К моменту нашего приезда «экодом» был закрыт. Однако мне удалось поговорить у его стен с Людмилой, местной жительницей, которая рассказала, как людей встревожил этот киоск. Появись подобные киоски во всех деревнях Свердловской области, рассуждает она, у жителей Никольского вопросов бы не возникло, у нас же на всех уровнях любят порассуждать про защиту природы. Но киоск поставили только в Никольском!

«Он стоит 10 миллионов рублей, говорят, что и Свердловская, и Тюменская, и Курганская с Челябинской области выложились, чтобы его поставили именно у нас.

Сельский протест

Девственная, практически нетронутая природа, заливные луга, перелески, просторные, идущие прямо по холмам, поля. Целые облака бабочек-капустниц. Кажется удивительным, что в какой-то сотне километров от миллионника сохранилась такая природа.

Когда-то эти поля принадлежали совхозам, однако еще в конце 90-х по известной схеме через скупку паев земля перешла в частные руки бизнесменов. После чего более двадцати лет никакой активности на этих землях не наблюдалось

С тех самых пор некогда зажиточные деревни превратились в тихие коттеджные поселки, окончательно не опустевшие лишь благодаря все той же неописуемой окружающей красоте.

Впрочем, не все. Поселок Андреевка с численностью населения чуть более сотни человек — это самый настоящий медвежий угол.

Однако именно это оторванное от цивилизации место стало центром экопротеста и ЧП районного масштаба. Здесь объявил голодовку местный житель по имени Алексей.

В середине июня, символично — на День России, Алексей поставил палатку посреди чистого поля неподалеку от поселка Щелкун в 15 километрах от родной Андреевки. Личный акт протеста против мусорного полигона, по замыслу местного жителя, должен был привлечь к себе внимание окружных, региональных и федеральных властей. Однако единственным, кто заметил акцию неповиновения, стал уазик с нарядом полиции, незамедлительно прибывший на место после первых же сообщений о голодовке в социальных сетях.

Полиция приезжала к палатке посреди поля по несколько раз на дню, убеждая его прекратить дурачиться. С каждым разом просьбы становились все более настойчивыми, переходили в рекомендации, пока не превратились в требования с угрозами вызвать санитаров. В конце концов Алексей принял решение переместить свой протест из Щелкуна в Андреевку, на собственный придомовой участок.

…На въезде в Андреевку у заброшенного здания бывшего магазина сидит, укрываясь от палящего солнца, крепко сбитая, крупная женщина, Екатерина.

— Здравствуйте! Это же центральная улица? А голодающий где?

— Он не здесь, это надо туда, — показала в сторону перелеска женщина. — Он возле дома голодает.

— Почему так?

— Ну, потому что полиция сказала, что это единственное место, где можно голодать. Откуда не заберут…

Екатерина взялась проводить меня к месту, где держал голодовку Алексей. По пути я попросил ее рассказать о деревне. Немного смутившись и перебрав в голове варианты, с чего же начать, Екатерина завела свой рассказ:

— При Союзе, да даже еще в 90-х, пока совхоз жил, пахотные угодья еще работали. А потом все. Просто бурьяном все поросло. Местами даже лес вырос… А земли нет.

— В каком смысле?

— Ну в прямом. Свободной земли нет. Дошло до того, что наши бизнесмены, которые сельским хозяйством занимаются, — им приходится землю в Тюменской, Челябинской, Курганской областях арендовать. Потому что здесь свободной земли нет, хотя сами посмотрите, какие просторы. И ведь по закону это земли сельхозназначения, стоять вот так, без дела, им нельзя. В законе же четко сроки определены: если пять лет земля не возделывается — ее отдают в пользу государства. Почему здесь так не сделали — непонятно. И ладно бы эта земля просто стояла, но в прошлом году ей решили поменять статус: под промышленное производство. Мы начали выяснять, в чем дело, а оказывается, они решили построить здесь ЭКО-кластер. Мусор сортировать… Ну они вообще нормальные?!

Миновав два поворота, сворачиваем в переулок. Из-за преграждающих дорогу высоких кустов слышится людской говор, сквозь зелень видится красный баннер, повешенный на стене дома, рядом — садовый зонт от палящего солнца.

Один в поле

К моменту моего визита в переулке у дома Алексея, куда он и был сослан сотрудниками полиции, скопилось несколько автомобилей и около двух десятков его сторонников. Серьезное по нынешним временам количество протестующих, даже для райцентра. А для сельской местности — и вовсе что-то невиданное. Недостроенный сруб, едва покрытый крышей, украшен красными перетяжками с лозунгами: «Мы голодаем сейчас, чтобы вы не голодали завтра», «Нет строительству мусорного полигона». Под зонтом небольшой столик и синяя палатка у ворот. На ее пороге сидит мужчина с арафаткой на голове. Это и есть Алексей. Время от времени к его «офису» под зонтиком подходят жертвователи. Оставляют сигареты, спички и воду. Очень много воды.

— Как ваше самочувствие? Все-таки жара? — поинтересовался я у Алексея.

— Сегодня весь день туда-сюда! Одни приезжают, вторые уезжают, — рассказывает мне мужчина о сторонниках, устроивших настоящее паломничество к его палатке. — А я сижу. Вот сегодня какие-то буддисты-велосипедисты приезжали. Повязали мне этот шарфик. — Алексей показывает желтый обрывок ткани на шее. — Еще каких-то камней в бутылку набросали, наверное, чтобы вода целебной стала. И уехали. А по самочувствию? Ну, сейчас уже лучше. Только вот полковники мне недавно давление подняли.

— Каким образом?

— Это я еще в поле был. Палатку видишь? — показывает Алексей на хрупкую колышущуюся на ветру конструкцию из синтетического волокна, стоящую у ворот его дома. — Оказывается, это быстровозводимая конструкция. Сказали убрать. Попросил: можно хотя бы стул оставить? Говорят: нельзя стул… Стул по-ихнему — это тоже быстровозводимая конструкция. Вон оно как, оказывается. Так что, либо убирай, либо повезем в отдел. Я им говорю: протокол составляйте, на основании чего? Они отказались. Сказали, так увезут. Вот у меня давление и поднялось. Приехали врачи, смерили давление, поставили укол. Мы с нашими активистами посовещались и решили лагерь перенести.

Все же возмущены: и здесь, в Андреевке, и в Никольском, и в Щелкуне. Даже парни, что на СВО, сколько раз видео записывали. Что стоят они там не за свалку…

Вообще личная история Алексея его родного дома — глубоко трагична. И кажется, с таким багажом за плечами и протестовать как-то легче.

Дом, построенный Алексеем в родном поселке Андреевка, дважды горел. В первый раз — 15 лет назад, когда отца убили. Алексей рассказывает:

— Он у меня крепкий мужик был, не пил, зарядку делал. Бодрый такой мужик. Но когда мама ушла… Ему то ли одиноко стало, то ли что… Ну вот и начали к нему захаживать всякие. В основном выпивохи местные, отсюда, с соседних деревень… Ну что-то и случилось. Я приехал, когда уже все потушили. Спрашиваю: а отец где? И у соседей, и у пожарных… Никто не видел. Лишь когда завалы разбирать начали, его нашли. Там живого места на теле не было — все кости переломаны, даже подъязычная кость сломана была. Это как умудриться надо было, чтобы с человеком такое сделать? Но виновник сам потом сдался. Его закрыли на 13 лет. И вот по времени так совпало, что в позатом году второй раз загорелся дом. Тогда уж я сам чуть не сгорел, еле выскочил… Видишь уже, сколько отстроил, — хвастается покрытым крышей срубом Алексей. Место мне родное. А природа какая тут! Оставлять жалко. И если здесь этот говнокластер построят, нам уже никому жизни не будет. Они поэтому и хотели все втихую провернуть. 700 тысяч тонн!

Мужчина закурил сигарету. Он заметно разволновался от нашего разговора. По словам Алексея, этот последний «незасранный уголок» — для него сокровище, за которое он готов жизнь отдать. Среднестатистический дядька, как и большинство его ровесников, далекий от политики и экономики, воспринимает происходящее по-пролетарски, с неизбывной надеждой на большое начальство, которое, конечно, разберется:

— Я никогда не участвовал ни в каких митингах. Вот вообще никогда. И беспредел не поддерживал. Когда машины жгут, когда нападают на чиновников — вот это беспредел. Хотя лет мне уже много, всякое и видел и знаю, но честно тебе скажу, что никогда не думал, что вот так вот выйду сам. Я дом достроить хочу, хоть дети и взрослые уже, сын в Германии, внук чемпион по шахматам… Но нельзя же просто сидеть? Надо ведь что-то делать! А у меня еще характер такой… Я по году Бык, по месяцу Баран.

«Активисты и псевдоактивисты»

Свердловский губернатор Евгений Куйвашев в своем недавнем отчете о проделанной работе перед региональным парламентом заверил депутатов, что хотя точка в вопросе еще не поставлена и что помимо Сысерстского округа под строительство полигона рассматриваются еще несколько мест, однако…

«Надо думать и о жителях Екатеринбурга, — настаивал губернатор. — Почему вы жителей Екатеринбурга не спросили, а нужен ли нам полигон, или мы вам на Уктус (микрорайон Екатеринбурга. — Ред.) будем возить все вместе? Потому что настанет тот момент, когда нужно будет его [мусор] куда-то возить. Где бы мы ни предложили, наверняка найдутся и активисты, и псевдоактивисты, которые будут этому противодействовать, по разным причинам. Поэтому давайте мы здесь головы и напряжение остудим, с холодной головой продолжим заниматься подбором этого участка. А говорить о том, что 90% жителей против… Кто хочет даже в 30-километровой зоне иметь полигон? Никто». По словам главы Свердловской области,

Через два дня после встречи со мной Алексей снял свою голодовку. Сказал: «По просьбе соратников».

А напряжение в Сысертском районе только продолжает нарастать.

Активистам, выступающим против строительства мусороперерабатывающего завода, начали поступать угрозы. Сколоченный крест с траурной лентой и фото одной из активисток появился в 100 метрах от ее дома, активистка уже написала заявление в полицию.

В конце июня жители поселка отправились в приемную президента в Москву. Вернувшись ни с чем, с 9 июля жители поселков Щелкун, Никольское и Андреевка начали проводить одиночные пикеты у администрации Свердловской области и у здания полпредства.

*Властями РФ признан «иноагентом».