвет костюма.

Но в спортивный космос взмывала не символ, а обыкновенная (или необыкновенная?) женщина со своими мечтами и страхами. Короче говоря, Роднину настоящую (которую, к слову, калифорнийские полицейские считали одно время самым опасным водителем жаркого штата), знали и знают, наверное, только самые близкие люди. И в действительности она не такая (правильная?), как на «самом деле».

Или вот еще пример. Накануне Олимпиады в Турине-2006 мы в редакции «Новой» думали над тем, кто бы мог порадовать нас профессиональным фигурным комментарием. Остановились на Родниной. Номер телефона добыли, но знакомые с ней коллеги предупредили меня, что ничего хорошего из затеи не выйдет: мол, ничего интересного не расскажет, и хорошо если вообще согласится общаться. Однако Ирина Константиновна согласилась, и ее экспертная оценка (резкая, но справедливая) читателям понравилась.

И это при том, что Роднина после завершения карьеры от скользкого вида спорта по большому счету довольно быстро отошла. Вернее, она в этом привычном для нее мирке не задержалась. Да, армейская легенда трудилась в 80-х тренером в «Динамо», а в 90-х уезжала обучать тонкому искусству американцев. Но то было выживания ради.

…Иришка-малышка с Таганки и попала-то в секцию вовсе не потому, что проявляла талант к плавному скольжению.

И мало кто сегодня помнит, что первым тренером будущей звездочки, которую в пятилетнем возрасте родители впервые привели на каток в парк имени Прямикова, чтобы укрепить ее слабенькое здоровье (от воспаления легких девчушка страдала регулярно и даже находилась на учете в противотуберкулезном диспансере), стал вовсе не великий и ужасный Станислав Жук. Это была пара чехословацких наставников, выписанных специально для работы в СССР, — супруги Соня и Милослав Балун. Под их руководством Ирина, учившаяся в немецкой спецшколе и серьезно занимавшаяся музыкой, завоевала в паре с Олегом Власовым свою первую медаль всесоюзных юношеских соревнований, окончательно сделав выбор в пользу фигурного катания.

Это уже потом Роднину приметит Жук, подобрав ей в пару импозантного Алексея Уланова. Вместе они четыре раза золотисто сверкали на мировых форумах, а на своем втором европейском первенстве в 1969-м в Гармиш-Партенкирхене неожиданно для многих опередили божественных Людмилу Белоусову и Олега Протопопова.

Эра Родниной и Уланова, возможно, продлилась бы на десяток лет дольше, но Алексей после триумфа на зимних Олимпийских играх в Саппоро заявил, что мечтает вращаться с Людмилой Смирновой, и яркий тандем в одночасье распался. Незадолго до расставания случился еще один тяжелый эпизод: на тренировке перед их последним планетарным слетом в Калгари Уланов уронил Ирину с поддержки (Станислав Жук утверждал впоследствии, что партнер сделал это «неслучайно»). С внутричерепной гематомой и сотрясением мозга ее доставили в больницу. Однако через пару дней канадская публика стоя рукоплескала вновь поднявшимся на высшую ступень пьедестала русским, удивляясь лишь отсутствию фирменной улыбки на лице Родниной, умевшей бороться и побеждать даже в экстремальных ситуациях.

В 1972 году деспотичный, но хитрющий Жук подыскал Ирине ленинградского динамовца Александра Зайцева, имевшего за плечами всего несколько стартов местного значения. Трудно сказать, кто в итоге вылепил из него едва ли не эталонного партнера — Станислав Алексеевич или сама Роднина, всегда главенствовавшая в дуэтах и заботившаяся об Александре, словно сестра.

Но куда больше весь мир был потрясен их дебютным прокатом на турнире в Братиславе. Тогда в середине программы внезапно оборвалась музыка, но стремительные артисты, не запнувшись ни на мгновение, продолжили выступление, точно уложившись в отведенное им время.

Вот как описывала те события Ирина Константиновна:

А вскоре Жук признался любимой ученице, что она для него — пройденный этап. И тогда Роднина с Зайцевым ушли к Татьяне Тарасовой, которая добавила в их оригинальные спектакли лиризм, усложнила «сценки» новыми прыжками и редкими по красоте поддержками, подкрутками и дорожками шагов. Равных Родниной и Зайцеву на Олимпиаде-76 в Инсбруке не нашлось. Как не нашлось и на последующих шести чемпионатах мира. Они поженились.

После рождения ребенка завистники не верили, что Ирина вернется на лед. Но они ошибались. Как ошибались те, кто думал, что на Играх-80 в США выиграть нашим фигуристам не позволят по политическим причинам. Впрочем, уже после короткой программы все интриги испарились. Из воспоминаний Тарасовой: «Скорость, синхронность, абсолютное сочетание движений и мелодии — это было фантастическое и роскошное выступление. Я видела их прокаты тысячи раз: на тренировках, соревнованиях, показательных представлениях, но так, как в Лейк-Плэсиде, они не катались никогда. И весь тяжело молчавший зал, страдавший от несостоявшейся надежды, встал. И начал скандировать: «Роднина, Роднина, Роднина!»