Все неслучайно. До скандала с «голой вечеринкой» 21 декабря в клубе «Мутабор» в антропологической картине России эпохи СВО чего-то недоставало. А с этим штрихом она закончена и целостна.

Большинство читателей «Новой» вряд ли прежде слышали про блогера Анастасию Ивлееву — мы сосуществуем в разных культурных пространствах. Едва ли она, как и большинство других участников шабаша, была известна и бойцам СВО, которые тем не менее не только назавтра же посмотрели видео в интернете, но и отозвались коллективно и с таким рвением, с каким вряд ли исполняются иные воинские приказы.

Вот характерная ответка, которую цитирует советник председателя Думы, журналист Анастасия Кашеварова из своей переписки с теми, кто защищает «русский мир» с его переднего края:

Однако Бастрыкин как-то подрастерялся, и государство ограничилось пока 15 сутками ареста для рэпера Vacio из Екатеринбурга, который пришел в одном носке, надетом на причинное место (интересно все же, как это технически). Знаете Vacio? Вот теперь — да. Но раззадоренных патриотов такая кара едва ли удовлетворит, как и заверения Vacio, что он не «ЛГБТ*».

Послушаем, что об этом думает Александр Дугин — он все-таки Хайдеггера читал и, наверное, поднимет тему на соответствующую философскую высоту:

«Некоторые», забывает уточнить философ, это евреи. «Хуцпа» — слово из идиша, но вездесущие евреи (в массе давно забывшие идиш) никогда не охарактеризовали бы так преступника: в современном русском переводе это «ломом подпоясанный», но не «беспредельщик».

Остальные медийные, кто поспешил высказаться, в основном ограничились словом «пошлость». Тут тот редкий случай, когда я соглашусь с Z-блогерами, хотя больше подходит слово «распущенность». Но это не та оценка, которая исчерпывает наиболее важные измерения этого события.

Слово для защиты предоставляется Ксении Собчак. Теперь она, как и большинство оправдывающихся на камеры пропагандистов участников, представляет все так, что «голая вечеринка» — рядовая для их тусовки встреча, а фото и видео утекли в социальные сети случайно. Но бикфордовым шнуром скандала стал как раз телеграм-канал Собчак с 3,5 миллиона подписчиков. Это не утечка, а сознательное — и сильное, на что указывает реакция — высказывание. Это уже не частная жизнь, которую надо защищать от тоталитарного (тотального) контроля, а выход в свет.

Вот как Собчак прокомментировала шабаш:

Цинично? Зато не лицемерно, как у Кашеваровой, и не сказки с националистическим душком, как у Дугина.

Сознательная или по недоразумению раскрутка Z-пропагандой между тем придает событию не только культурное, но и нравственное измерение. На поверхности — то и другое со знаком минус. Но в той оптике, в которой мы хотим его рассмотреть, «все не так однозначно».

У Ксении Анатольевны отменный вкус, и если она делает что-то безвкусное, то намеренно и глумливо. Собчак — фигура историческая. Не в том смысле, что она делает историю (мы никогда не сможем ответить на вопрос, кто ее «делает»), но время от времени она очень точно отражает и выражает историю как современность. Она создает как бы заранее художественный образ, который может быть понят не «в моменте», а когда наступит время рефлексии. Но мы не знаем, когда оно наступит — и в какой мере, и где.

* * *

Фильм «Кабаре» был закончен в Голливуде в 1972 году — спустя сорок лет после событий, которые легли в его основу: это закат Веймарской Германии. Мне бы не пришло бы в голову назвать «Кабаре» мюзиклом, хотя Боб Фосс, к тому времени уже прославившийся как хореограф, снимал его именно в этом жанре. Получилось одна из самых глубоких картин о том, что происходило в Германии накануне прихода нацистов к власти, но и о том, что за этим последовало, хотя в фильме вся эта чернуха остается за кадром.

Легший в основу сценария автобиографический роман «Прощай, Берлин» был написан англичанином Кристофером Ишервудом в 1939 году и событием не стал — как из-за не выдающегося качества, так и в силу того, что время рефлексии еще не наступило. В книге Джулии Бойд «Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами туристов», изданной по-русски в 2017 году, Ишервуду — в 1932 году искателю приключений и удовольствий в Берлине — посвящена почти целая глава («Солнце и секс»). Многие туристы, на свидетельства которых опирается Бойд, также обращают внимание на распущенность нравов в Веймарской республике, в частности — на пристрастие ее жителей появляться нагишом не только на пляжах (где яблоку было негде упасть), но и почти голыми на улицах.

Боевиков Рёма перестреляли во время их оргии — ненамного более разнузданной, чем вечеринка в «Мутаборе». Стоит посмотреть по теме «Гибель богов», «Мефисто» и сериал «Вавилон Берлин», а вообще фильмография и литература — как художественная, так историческая и научная — об этом времени очень обширны. Впрочем, Веймарский Берлин и не уникален: такая же распущенность кокаинового декаданса захлестнула Санкт-Петербург накануне Первой мировой войны и катастрофы 1917 года.

А роман Ишервуда сам по себе довольно пошленький, как и приключения, тщательно описанные в нем. Фильм «Кабаре» поднимает над пошлостью, кроме блистательной постановки и гениальной игры Лайзы Минелли и Джоэла Грея (в фильме они звезды берлинского кабаре), то ощущение скорой и неумолимой катастрофы, которое они передают своей игрой. Мы в зале понимаем это не задним числом, когда все всё уже знают, — это странное предчувствие изнутри самого момента, которое Минелли и Грей играют не текстом, а внутренним надломом совершенно искрометного, безудержного циркачества.

Врачи мне рассказывали, что самым распущенным образом в стационарах ведут себя онкологические больные. Наверное, это неправильно клеймить как разврат, это любовь — но совсем короткая, на одну ночь, даже на пять минут в пропахшем карболкой туалете: ненадолго, потому что этого «долго» у них уже просто нет — вот в чем штука.

Нет, блогеру Ивлеевой & Ко такой карнавал не по силам даже морально, их вечеринка — рутинные, вымученные потуги. Хотя через сорок лет — кто знает? — наверное, кто-нибудь так и сыграет, только мы не можем знать, кто и где.

Героиня Минелли в финале делает аборт, не зная, чей это был бы ребенок, и отказывается покинуть Берлин: кабаре — это ее жизнь. Над пошлостью ее поднимает обреченность. Она — жертва, и это неотвратимо. Потому что такие люди могут творить всякие непристойности, но не насилие. И оказываются на этом надрыве времен единственными сохранившими достоинство людьми. Здесь «Кабаре» совпадает с мыслью Ханны Арендт, которая засвидетельствовала: не считая тех, кто вовремя смылся из Веймара, не замарать себя связями с нацистами — иногда и ценой жизни — смогли только те, часто маргиналы и фрики, — кому было слишком отвратительно насилие, они просто не могли переступить эту грань.

Днями объявлен Всероссийский творческий конкурс «Культурный код РФ» — «федеральный проект для креативных, инициативных, любящих свою страну и ценящих ее богатейшую историю и культуру людей». Не исключено, что кто-то из участников «голой вечеринки» примет участие и распилит выделенные под это миллионы. Они ведь и есть культурная элита нации. Заботливо выращенная ее руководством, начиная с переформатирования настоящего НТВ после его захвата в 2001 году и заканчивая разгромом всех осмысленных медиа после 24 февраля 2022-го (ну и объявления экстремистом Бориса Акунина).

А остальных вроде и не за что — мало ли, пошалили ребятки. А какая там лапа у кого — кто знает? Одно слово: «элита»…

Это континуум. На одном его полюсе те, кого убивают и кто убивает сам, на другом — те, кто изо всех сил старается остаться как бы не при делах. Мы где-то в середине — а это и рискованно, и невнятно. При таком разносе полюсов разряд молнии неизбежен. Но если мы хотим понимать, где живем и что с нами будет, надо видеть их оба.

* Признано экстремистским и запрещено в России.