20 июня Юрию Визбору — девяносто лет. И почти сорок лет из них его нет с нами.

Он ушел в сентябре 1984-го, от неизлечимой болезни, через полгода после того, как была написана его последняя песня — «Цейская», про альпинистский лагерь «Цей», где, как он напишет, «все мы счастливы были отчасти».

«Молодость целого поколения обозначена цитатами из его песен», — скажет тогда Юлий Ким. Кто постарше — помните?

Вставайте, граф, — рассвет уже полощется,
Из-за озерной выглянув воды…

Вот это для мужчин — рюкзак и ледоруб,
И нет таких причин, чтоб не вступать в игру…

То взлет, то посадка,
То снег, то дожди …

Спокойно, дружище, спокойно
У нас еще все впереди …

Лыжи у печки стоят,
Гаснет закат за горой…

А будет это так — заплачет ночь дискантом,
И ржавый тонкий лист зацепит за луну…

Оставь свою печаль до будущей весны, —
На север улетают самолеты…

Эта ночь легла как тот перевал,
За которым — исполнение надежд…

Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены
Тих и печален ручей у янтарной сосны…

Визбор узнаваем с первой строчки, с первых аккордов — в сознании мгновенно начинают звучать мелодии и слова, которые хочется повторять снова и снова.

Роли в кино ему доставались не самые главные — но каждая была значимой. И в культовых фильмах шестидесятых «Июльский дождь» (где его герой-фронтовик поет «Спокойно, дружище, спокойно» и «Простите пехоте») и «Ты и я», и в «Переступи порог», и эпизодическая роль в «Белорусском вокзале», и, конечно, роль Мартина Бормана в «Семнадцати мгновениях» (именно тогда я впервые увидел его в кино).

В своих «записных книжках» Визбор потом, в 1979-м, напишет, что «испытывал большие колебания по этому поводу, но мои уговариватели имели много интересных аргументов, кроме, конечно, внешнего сходства, потому что я никак не мог себя сопоставить с этой фигурой: я все-таки имею высшее образование…».

И добавит: «Я довольно долгое время не снимаюсь в кино по нескольким причинам, прежде всего — по причине большой занятости в других сферах жизни. Кроме того, существует в искусстве инерция мышления: в основном предлагают играть различных пытателей, начальника концлагеря — замечательная роль! главаря банды — изумительно! Я отказываюсь, поскольку это не мой заработок, я на хлеб этим не зарабатываю и счастлив, что могу свободно выбирать…»

А еще были повести — две из которых, «Завтрак с видом на Эльбрус» (потом экранизированная по сценарию автора) и «Альтернатива вершины «Ключ», в начале 80-х годов печатались в журнале «Юность» и были мной зачитаны до дыр. И киносценарии, в том числе «Капитан Фракасс» по знаменитому роману Теофиля Готье.

Иногда — даже не зная автора, но мечтая быть такими, как его герои.

Которые, как герои других любимых нами авторов (хотя и не имевших отношения к авторской песне), Аркадия и Бориса Стругацких, были абсолютно, предельно надежны: ничего на свете не было крепче их протянутой руки.

Никто так, как Юрий Визбор, не вложил в авторскую песню дух дружбы, товарищества, ощущения «одной связки» и «спины к спине» — там, где трудно, там, где «суждено не каждому пройти», где «только-то всего, что гребень слишком крут».

Конечно, Визбор писал не только о горах, перевалах, перекатах и путешествиях и преодолении трудностей — в его песнях есть и пронзительная лирика, и едкая сатира.

В то лето шли дожди, и плакала погода
Над тем, что впереди не виделось исхода.
И в стареньком плаще среди людей по лужам
Как будто средь вещей шагал я неуклюже.

Не жалейте меня, не жалейте,
Что теперь говорить: «Чья вина?»
Вы вино по стаканам разлейте
И скажите: «Привет, старина!»…

А вот совсем другое, как будто другим автором написанное:

И, мукою бездействия томимы,
Кусают перья наши анонимы,
Вчера — пажи, теперь — клеветники,
Факультативно кончившие школу
Учителя Игнатия Лойолы, —
Любимые его ученики…

Многие его песни, как песни других бардов шестидесятых, были творением Оттепели — когда верилось, что мрак рассеялся и больше не вернется.

Оттепель закончилась, но песни остались. И были для нашего поколения «семидесятников» и «восьмидесятников» одной из тех «отдушин» — наряду с фантастикой и горными путешествиями, — где можно было свободно дышать, думать и мечтать, уходя от мира кривых зеркал и фальшивых нот…

Так получилось, что Визбор — единственный из плеяды великих бардов, с которым я никогда не встречался и никогда не видел на сцене — только в кино.

С Александром Городницким мы дружим четвертое десятилетие, в разные годы мы записывали интервью с Булатом Окуджавой и Евгением Клячкиным, с Юрием Кукиным и Юлием Кимом, с Виктором Берковским и Сергеем Никитиным. А вот Визбора я увидеть так и не успел — о чем отчаянно жалею и по сей день. Потому что в моей жизни он присутствует столько лет, сколько я слушаю и пою бардовские песни.

Полвека назад, в далеком 1973-м, на втором курсе института, подруга написала мне слова «Песенки про графа» — это была первая песня Визбора, о которой я узнал и которая навсегда осталась для меня одной из самых любимых.

Потом были «Домбайский вальс» и «Милая моя», «Песня альпинистов» и «Мадагаскар», «Серега Санин» и «Ночной полет», «Спокойно, дружище» и «А будет это так», «Снегопад» и «Ночная дорога», «Азиатская песня» и «Не жалейте меня», «Я в долгу перед вами» и «Давайте прощаться, друзья», «Три сосны» и «Осенние дожди», и многие, многие другие.

И каждый раз, когда среди друзей или на концерте я беру в руки гитару, не было случая, чтобы я не спел что-то из песен Визбора. Дающих силы и согревающих душу.

Пять лет назад на вечере к 85-летию Визбора в знаменитом Белом зале петербургского «Политеха» мне доверили исполнить «Песенку про графа» и «Спокойно, дружище» — и это был один из самых радостных дней за последние годы.

Достойнейшая доля для мужчины —
Уйти на дно, не опуская флаг, —

напишет Визбор в одной из последних своих песен. И уйдет, не опустив флаг.

Он по-прежнему — с нами. С теми, для кого «Но есть такой закон — движение вперед, и кто с ним не знаком — навряд ли нас поймет».

Прощайте вы, прощайте,
Писать не обещайте,
Но обещайте помнить,
И не гасить костры…

Все эти сорок лет мы помним.

И будем помнить.

И не погасим костер.