…Мы в связи с этим спросили наших читателей пару недель назад: ощущают ли они, что в обществе вокруг них стало больше злости и ненависти? Совокупный ответ: да, и изрядно, но вот как распределились ответы:

• Да — 59%
• Намного — 18%
• Не больше, чем всегда было — 16%
• Нет — 6%
• Не больше, чем во мне самом/самой — 4%

Как говорится, результат на табло: под 90% ответивших считает, что ненависти и злости вокруг нас и внутри нас много и становится все больше и больше. Что шокировало бы, если бы не ощущалось в повседневности безо всяких опросов. Но мы решили уточнить все у тех же читателей, а кто, собственно, вызывает наибольшее раздражение и ненависть в российском обществе.

И если от результатов первого опроса было просто тревожно, то ответы, полученные на второй, откровенно пугают — потому что ненависть, по мнению ответивших, которые могли выбрать несколько вариантов, россияне в первую очередь могут испытывать к:

• Внутренним врагам — 12%
• Мигрантам — 21%
• Внешним врагам — 24%
• Власти — 40%
• Думающим иначе окружающим — 53%

Про всяких реальных и придуманных врагов и власть можно если не принять, то с некоторыми допущениями понять, но ненависть к думающим иначе? Ведь это вполне логичный и здравый вопрос, который самое время задать, здесь и сейчас, в нашей стране: как в здравом уме и трезвой памяти можно испытывать столь сильное чувство, как ненависть, к тем, кто ничего тебе не сделал, кто даже не посмотрел, возможно, в твою сторону и не планирует ни делать, ни смотреть, но кто иначе мыслит, иначе чувствует? Откуда и как может взяться ненависть к тому, кого ты не знаешь, но лишь ощущаешь как иного, другого и оттого — неприемлемого?

…Специалисты определяют ненависть как комплексное негативное эмоциональное явление, включающее набор негативных установок, мотивов и эмоций, направленных на некий предмет, которым может быть как человек или группа людей, так и любой неодушевленный объект, процесс или явление. Добавим к этому: страна, народ, этнос.

В одном из своих исследований доктор психологических наук Гершон Бреслав предлагает две модели ненависти: пассивную ненависть, которая характеризуется страхом, дистанцированием и избеганием контактов с предметом ненависти, и активную ненависть, которая подразумевает осуждение, гнев и желание наказать объект ненависти. И то, и другое — так себе, и неизвестно, что хуже: тихо клубящаяся, не имеющая выхода тихая ненависть, которая неизвестно, когда рванет, или бурная и деятельная, которую и видно, и слышно. Но ведь самый важный вопрос, как первая, собственно, переходит во вторую — а мы всей историей человечества видим, что она переходит, — когда злые мысли и чувства переходят в разрушающие действия.

Тут нам на помощь приходят и история, и исследователи, и наши собственные наблюдения. Все происходящее вокруг раз за разом подтверждает тезис о том, что

Например, когда средства массовой информации в массовом порядке транслируют убийства, агрессию и делают это в нейтральном тоне, у зрителя или слушателя рано или поздно неизбежно возникает комплекс «идентификации с агрессором»: если я буду агрессором, я не стану жертвой, так и эмоционально комфортнее, и безопаснее.

…Специалисты, основываясь на накопленном за века наблюдений опыте, на пальцах показывают механизм возгонки ненависти.

1. Делай раз — дегуманизируй образ иного, врага, выставляй его существом, которому абсолютно не свойственно человеческое, добавив реальные или придуманные обвинения в зверствах и варварстве.
2. Делай два — регулярно, методично подпитывай чувство злости и страха (ударение на словах «регулярно» и «методично»): они — нелюди, а мы — зайки пушистые; мы никого не трогаем, а они вон что творят, и это творят, и то, и это.

Два нехитрых шага, и почва подготовлена: язык ненависти создан, массы пропитаны ненавистью. А что за этим может произойти, показывает, например, трагическая история Руандийского геноцида, хорошо описанная в источниках и в материалах Международного трибунала. Там тоже в начале было слово.

Всем хорошо известна и история сложного длительного сосуществования на земле Руанды народов хуту и тутси, и множество факторов внутреннего и внешнего характера, приведших к трагедии, но особняком стоит роль медиа, роль «Радио Тысячи Холмов», которое являлось первым и основным средством распространения информации в стране. Оно, собственно, и сказало то первое «слово», а потом реализовало эту самую двухшаговую модель накачки ненависти так, чтобы она из пассивной формы перешла в активную. В своих трансляциях радиостанция использовала резкий, дегуманизирующий язык. В частности, для обозначения тутси применялся презрительный термин inyenzy — тараканы (ничего не напоминает?).

Проведенный кенийской исследовательницей Мэри Кимани контент-анализ записей передач «Радио Тысячи Холмов» показывает — сообщения радиостанции включали в себя:

• обвинения в неких зверствах, творимых тутси (16,32%),
• побуждение к насилию и убийствам (13,99%),
• прямые призывы к уничтожению тутси (9,16%),
• обвинения руандийских тутси в пособничестве внешнему врагу (7,05%),
• обвинения в адрес тутси в стремлении захватить власть и установить полный контроль над хуту (5,89%),
• оскорбление тутси (4,89%),
• и лишь 13,21% программ в эфире не содержали ничего разжигающего ненависть.

Интересный документ был найден в ходе расследования зверств хуту против тутси. Он называется «Записка о наступательной пропаганде и вербовке». В нем намешано много всякого от Ленина до приемов рекламы и от Геббельса до маркетинговых стратегий. Но в целом он говорит все о тех же двух шагах, но несколько под иным углом.

1. Первый из них — «создание событий», а если точнее, псевдособытий, которые в дальнейшем использовались бы как повод для разжигания страхов и недовольства среди населения.
2. Второй — «обвинение в зеркало», суть которого состоит в обвинении врагов в действиях и намерениях, которые присущи самим обвиняющим: «Сторона, которая использует террор, будет обвинять врага в использовании террора».

Бесхитростно, безотказно — и сработало. В ходе руандийского геноцида менее чем за полгода было уничтожено больше миллиона человек, 90 процентов из которых принадлежали к народу тутси.

…Гюстав Лебон в своей культовой книге «Психология масс» — книге, которую, как представляется, любой человек, который хочет понять, что с нами сейчас происходит, просто обязан иметь, всю в закладках, на своем прикроватном столике, писал:

Можно предположить, что цепь событий, которая ведет к нарастанию общественной ненависти, которая может в любой момент рухнуть или уже падает в катастрофу, ведет по цепочке от человека — через народ — к толпе. То есть, чтобы миловидная женщина начала вдруг испытывать ненависть к далеким от нее, ничего ей лично не сделавшим народам дремучую истовую ненависть, нужно, чтобы некий создатель и ретранслятор дегуманизирующих смыслов поселил в ее голову идею и превратил ее из отдельного индивида в часть толпы.

Но этим самым ретрансляторам-дегуманизаторам, которых мы неплохо знаем и про которых будет при случае отдельный разговор, тоже стоило бы почитать — если еще нет — Лебона, который напоминал, что «нужно очень долгое время для того, чтобы идеи укрепились в душе толпы, но не менее времени надо и для того, чтобы они исчезли из нее».

Посеянная и проросшая ненависть в девяноста девяти случаях из ста начинает жить своей жизнью и раз за разом на страницах истории пожирает своих сеятелей. Но это так, заметка на полях на память.

…Профессор Асмолов очень верно однажды заметил, что, когда ты говоришь, читаешь, пишешь и даже думаешь о ненависти, ты оказываешься внутри эффекта «кролика в свете фар».

Не по своей воле оказался, оказался впихнут в него окружающей повесткой, информационным шумом, своим пузырем общения и интересов.

Как бы это ни было трудно, но видится крайне важным, жизненно важным сегодня — для каждого отдельно и для всех нас вместе — понять: что такое те ненависть и агрессия, которые нас сегодня окружают, разобраться с этим самым «туннелем», а разобравшись, попытаться выпихнуться из него, чтобы хотя бы нащупать альтернативы.

Хотя бы потому, что, как можно заметить, ненависть — страшно заразная штука. Она как плесень начинает расползаться внутри общества даже туда, где не ожидаешь ее увидеть. Не успеешь обернуться, как каким-то диким образом вчерашние единомышленники вдруг разделяются по какому-то вопросу и начинают на условно пустом месте истошно друг друга ненавидеть. А потом снова разделяются и снова, теряя лица, теряя имена, превращаясь в обвиняющую улюлюкающую толпу, где все против всех, и только ненависть, ожидая все новых виртуальных и реальных жертв, довольно потирает руки.

…Однако в первом приближении картина с альтернативами не выглядит многообещающей. Ведь это не только у нас тут, на нашем куске суши так все печально с ненавистью и агрессией, хотя мы и выступили по этому разряду в последние годы совершенно по-чемпионски, за что с нас всех еще будет большой спрос. Но тут и там по всему миру эти ненавидят тех, те враждуют с этими, левые привычно против правых, правые — против и левых и всех, зеленые идут маршем на фермеров, фермеры на других фермеров, разноцветные на чуть менее разноцветных, возбухают островами ненависти университетские кампусы, детские площадки, женские форумы и спортивные клубы.

Мир постмодерна, в котором нет и не может быть правды, где все друг другу лгут и каждый каждому трикстер и потенциальный враг и предатель, по пояс, если не по шею, проваливается в последние десятилетия в зыбучие пески ненависти и агрессии.

• Кто-то говорит, что во всем виноваты новые технологии, затопившие планету потоками информации и дезинформации, растекающимися по социальным сетям, блогам и иным информационным платформам, и как решение тут и там начинают строиться заборы, заглушки и запреты.
• Кто-то, как, например, у нас тут принято, привычно клеймит упадок морали и нравственности, вопиет о традиционных ценностях, которые всех спасут, и в качестве выхода предлагает всем развернуться задом наперед, надеть онучи и сарафаны и, бия поклоны долу, отправиться назад в историю.
• Кто-то привычно ищет заговор — то близко, то далеко, то локальный, то мировой, тут и там проскакивают мысли о существовании всемирного заговора диктаторов и автократов и о таком же — либералов и прогрессистов, при этом оба заговора существуют параллельно и местами пересекаются — в качестве выхода предлагается всем собраться и улететь на Марс. И это не шутка.

Как совершенно не шутка и то, что мир находится в кризисе, и ненависть есть питательный бульон и производная этого кризиса. От этого есть устойчивое ощущение, и у этого ощущения есть подтверждения, в том числе и полученные в ходе исследований, наших фокус-групп (о чем будет отдельный большой разговор), что где-то вне «туннеля» ненависти тихонько, незаметными ростками и робким эмбрионом нарождается и вот-вот народится новое человеческое, новое гуманитарное, новое объединяющее не ненавистью, а наоборот: этика метамодерна, такая этика, которая не будет новой, а будет настолько другой, что она сможет стать мостками на дюнах агрессии и ненависти.

И это не заговаривание горестей и печалей, и не попытка выдать желаемое за действительное, а уверенное научное знание о том, что Возрождение всегда настает.