Человека, который пытается анализировать сегодняшнее состояние художественной сцены Петербурга, это состояние может привести в растерянность. С одной стороны, важная составляющая арт-сцены в последнее время просто исчезла: практически полностью из поля видимости испарились независимые площадки, так называемые artist-run places. Тенденция к их исчезновению обнаружила себя еще до событий 2022 года, поскольку некоторые места, такие как Kerka Gallery или галерея FFTN (Fifteen), канули в Лету еще тогда — из-за изменений в жизни или образе мысли их создателей. Также еще в начале 2020-х стала двигаться по пути институционализации легендарная независимая галерея ЛЮДА, которая, похоже, после долгих лет вынужденной и интригующей миграции окончательно осела на Пушкинской, 10. В 2023 году распалась галерея вечно молодой художественной группы «Север-7». Само помещение в подвале одного из жилых домов осталось площадкой независимых инициатив, но после того, как группу и страну покинуло сразу несколько участников коллектива, галерея под названием Kunsthalle nummer zieben прекратила свое существование, прекратились выставки, исчезла точка сборки, место общения молодых петербургских художников вдали от посторонних глаз.

Некоторое время в бывшей галерее продолжал работать Петр Дьяков, один из художников распавшегося объединения. В одном из интервью он, в частности, говорит о том, как поблекли и зачахли мечты о единстве сообщества перед лицом надвигающейся действительности. Инициативы по кооперации художников ни к какому реальному единению не привели; имевшие возможность уехать учиться или работать в Европу воспользовались этим шансом, другие же отделились и предпочли реализовывать свои собственные художественные и жизненные стратегии, отчасти созвучные посылу песни группы «АкцЫон» «Затаись и жди».

Прекратила существование и школа активного рисования и перформативного позирования ШАРППС, начинание художников «Север-7», стихийно проявлявшееся на разных площадках и позволявшее любому участнику попробовать себя как в качестве творца, так и модели. После февраля 2022-го в подвалах Kunsthalle прошло несколько сеансов школы, на которых можно было увидеть практически всех молодых художников города, однако сессии эти продолжались недолго, и энтузиазм их проведения довольно быстро иссяк.

Что же касается отдельных стратегий и линий поведения художников, то после этапа реального затишья многие из них дотянули тропинку своего творческого пути до широких магистральных линий, прочерченных петербургскими галереями. Так, тот же Петр Дьяков представил недавно выставку «Заповедник» в галерее Anna Nova, а выставка другого пассионария коллектива «Север-7» Александра Цикаришвили сейчас проходит в пространстве Marina Gisich gallery. Можно отметить также участвовавшего в разных объединениях Ивана Чемакина, самобытного художника, создающего большие причудливые инсталляции, напоминающие работы классика кинетического искусства Жана Тенгли.

Его последние появления на петербургской арт-сцене показательны: после варварского анонимного разгрома проекта Чемакина, показанного в (полу)заброшенном здании ДК Моряков, когда часть деревянных работ была разбита, а часть банально украдена, художник после перерыва был представлен на выставке «Дорожное кино» в московском ММОМА, а затем на недавно прошедшей ярмарке современного искусства «1703» в петербургском Манеже, где стенд-голубятня с рассаженными по жердочкам деревянными бананами стал одной из самых ярких частей программы.

Целью программы как таковой являлась возгонка видимости больших художественных площадок и оживление арт-рынка. В рамках ярмарки было организовано несколько публичных дискуссий, где довольно живо в присутствии ограниченного количества интересантов обсуждали жизнь самих ярмарок (которых в городе насчитывается как минимум три), нелегкие будни коллекционеров и самих художников. На одной из встреч, посвященных как раз теме больших сборных проектов в «интересные» времена, была озвучена мысль, что видимость, которая жизненно необходима для такого бизнес-проекта, как галерея современного искусства, благодаря участию в подобных событиях «приобретается» и художником, которому необходимо развивать свой личный бренд, чтобы остаться в поле художественных практик и не вывалиться на их обочину.

Здесь я отмечу вторую особенность петербургской арт-сцены — впрочем, акцент именно на «петербургскости» этого феномена не вполне уместен, так поступает большинство крупных галерей и игроков арт-рынка. Они продолжают функционировать, вынужденно сглаживая острые политические углы. Речь идет о ситуации, когда, как говорится, все всё понимают. Эта стратегия видится вполне понятной и оправданной:

Как, например, пространство «Стыд», создатели которого Евгений Кузьмичев, Александра Гарт и Александра Генералова удостоились в 2021 году премии «Самые знаменитые люди Петербурга» в номинации «Искусство». В одном из их интервью приводилась мысль, что «Стыд» будет существовать, пока будет интересен и востребован публикой, но жизнь как всегда, внесла свои коррективы: после того как название объединения стало резонировать в общественном поле в областях, далеких от искусства, кураторы приняли решение закрыть площадку. Однако, несмотря на признание и широкую известность, не стоит забывать, что «Стыд» был независимым объединением, еще одним представителем петербургских artist-run places, логика существования которых совсем иная, чем у больших галерей.

Бизнес заинтересован в том, чтобы выжить; в случае крупных галерей это означает сохранение обращения произведений искусства. Участие в смотрах, ярмарках, фестивалях, открытие проектов на разных площадках обеспечивают видимость галереи внутри художественного поля. Интенсивная работа всех шестеренок механизма необходима для его сохранения — так, парящая высоко в небе птица заставляет чувствительных натур восхититься красотой полета и взмахом крыла, в то время как она сама озабочена тем, чтобы добраться от точки А к точке Б. Организаторы выставок при этом предельно осторожны, художники, взаимодействуя с площадками, учатся понимать правила игры, старательно отмеряя тот предел, до которого готовы дойти в стремлении обезопасить себя и выставки от очередных выскочивших из-за угла недовольных граждан, воспитанных в духе 30-х годов прошлого века.

В этих реалиях обращают на себя внимание две особенности. Одна из них связана со значительным количеством ретроспективных проектов, где прошлое выставляется напоказ, а герои ушедших эпох вновь становятся актуальны. Архивы являются главным материалом для конструирования высказывания — в качестве примеров можно привести как выставки-блокбастеры, так и относительно небольшие проекты. Недавно прошедшая в пространстве «Севкабель» циклопическая выставка, посвященная режиссеру Алексею Балабанову и выведенным им на сцену архетипам, не теряющим своей актуальности, соседствует здесь с проектом, посвященным гуру петербургского искусства 1980–1990-х Тимуру Новикову со товарищи. Здесь же выставлен проект куратора Алексея Дашевского, организовавшего в пространстве Marina Gisich Gallery экспозицию о пассионарном маргинале Юрии Никифорове, который творил в одно время с Новиковым, но, в отличие от стремившегося к признанию международным художественным сообществом Тимура Петровича, жил и творил в совсем других, значительно более маргинальных координатах.

Эта тенденция кажется очевидным проявлением изменения внутри художественного поля: охранительные и консервативные механизмы культуры выходят на передний план, в то время как инновативные практики терпят упадок, а художники — состояние неопределенности и неустойчивости. Примечательно, что именно слом, изменения, мутации становятся наиболее заметной темой высказываний оставшихся в городе современных художников, выставки которых все еще можно посетить. Так выражается вторая важная особенность петербургского арт-мира 2024 года: иногда эти изменения и мутации определяют высказывание, как это было в случае уже упоминавшейся выставки Петра Дьякова «Заповедник», а иногда тема выражается будто исподволь, как, к примеру, на выставке художника Андрея Кузьмина «Останец», проходившей в одной из старейших галерей Петербурга Navicula Artis.

Таковы скульптурные образы Петра Дьякова, которым в некотором смысле вторят пейзажи Кузьмина, представленные на грани фигуративности и абстракции. При этом внутри мощной композиции Кузьмина видится столкновение стихий, обращение к теме борьбы — гора сливается с находящими на нее фактурами и растворяется в окружающем ее вихре цвета. Некоторым подтверждением актуальности такой «нестабильной» линии видится, в том числе, тот факт, что одной из самых заметных художественных работ, отмеченных, в том числе, и на ярмарке «1703», становится живопись из цикла «Болота» опытного и заслуженного Петра Швецова. Работа была куплена за весьма серьезную сумму, и здесь стоит добавить, что обладающее несомненными живописными достоинствами полотно будто бы является отражением застывшей в буйстве беспредельного разрастания природы: экспрессивно накладывающиеся друг на друга красочные слои будто погружают счастливого приобретателя в атмосферу застывшего хаоса и притаившейся угрозы.

В этом и видится если не выход, то, по крайней мере, динамика в существовании галерей, которые призваны взращивать и всячески способствовать развитию современных художников. Очевидно, что наряду с работой с историческими событиями и художественными ретроспективами, кураторы предоставляют оставшимся художникам, которые все меньше взаимодействуют друг с другом пространство для непроговоренных мыслей, идеи и эмоций, выраженных в образах текучих, полуабстрактных, но при этом интенсивно резонирующих с настроениями культурной общественности. В самом деле, если уж затаиться, то места лучше внутреннего леса не найти. Впрочем, лес довольно сумрачен, и в нем легко заблудиться, если не знать нужного пути.

Путь же этот пока что художественное сообщество находит на ощупь.