Всё очень просто: находишь бетонную стену и пишешь на ней мелом, крупными буквами, два слова Before и After, рисуешь плюс между словами, а потом фотограф делает фото стены с граффити, и обложка нового альбома готова.
Before and After — новый альбом Нила Янга, сорок-какой-то-там по счёту альбом здоровенного рок-н-ролльного дядьки с мощными руками, который нелегалом с гитарой явился из Канады в Соединённые Штаты в шестидесятые годы прошлого века и до сих пор выдаёт нам свой завораживающий и захватывающий звук.
Время? Что значит время, если мотор работает? Годы и десятилетия, наполненные звуком, записями, концертами, годы, подобные обширному пространству лесов и скал, через которое он шёл своей пританцовывающей походкой медведя, с гитарой в руках и с губной гармошкой у рта, сильный, цельный, упорный в своих убеждениях принципиального хиппи.
«Прежде и после» — само название говорит о соединении времён, о длинном пути и длительности жизни. Янгу 78, а продюсеру альбома, члену Зала славы рок-н-ролла в категории Неисполнители Лу Адлеру 90. Эта парочка ветеранов — в одном ряду с Бобом Диланом, продолжающим свой никогда не заканчивающийся концертный тур, с Rolling Stones, недавно выпустившими альбом Hackney Diamonds, с Риком Вейкманом, билеты на концерты которого раскупаются за день, с Jethro Tull, чья флейта по-прежнему подпевает ветру и небу.
Фото: соцсети
На альбоме тринадцать песен и сорок восемь минут звука без пауз. Да, без пауз, потому что Янг слил все песни воедино, одна переходит в другую, так что возникает музыкальное полотно, где жизнь, как океан, путь домой и, конечно, любовь — та самая, без которой у Янга нет ни одного альбома. Любовь, как суть сердца, любовь, как боль души, любовь, как тоска потери, случившейся или предстоящей, любовь в осеннем воздухе канадских рыжих лесов и в тусклом рассвете американских даунтаунов.
Все песни, кроме одной, уже были спеты и сыграны Нилом Янгом когда-то, на других альбомах. Может быть, они потерялись среди других его песен, опустились на дно гигантского сетевого архива, выложенного на его сайте.
Он извлёк их оттуда и сыграл заново, в аскетической манере человека, познавшего цену вещам. Такой собирается в путь и не берёт с собой ничего лишнего.
Нет с Янгом в этот раз его безумной группы Crazy Horse, состоящей из его френдов по трансу, в который они мастерски вгоняют самих себя и бушующий в темноте зал, играя на пределе громкости и мощности музыку о видениях, постигающих человека. На альбоме перед нами предстаёт камерная версия Янга, Янг без грохота, Янг без сорвавшихся с цепи барабанов — в странствие он берёт только акустическую гитару, губную гармошку и кое-что ещё по мелочи. Это Янг тихого звука, Янг, углублённый в себя и очень знакомый. Мы узнаём его по вскрику и стону его губной гармошки, по его стихам, по его неповторимой интонации.
Янг пел о природе, о том, как её надо беречь и сохранять, когда нынешних клима-активистов ещё не было на свете. Одно из ключевых понятий его поэзии — Mother Earth, Мать Земля, просящая о помощи, нуждающаяся в спасении. Эта вещь есть на новом альбоме.
Янг всегда пел о любви как о чувстве, в котором присутствует вся полнота жизни, он пел так в любые эпохи и против моды, пел свой рок-н-блюз, когда мир заполняли волны дешёвого диско и когда металл забивал гвозди в головы публики.
Что бы ни происходило в жизни, политике, культуре, музыке, Янг пел о любви с таким упорством, словно хотел напомнить людям, зачем они тут.
Любовь то главное, что есть между людьми, но что забывается и пропадает в тщете и беготне жизни. «When you don’t know what you’re talking about, don’t forget love».
Нил Янг. Фото: AP / TASS
И ещё мир, peace. О приверженности Янга миру говорят пацифики на его широком, потрёпанном, видавшем виды сером гитарном ремне. Их там штук десять, они чередуются с кленовыми листьями. Но десяток пацификов на гитарном ремне — этого, конечно, мало для такого большого человека, как Нил Янг.
19 ноября Янг, и прежде не стеснявшийся резких шагов и высказываний в лоб, разразился гневом по поводу Илона Маска, который в своей сети Х (бывший Twitter) сморозил нечто, что можно рассматривать как антисемитизм. Расправа была короткой.
«Мы прекращаем любое использование сети X, какое можем контролировать. По причинам, которые должны быть очевидны самому богатому человеку на Земле, мы предпринимаем эти действия против его компании».
Вслед за Янгом из сети X отвалили несколько сотен тысяч его приверженцев. Но этого мало — на странице своего сайта Янг выдал коллаж в духе подпольной прессы шестидесятых, на коллаже рот у Маска заклеен стикером со словами: «Тесла должна демонстрировать флаги любви — не ненависти». И в завершение прочёл нотацию:
«Многим нашим палестинским друзьям и многим нашим еврейским друзьям стоило бы прямо сейчас начать всё сначала и разорвать ужасную связь с прошлым. Как бы ужасно оно ни было, его нужно забыть. Потому что у нас есть свобода идти по жизни всем вместе, и человечество должно приложить все усилия, чтобы спасти нашу планету для будущих поколений всех людей».
Хорошо сказано, хотя и непонятно, как это осуществить. Кажется, наивный хипповый пацифизм устарел и в наше время ни на что больше не способен. Но Янг так не думает. Огромный, как силач среди карликов в мире современного шоу-бизнеса, он выпускает по два альбома в год и упорно гнёт своё. Он не политик, и не его дело создавать коалиции. Он не деятель в духе Ганди, ведущий миллионы людей по дорогам ненасильственного сопротивления, идея которого сегодня загибается в арестах, карцерах, тюрьмах и войнах. Он могучий рок-н-ролльный старик с седыми лохмами под шляпой, во всегдашней байковой рубахе навыпуск и древних джинсах, выходящий на сцену, чтобы дать волю звуку, свободу чувствам и слово своим наивным неизменным убеждениям.
Три недели назад, выпустив новый альбом, Нил Янг под вечер или даже ночью залез на сколоченный из дерева помост и сыграл американский гимн. В безнадёге и тьме нашего времени, в мистическом свете вращающегося шара, в веянии боевых лент, рядом с американским флагом, в котором чудятся дыры от ядер Войны за независимость и пуль времён Бойни в Чикаго, он сыграл гимн как напоминание о Вудстоке как месте катарсиса и символе своих убеждений.
Нил Янг был на Вудстоке. Это звучит неправдоподобно и удивительно. Время настолько уплотнилось и каждая минута вмещает теперь столь много, что бывшее чуть больше полувека назад кажется удалённым от нас лет на триста. Но он там был, это факт. Он был там в составе Crosby, Stills, Nash & Young, супергруппы, только начинавшей в таком составе. Они вышли на сцену в три часа ночи и играли в темноте, не видя, но угадывая перед собой огромную равнину, заполненную людьми. Там, на сцене Вудстока, после них утром следующего дня американский гимн играл Джими Хендрикс. Он играл его утром в последний день фестиваля мира и любви, перед уже пустеющим зелёным полем на ферме Макса Ясгура, где оставались только горстки людей, в утреннем холоде завернувшихся в одеяла, и кучи мусора. В том знаменитом исполнении Хендрикс безжалостно разобрал гимн на части, развинтил его на детали, брутально разрезал пополам и превратил в сюиту хаоса, в пронзительный акт жестокости. В игре Янга есть прямые намёки на Хендрикса, но гимн предстаёт в его исполнении не актом холодного разрушения, а актом мрачного созидания.
Чтобы ни у кого не возникло сомнений, о чём эта вещь и про что этот звук, в клипе, по-любительски снятом с руки женой Нила Янга Дэррил, появляются слова, набранные исключительно заглавными буквами:
«BE BRAVE. STAND FOR PEACE».
