Олимпиада в Париже официально завершилась в воскресенье. Несмотря на формальное участие в ней 15 российских спортсменов, выступавших под нейтральным флагом, главное спортивное мероприятие планеты вошло в хронику России под знакомым нам кодом «настамнет». Ненавидеть Париж в Москве начали сразу, как только узнали, что сборной России на Олимпиаде не будет. Если бы позвали, можно предположить, даже феерическое открытие Игр отечественная пропаганда расхваливала бы по сей день.

Сначала мы стали ненавидеть своих. Российский президент Международной боксерской ассоциации (IBA) Умар Кремлев объявил российских спортсменов, которые решили выступать без флага и гимна, «предателями», которым «лучше не возвращаться». Депутат ГД Нилов добавил: пусть они вообще выступают под номерами. Как в концлагере, видимо.

Потом мы начали ненавидеть чужих. Таинственная сеть дезинформации «Матрешка» опубликовала в сети X более сотни постов с фейковыми фото и видео об Олимпийских играх в Париже. Распространявшийся другой сетью дезинформации, «Двойник», фейковый ролик Little Big с пародией Олимпиады получил 4,9 млн ретвитов — это рекорд ботофермы. Какую оценку дала официальная российская телепропаганда церемонии открытия Игр, мы помним. Тут важно отметить, что показ Игр в России был фактически запрещен, но открытие Игр в Кремле смотрели.

Сейчас он в Консьержери — в камере тюрьмы на острове Ля Сите. Там же сидит террорист Шакал — Карлос Ильич Рамирес Санчес. Может, они даже перестукиваются. Повара из России — самые опасные люди на планете, конечно.

Москва так сильно обиделась на Париж, потому что «российские элиты» считали этот город своим. Мотив мести нужно искать не только в политике, которая играет большую роль, но и в области психологии.

«Мягкая сила» Москвы

Несколько лет назад частные event-агентства в Москве конфиденциально стали получать выгодные предложения о проведении «секретных политических акций». Акции оплачивались дороже, когда массовка рисковала быть задержанной полицией России около объекта проведения акции. Поэтому одно из агентств Москвы выставило цену в 50 000 евро за организацию шоу, в ходе которого к стенам посольства Франции на Большой Якиманке, в трех километрах от Кремля, молодые люди в масках и кепках привезли грузовик, набитый рулонами туалетной бумаги с изображением Эммануэля Макрона. Говорят, что бумага была мягкая и хорошего качества.

Заказчиком акции была организация, которую было принято считать подрядчиком одного из управлений администрации президента, она отвечала, в частности, за работу молодежных патриотических организаций. Сами молодые люди, нанятые агентством из числа футбольных фанатов, не испытывали ненависти ни к Франции, ни к Макрону лично. Для них это была просто забава и быстрый заработок. А для event-агентств Москвы политические шоу такого рода постепенно превратились в индустрию.

Акций за последнее время было немало: в посольство Франции присылали человеческие останки в почтовых коробках, похоронные венки, а весной этого года на автобусной остановке около посольства появился портрет французского коллаборациониста, командира дивизии СС «Шарлемань» Эдгара Пюо, расстрелянного в 1945-м.

Таким был ответ неизвестных «акционистов» на решение Парижа не приглашать делегацию России на 80-летний юбилей высадки сил союзников в Нормандии. Впрочем, почему «неизвестных акционистов»? Наружной рекламой на автобусных остановках города занимается московское правительство.

В Париже такие акции проводить сложно, но тоже кое-что получается. 30 мая Le Monde заявила о планах президента страны Эммануэля Макрона создать европейскую коалицию для отправки на Украину военных инструкторов. И уже через два дня, утром 1 июня, на набережной Жака Ширака, ровно напротив Эйфелевой башни, полиция обнаружила пять гробов, залитых гипсом и накрытых французским флагом, с надписью «Французские солдаты Украины». А еще чуть раньше на стенах жилых домов в Париже кто-то нанес граффити в виде звезд Давида, отмечая проживающих там евреев. Французские власти связали все эти акции с Кремлем. А российская пропаганда комментировала их двумя тезисами: Париж «не уважает волю России к миру» и «стремится спровоцировать войну в Европе». Тут уместно вспомнить слова героя романа Ремарка «Триумфальная арка» — русского эмигранта Бориса Морозова:

— Полюбуйся! Они строят военные заводы и утверждают, что хотят мира. Политическая нетерпимость выступает под личиной справедливости, политические гангстеры прикидываются благодетелями человечества, свобода стала крикливым лозунгом властолюбцев. Лживая пропаганда! Кухонный макиавеллизм. Гордые идеалы в руках подонков. Откуда здесь взяться честности?

Впрочем, Морозов говорил эти слова не о французах и не о русских.

С глаз долой — из сердца вон

В марте 2024 года Владимир Путин выиграл выборы не только в России. Он победил и на юге Франции — например, на Лазурном Берегу: в Вильфранш-сюр-Мер российский президент набрал на своих выборах более 50% (в Париже за Путина проголосовало 37% российских избирателей). И это неудивительно — юг Франции был и остается излюбленным место жизни и отдыха тех богатых русских, которых принято называть новой российской аристократией, то есть чиновников «категории А», их жен, любовниц, детей и животных разных видов и пород.

За последние четверть века новые русские вложили во Францию, в бизнес и недвижимость, столько денег, что хватило бы на строительство нескольких новых городов. Здесь можно встретить семью олигарха Владимира Евтушенкова, которая владеет несколькими виллами общей стоимостью около 30 млн евро на Saint-Jean-Cap-Ferrat. Рядом, на мысе Антиб, сразу на четырех виллах живет 34-летняя дочь Сулеймана Керимова Гульнара, а в средиземноморских водах прямо на аквабайке вам может попасться совладелец компании P&B Developpements Services Иван Потанин, сын самого богатого российского олигарха.

Все эти (и многие другие) чиновники и бизнесмены приложили невероятные усилия, чтобы постараться стать «своими» в стране, о которой впервые узнали из романов Дюма, выменянных на сданные килограммы макулатуры в советском детстве.

Мы, русские, всегда любили эту страну. Возможно, это чувство даже можно назвать одной из «традиционных ценностей».

Бизнесмены и чиновники летали на выходные в Париж, лето проводили в Биаррице и Трувиле, дома в Сан-Тропе называли своими дальними дачами, меха покупали на Avenue Montaigne, стояли в очереди в бутики Louis Vuitton, а дни рождения отмечали в Hôtel Le Bristol, расположенном в километре от Лувра и в паре минут ходьбы от Елисейского дворца.

«Самое правильное при расставании — уйти», — говорил герой романа «Триумфальная арка» Равик своей возлюбленной Жоан Маду. Ремарка по-прежнему любят и читают в России. Но советам его героев следовать не спешат. Расставшись с Францией как с политическим союзником, уходить отсюда русские не собирались. «За все же было заплачено. И что такого случилось?» — так многие думают и сейчас.

Наверное, в Москве думали, что боевые действия ничего не изменят, «второй дом» никуда не денется, а Париж станет центром российского влияния в антиамериканской политической кампании Кремля. Привыкнув оценивать успех, признание и уважение в основном деньгами, российская политическая элита ошиблась. Теперь депутатов от «Единой России» в Ницце и Каннах не ждут даже швейцары отелей, за последние годы выучившие русский. Ответные меры Парижа многим справедливо кажутся избыточными, и факт нарушения прав собственников не отрицают даже во Франции, но адекватность санкционного ответа обсуждать сейчас бессмысленно, некому и не с кем. Дипломатический язык Москвы настолько суров и бескомпромиссен, что содержательный диалог между Елисейским дворцом и Кремлем в ближайшие годы представить сложно.

Осознав, что она отвергнута, Москва обиделась, как девушка после того, как ее наутро после свадьбы бросил богатый и завидный жених. И теперь она просто мстит за то, что виллы «элиты» на Лазурном Берегу опечатаны жандармами Франции. Обида — оружие страшной силы. На федеральных каналах российского ТВ приглашенные за гонорар «эксперты» сразу же вспомнили, что в столь ими любимой еще вчера стране едят лягушек, а национальный символ — вообще петух. Для живущей в понятийно-уголовной системе нравственных категорий и оценок России это худшее, что можно представить.

Срамной политический юмор Москвы во Франции, конечно, слышат. И понимают, что туалетной бумагой с фото президента страны, брошенной у дверей посольства, Франция уже не отделается. Теперь в Москве арестовывают ее граждан, а на ВДНХ реконструкторы штурмуют картонные «Ворота Сен-Мартен» — одну из триумфальных арок Парижа, города, который раньше туристы из СССР хотели «увидеть и умереть». Теперь с точки зрения официальной пропаганды Париж можно только возненавидеть.

Если бы Эрих-Мария Ремарк дожил до наших дней, он мог бы написать второй том своего великого романа. Интересно, что бы сказал на его страницах русский эмигрант Борис Морозов. Впрочем, неважно. Роскомнадзор эту книгу все равно бы запретил.