Но не будем спешить очаровываться этими вдохновляющими перспективами: об отмене пресловутого «муниципального фильтра» на губернаторских выборах Памфилова тоже говорила — семь лет назад, но это ничем так и не закончилось. И в регионах так и продолжают практику «фильтрации» всего, что может представлять опасность для кандидатов от партии власти

Что же касается «подписного» механизма регистрации на выборах разных уровней, то он давно превращен в набор бюрократических правил, которые сегодня почти невозможно соблюсти, как ни старайся.

Собственно, так и задумывалось.

Введенная тридцать лет назад (в декабре 1993-го) обязанность сбора подписей для регистрации на выборах должна была доказать, что претендент уже имеет поддержку избирателей и достоин включения в бюллетень.

Но практически сразу этот механизм превратился в свою противоположность: никакого отношения к реальной поддержке гражданами того или иного кандидата количество подписей, принесенных им для регистрации, чаще всего не имело. А имело отношение или к «административному ресурсу», или к качеству (и стоимости) работы «технологов», организовывавших сбор подписей.

Тем не менее в первые 10–15 лет — ввиду относительно «мягкой» процедуры проверки подписей и относительно большого допустимого процента «брака» в собранных подписях (доходившего до 25%) — большинство кандидатов и партий имели возможность зарегистрироваться, независимо от своих политических взглядов.

Ситуация начала меняться в середине нулевых, когда Кремль стал бетонировать политическую систему, сохраняя в Госдуме лишь четыре «системные» и вполне лояльные партии (в 2021 году к ним добавилась пятая, столь же лояльная).

Были ужесточены правила сбора и проверки подписей, процент максимально допустимого «брака» был снижен сначала до 10%, а потом и вовсе до 5%, а честно собранные подписи начали раз за разом браковаться на основании «данных МВД» или «почерковедческих экспертиз», которые объявляли подписи «недостоверными».

При этом механизм проверки был таким, что опровергнуть претензии к подписям стало практически невозможно.

Никаких альтернативных органов, которые могут дать справку о месте регистрации того или иного подписавшегося избирателя, не существует. Заключения независимых почерковедов, опровергающие те, что использованы для отказа в регистрации, ни комиссия, ни суд в расчет не принимают.

Более того (как это было в Петербурге в 2007 году, когда с выборов в Законодательное собрание снимали список «Яблока»), даже личная явка в избирком граждан, подтверждающих, что они ставили подписи, не помогает: им уверенно заявляют — «это не ваши подписи, у нас есть справка».

Практически то же самое повторилось в 2019 году на выборах Мосгордумы, когда целому ряду оппозиционных кандидатов (Андрею Бабушкину, Илье Яшину*, Кириллу Гончарову, Любови Соболь*, Елене Русаковой и другим) отказали в регистрации, и ничего доказать они не смогли.

Потому что выстроена система, в которой избирательные права кандидатов и поддерживающих их граждан ограничиваются вне судебной процедуры, с фактической «презумпцией виновности» кандидатов, которые должны доказывать, что представленные ими подписи действительны, — вместо того чтобы избирательная комиссия, если у нее есть сомнения, доказывала в суде, что подписи недействительны…

И еще одно, очень важное соображение.

При сборе подписей (занимался этим лично десятки раз на выборах разного уровня) действует «человеческий фактор». Как тщательно ни собирай, как тщательно ни переписывай в подписной лист все данные избирателя (в том числе адрес регистрации и данные паспорта) — ошибки неизбежны на «системном» уровне.

Часть этих ошибок можно обнаружить при «внутренней» проверке подписей штабами кандидатов и партий, но только часть.

В результате уложиться в 5-процентный «брак» — даже при самом честном сборе подписей — оказывается крайне трудно.

А в последние два года на этом пути были поставлены новые барьеры — сделавшие его почти непреодолимым.

14 марта 2022 года, через три недели после начала СВО, было изменено избирательное законодательство.

Это и увеличивает вероятность ошибок (сборщики стараются заполнять подписные листы как можно более разборчиво, а у избирателей, особенно пожилых, почерк бывает самый разный), и замедляет сбор подписей, и дает дополнительные возможности для «отсева» при помощи «почерковедческих экспертиз».

Конечно, когда речь идет о «нужных» кандидатах, все эти мелочи не повлияют на регистрацию. А вот когда речь идет о «ненужных»…

На президентских выборах-2024, как известно, самовыдвиженцы должны были собрать не менее 300 тысяч подписей, кандидаты от политических партий, не имеющих фракций в Госдуме, — не менее 100 тысяч (парламентские партии от сбора подписей освобождены). При этом «партийные» кандидаты не могут принести более 2500 подписей из региона, и должны собирать их в не менее чем 40 регионах (иначе все необходимое могли бы собрать в Москве и Петербурге).

Теоретически это решаемые задачи — хотя и при большом напряжении сил, — требующие или реальных партийных структур, или огромных денег (если таких структур нет), или и того и другого. Но решаемые: на предыдущих выборах президента необходимое число подписей собрали несколько «партийных» кандидатов, в том числе Григорий Явлинский, Борис Титов, Ксения Собчак и другие. И, конечно, нужные подписи в ЦИК принесли и от «самовыдвиженца» Владимира Путина.

Однако за минувшие шесть лет, как уже сказано, ужесточился закон, и собирать подписи стало куда сложнее. И есть еще куча бюрократических формальностей, которые надо выполнить: так, надо составить и заверить у нотариуса не только список сборщиков подписей (со всеми их персональными данными), но и подписи самих сборщиков.

Процедура проверки такова: сначала проверяется 20% представленных кандидатом подписей, если при этом выявляется менее 5% брака — все в порядке. Если больше — проводится дополнительная проверка еще не менее чем 10% представленных подписей. И если брак так и остается выше 5% — неминуем отказ в регистрации.

При этом любая ошибка фатальна: если неверно указано хоть что-то из данных избирателя (не важно, что остальные данные позволяют его однозначно идентифицировать), подпись признается недействительной. А если ошибка в данных сборщика — бракуется весь собранный им подписной лист, и так далее и тому подобное. И исправлять практически ничего нельзя…

Поскольку необходимый для отказа процент брака образуется в силу указанного «человеческого фактора», почти независимо от стараний кандидатов, ЦИК получает возможность действовать «по усмотрению».

Он может учесть те или иные материалы проверки подписей, а может и широко закрыть на них глаза (были прецеденты на региональном уровне, когда комиссии вдруг начинали проявлять — при наличии политической воли — удивительное снисхождение к некоторым «нужным» кандидатам или партиям и удивительное недоверие к заключениям собственных экспертов).

Какие политические решения были приняты применительно к президентским выборам-2024 — известно.

Обсуждать при этом, насколько тщательно те или иные кандидаты собирали подписи, совершенно бессмысленно: снять можно любого.

Известный эксперт по избирательному праву Андрей Бузин назвал это «теоремой российских выборов», но она, как уже сказано, была начиная с 2007 года доказана столько раз, что уже может называться аксиомой.

Последнее: «очевидное — невероятное».

При регистрации кандидата в президенты Владимира Путина из 60 тысяч подписей (20% от 300 тысяч необходимых, отобранных для проверки), ЦИК признал недействительными только 91 подпись. Это 0,15% брака.

Так вот, столь микроскопическая погрешность, учитывая «человеческий фактор» в процессе сбора, может быть только в одном случае. Если организаторам сбора подписей (в отличие от всех прочих кандидатов) был обеспечен полный доступ к государственным базам данных об избирателях, позволяющий проверить всю информацию о подписавшихся, а то и получить ее заранее.

И это тоже — теорема российских выборов. Если не аксиома.

* Внесены властями РФ в реестр «иноагентов»