Есть события, которые по исторической традиции принято называть Рубиконом. То, после чего вернуться к прежнему уже не выйдет ни в каком случае. Смерть в российской тюрьме главного оппонента российской власти — это Рубикон.

До сегодняшнего дня кого-то мог устраивать тезис о том, что консервативные, патриархальные ценности в лице российской власти ведут борьбу с мировым хаосом и анархией. Теперь при упоминании этих властей подобные прилагательные больше не уместны. Все, консерватизм закончился.

Собственно, в здоровом политическом смысле консерватизма российская земля практически и не знала. Этим словом было здесь принято называть так называемый курс на «стабильность». Но и в таком понимании это больше не сможет работать.

На «стабильность» больше не смогут ссылаться и самые верные апологеты властей. Для них умерший вчера человек был главным «трофеем» в их войне с альтернативами, со свободой. «Заключенный номер один». Теперь же этого «трофея» они лишились.

Для немногих мыслящих это было ясно и прежде. Но для многих, кто мыслить не хотел или боялся, — это тоже теперь очевидно. И это никому не прибавит исторического и электорального оптимизма. Кто делает ставку на лошадь, которая понесла, закусив удила?

Что же касается моральной стороны этой смерти, то она многократно придаст духу всякому, кто хочет для этой страны перемен. Теперь этот человек — образ, символ сопротивления и безусловного мужества. Как символ он будет знаменовать переход всех недовольных от их морального страдания — к моральной решимости. К «моральной злости». И с этим уже ничего не сделать.

А имя человека уже заняло место в большой истории. В российской же истории будет стоять по уровню, наверное, рядом с декабристами. Добрая память.