С 7.30 утра у дверей волонтерского центра Arrival Support Berlin, который помогает украинским беженцам в Берлине, начинают собираться люди. Беременные женщины, бабушки и мамы с маленькими детьми, молодые пары с папками и целыми пакетами документов, мужчины с костылями и в инвалидных креслах. Все они ждут волонтерку Тасю с ключами от комнаты ожидания и начала приема. Прием начнется в 9 часов.
Тася уехала из Москвы в марте 2022 года. Вместе с сестрой Дуней и другими российскими и немецкими волонтерами помогает украинским беженцам в Берлине уже два года.
Раньше в помещении волонтерского центра была церковь. Между комнатой ожидания и маленьким офисом, где волонтеры ведут прием, — арка во двор-колодец. Тася записывает людей из рукописного списка в табличку в ноутбуке: фамилия, имя, с какой проблемой пришли сегодня. За день работы команда волонтеров принимает пятьдесят семей. Тася заводит нас с фотографом в комнату ожидания и представляет как российских журналистов. Многие беженцы сразу отворачиваются, просят не снимать.
Беременная женщина из Херсона с коляской с десятимесячной дочкой соглашается поговорить, но просит не указывать имя. Она пришла к волонтерам с просьбой помочь разобраться с выплатами для ее пожилой мамы — пособие не приходит на карточку уже три месяца:
— Мама живет в аэропорту «Тегель», в секторе С. В одной комнате двенадцать человек. Ее кровать на втором ярусе. Ей 76 лет, у нее больные колени и оперированная спина. В одном блоке с ней взрослые мужчины, но никто не поменяется кроватью даже. Меня с дочкой расселили из «Тегеля» в гостиницу в феврале. Мы прожили там девять месяцев, — рассказывает женщина. «Тегель» — бывший аэропорт Берлина, закрытый в 2020 году, а с февраля 2022 года — переоборудованный в лагерь для беженцев. — Сначала с пособия вычитали 120 евро за проживание в лагере, питание, стирку и гигиенические средства. Потом стали вычитать 150. А теперь маме просто три месяца не приходит на карточку ничего. Получили какое-то письмо позавчера, не то из банка, не то из центра социальной защиты. Но мы не читаем по-немецки, вот пришли к волонтерам, чтобы помогли понять, что происходит.
Лагерь для беженцев на территории закрытого аэропорта «Тегель», Берлин. Фото: Влад Докшин
Для украинских беженцев в Германии действует 24-й параграф о временной защите для людей, бежавших от военных конфликтов. Он дает украинцам право легально находиться на территории Германии, их обязаны обеспечить жильем за счет государства, они могут официально трудоустроиться, получить бесплатную медицинскую страховку, пройти курсы немецкого языка и устроить детей в детский сад или школу. Также беженцам положены ежемесячные выплаты — 500 евро для взрослого человека и от 320 до 420 евро для несовершеннолетних, в зависимости от возраста.
Люди в очереди шикают на беженку из Херсона за то, что она разговаривает со мной. Обстановка в комнате становится напряженной. Две бабушки в углу громко спорят, одна из них поднимается и кричит мне в лицо:
— Для какой газеты вы это снимаете? Вы будете русским показывать, как нам здесь плохо? Зачем?
Молодая женщина в зеленом пальто молча подтягивает меня к себе за рукав куртки и предлагает выйти во внутренний двор или в волонтерскую, чтобы поговорить.
Евгения, беженка из Киева. Фото: Влад Докшин
Евгении 42 года, последние десять лет она прожила в Киеве. В начале марта 2022 года она вместе с пожилой мамой и семилетним сыном выехала в Польшу:
— Был Киев полностью окружен. И мы выезжали в этот момент. Закрывали детей собой. А на спинах у них писали, как зовут, возраст, откуда ребенок. Если родители погибают, чтобы дети выжили. Чтобы было ясно, откуда ребенок. Какая-то минимальная о нем информация. Выехали в Польшу. Пришлось поездить по стране, ночевать на вокзалах.
Семья Евгении прожила в Польше чуть больше года, сын пошел в первый класс, начал учить польский. Но найти долгосрочное жилье и постоянную работу не получилось. Деньги закончились. Никаких выплат в Польше беженцам не положено. Евгения с мамой приняли решение двигаться в Германию, чтобы попытаться найти работу и средства к существованию.
В Берлине Евгению с сыном приютил знакомый. Уже полгода они живут в отгороженном углу его однокомнатной квартиры. Несколько месяцев она проработала в упаковочном цехе на шоколадной фабрике, пока не получила травму спины из-за тяжестей, которые приходилось поднимать.
Сын Евгении пошел во второй класс в школу в Берлине. Учит немецкий и дружит с мальчиком, чьи родители уехали из Москвы в марте 2022 года. Маму Евгении недавно расселили из «Тегеля» в комнату в общежитии.
Большинство беженцев, ожидающих в очереди этим утром, живут именно в «Тегеле». В феврале 2022 года там был организован первичный пункт приема для всех въезжавших в Германию через Берлин. Палаточный лагерь, рассчитанный на несколько тысяч человек. На его территории находится миграционная служба, которая помогает оформить основные документы и распределяет, в какую часть Германии дальше поедут беженцы. Если распределение не в Берлин, то в «Тегеле» они несколько дней ожидают транспорт или билеты на поезд до места назначения.
Лагерь для беженцев на территории закрытого аэропорта «Тегель», Берлин. Фото: Влад Докшин
Если беженцы получают распределение в Берлин, то «Тегель» становится местом их временного размещения до того, как социальная служба находит им жилье в одном из городских общежитий, гостиниц или хостелов. Сами беженцы могут найти бюджетную квартиру, доступную для съема по договору с соцслужбой.
За два года в Германии получили убежище один миллион двести тысяч украинских беженцев. Второе место по количеству принятых переселенцев занимает Польша — девятьсот тысяч. Многие из тех, кто оказался в Германии, стремились остаться в Берлине, в надежде, что в большом городе больше возможностей, легче найти работу и жилье.
Но ни одна система социальной помощи в мире не рассчитана на такое количество людей. Социальное жилье в Берлине закончилось в мае 2022 года. И из места временного размещения «Тегель» превратился в безвременное пристанище для тысяч украинцев. Сейчас на территории лагеря живет пять тысяч украинских беженцев. Вот что беженка из Одессы рассказывает об условиях жизни в лагере:
— В нашей комнате без двери 14 кроватей, все они заняты. У нас получается три семьи: я с ребенком; одна семья — мама с пятью детьми; и вторая семья — муж, жена и трое детей. То есть в принципе нормально, но тяжело, потому что это не комната, а отгороженный блок в палатке. Нет стола, нет тумбочек, нет шкафа. Просто кровати и перегородки. Он не закрывается. То есть у нас соседи через стенку, например, одни мужчины. Они в алкогольном опьянении почти 24 на 7. Ночью выключается свет. И начинаются разборки. Разговаривают, кричат постоянно.
Я посчитала, у нас получается в одном корпусе пятьсот человек. Ну то есть в жилой палатке. Пятьсот человек, понимаете. И у каждого почти ребенок. Все болеют. У кого-то ветрянка, у кого-то вши. И это тоже есть. К сожалению, об этом люди могут не говорить. Медицинскую помощь получить очень сложно, особенно пока нет страховки. Сын болеет несколько раз в месяц, в медпункте можно разве что таблетку парацетамола добиться.
Кормят три раза в день в общей столовой, но большую часть еды ребенок не ест — все очень острое и соленое. Ест, только когда дают макароны и картошку. На обед почти никогда ничего не ест. Поэтому большая часть денег уходит у меня на продукты для ребенка и на лекарства. Все говорят: «Вы живете на выплатах». Но, извините, поживите в тех условиях, в которых живем мы. И мы посмотрим, насколько выплат этих вам хватит.
Кроме проблем с поиском жилья, семьи беженцев с детьми сталкиваются и с другими трудностями. Из-за того, что «Тегель» задумывался как место краткосрочного размещения, в нем не предусмотрена полноценная прописка. Многие беженцы живут там больше шести месяцев, а иногда и года, прежде чем удается найти другое жилье. Без прописки нельзя устроить детей в сад или школу. Недавно рядом с лагерем открыли школу специально для детей беженцев, но она рассчитана на 150 мест. Для нескольких тысяч семей — это капля в море.
Разбираться с получением прописки, пособий, медицинской страховки тоже очень трудно — нужно понимать немецкий язык. Переводчики в соцслужбах и центрах занятости в большом дефиците, а все документы нужно отправлять почтой и заполнять на немецком. Большинство беженцев, оказавшихся теперь в Германии, никогда не планировали переезжать сюда, не учили немецкий или какой-либо другой язык.
Именно с этой частью новой жизни украинцам помогают справиться волонтеры. Многие из них — россияне, уехавшие из России после февраля 2022 года, некоторые давно живут в Германии. В проектах Arrival Support Berlin и «Межкультурный дом Шененберг» также участвуют немцы, они общаются с беженцами на английском или просят русскоговорящих волонтеров переводить.
Письма беженцев в волонтерском центре помощи «Межкультурный дом Шененеберг». Фото: Влад Докшин
Сестра Таси, Дуня, одна из первых волонтеров, которые начинали помогать беженцам еще на Центральном вокзале Берлина весной 2022 года, рассказывает, какая помощь больше всего требуется:
— Мы начинали как волонтерские организации, которые помогают именно с документами и разными другими бюрократическими проблемами, которые возникают у украинцев в Берлине. Но в конце концов получается, что мы помогаем вообще со всем. Мы ходим вместе с ними на переводы в больницы, в социальные службы, в центры занятости. Мы помогаем разобраться с медицинской страховкой и выпиской лекарств.
К нам приходят женщины, которые, например, беременны, и им нужно оформить все документы и получить свидетельство о рождении для ребенка в Германии. Это целый квест.
К нам приходят люди, когда у них умирают родственники, это тоже нужно все оформить. Очень многие хотят потом вывезти, например, урну за пределы Германии и похоронить уже в Украине. Это невероятно сложная процедура. Никакой немец, наверное, не сможет сам с этим разобраться. Что уж тут говорить о беженцах, которые не знают языка.
Очень часто к нам приходят люди, которые, например, из-за каких-то технических ошибок или неправильно заполненных заявлений не получают так долго выплат, что им нечего есть. Ну они, конечно же, не могут разобраться ни с какой бюрократией. Потому что они, например, не умеют читать ни на каких языках, даже на украинском. Да, к нам такие люди тоже приходят. Их много, и к ним нужен специальный подход. А для них нет специальных соцработников.
Волонтеры оказывают беженцам долгосрочное сопровождение. Со многими семьями работают уже больше года. Два раза в неделю в центре проходят консультации. В другие дни волонтеры по очереди ходят с беженцами в государственные учреждения. Все украинцы, с которыми мы разговариваем в центре, с большой теплотой отзываются о волонтерах и говорят, что без них не смогли бы справиться с новой реальностью.
Тася отшучивается от их благодарностей и замечает:
— Здесь, как и везде, важно просто, чтобы [госорганы] увидели, что с человеком кто-то пришел. Что он не один, за ним кто-то стоит, ему кто-то помогает. И это тоже очень сильно влияет. Так везде. Основная идея, наверное, по которой я это делаю и многие наши волонтеры, — никто не должен оставаться один на один с системой. И неважно, что это за система и где она.
За два года за пределы Украины были вынуждены выехать десять миллионов беженцев. Шесть миллионов из них до сих пор находятся в Европе. Это — самая крупная гуманитарная катастрофа последнего времени. Десятки тысяч украинцев до сих пор живут в палаточных лагерях. Никто из них не знает, когда сможет вернуться домой.
Крупные международные благотворительные организации сворачивают свои программы помощи в приграничных районах Польши и в Германии из-за снижения потока людей. Государственные программы помощи захлебываются от беспрецедентного количества беженцев.
Судьбы людей, их личные истории и адресная помощь остаются в руках самоорганизовавшихся маленьких групп:
— Мне лично важно, что у меня есть какая-то возможность противостоять тому ужасу, который происходит. Делать свою часть. Я не нахожусь в России. Отсюда единственная возможность, которая у меня есть, — это помогать украинцам и украинкам. И таким образом всецело сопротивляться, — говорит Дуня.
