Три недели назад в восьми регионах страны прошли массовые обыски у сотрудников общероссийского общественного движения в защиту прав избирателей «Голос»*, а по их итогам судья Басманного суда Наталия Дударь (в тот день она дежурила по арестам) отправила в СИЗО сопредседателя движения Григория Мельконьянца. Его обвиняют в сотрудничестве с признанной «нежелательной» в России Европейской сетью организаций по наблюдению за выборами (ENEMO). В суде Мельконьянц заявил, что «Голос» уже давно не сотрудничает с ENEMO. Адвокат Михаил Бирюков вдобавок привел Дударь решения Кировского областного суда от 22 декабря 2022 года и Центрального суда Барнаула от 5 мая 2023 года, которые подтверждали: связи между «Голосом» и ENEMO нет. Дударь это не впечатлило. Избрать домашний арест, запрет определенных действий или залог для сопредседателя «Голоса» она отказалась.

Обыски и арест Григория Мельконьянца произошли за месяц до 10 сентября 2023 года — единого дня голосования в России — и за полгода до президентских выборов.

«Организаторы этого давления не понимают, что пока нарушаются права избирателей, будут находиться люди, которые станут их защищать: выпускать доклады и заявления, создавать «карты нарушений» и мобильные приложения для наблюдателей, организовывать горячие линии. Живое общество невозможно посадить в клетку», — заявили в «Голосе» сразу после ареста сопредседателя.

Арест Мельконьянца — главного человека в независимом наблюдательском движении России, его популяризатора и вдохновителя — вызвал оторопь даже в ЦИКе. Глава этого ведомства Элла Памфилова не побоялась публично сказать про уже арестованного Мельконьянца: «Мне очень хочется надеяться, что разберутся объективно. Потому что его часто профессиональная критика иногда нам очень помогала». Хотя, замечу, не приводила к главному, тому, чего, собственно добивался Мельконьянц с коллегами, — прозрачности выборного процесса. Король — выборный процесс — оказывался голым, когда за ним следил «Голос»: карусели, поддельные открепительные, вбросы, выносы, устранения наблюдателей с участков и даже их избиения… Лучше всех причину наезда на «Голос» назвал глава комиссии Госдумы по расследованию вмешательства извне Василий Пискарев: они «дискредитируют избирательную кампанию в России».

Что интересно, упор следствие делает на выступлении Мельконьянца в Центризбиркоме 7 июня 2022 года по вопросам электронного голосования, куда его пригласил сам ЦИК. По мнению следствия, Мельконьянц выступал от имени «нежелательной организации». Сделать из этого тяжкое преступление решили спустя год, аккурат перед выборами.

Ровно два года назад накануне выборов в Госдуму «Голос» признали «иностранным агентом», а вот теперь, накануне президентских выборов (которые впервые будут проходить во время специальной военной операции), нейтрализовали мозговой центр движения.

«Новая газета» передала вопросы этому «мозговому центру» в СИЗО и попыталась выяснять у Григория Мельконьянца, каково это — когда тебя арестовывает судья Наталия Дударь, какая атмосфера в СИЗО, что будет дальше с «Голосом» без Мельконьянца и почему все-таки он остался в России, хотя было понятно, что рано или поздно за «Голос» возьмутся, как взялись за все НКО и правозащитные организации с 24 февраля 2022 года.

— Вас арестовывала самая известная судья Басманного суда, его старожил Наталия Дударь, на счету которой самые громкие аресты и продления меры пресечения за последние 20 лет: от ареста смертельно больного юриста ЮКОСа Василия Алексаняна до фигурантов «болотного дела», от Яшина* и Кара-Мурзы* и теперь вот до вас. Ваши ощущения от того, как проходило заседание суда? Что больше всего произвело на вас впечатление?

— Обыденность зла — такое мое впечатление от заседания суда. Если бы не большое количество людей, которые пришли в суд, за что я им очень благодарен, заседание по заключению меня под стражу было бы для меня скорым и даже стремительным. А саму судью я воспринимаю как функцию. Поэтому никаких эмоций у меня она не вызывала и не вызывает. Принятое решение — ее выбор, который хорошо задокументирован.

— Как вас встретили в СИЗО? Как прошли первые дни на карантине?

— Заселение в СИЗО — это отдельный квест. До ночи пришлось ожидать заезда в камеру.

• Взяли кровь на анализ.
• Делали флюорографию.
• Отсканировали трехмерную модель лица.
• Взяли отпечатки пальцев.
• Провели личный досмотр и под видеорегистратор провели в камеру.
• С собой мне выдали свергнутый матрас, в котором оказались завернуты две тарелки, алюминиевая ложка, кружка, полотенца, постельное белье и тапочки.

В камере в основном все уже спали. Поэтому первоначальное знакомство было довольно скомканным. Старший по камере объяснил мне формальные и неформальные правила. В целом они довольно разумные. И если бы их не было, то поддерживать чистоту и питание в камере было бы довольно сложно.

Наша камера — 45 квадратных метров, свежий ремонт, стены светло-зеленого цвета. Семь двухъярусных кроватей, выделенный в отдельную комнату санузел с раковиной и унитазом. Посередине камеры привинчен к полу длинный стол с лавками, по стенам стоят тумбочки, под потолком — три окна за решетками. Из-за угла на нас круглосуточно смотрит видеокамера. Есть большой холодильник, а в стену вмонтирован телевизор. В 6.00 звенит звонок, как в школе, и по радио включают гимн России. Это значит, что нужно застилать спальные места (у меня оно на втором ярусе) и приступать к водным процедурам. Затем завтрак (каша, чай, хлеб) и утренняя проверка. С 13 до 14 — обед, с 18 до 19 — ужин. В 22 отход ко сну.

— Чем пытаетесь отвлечь себя от тяжелых мыслей?

— В свободное от обязательных мероприятий время хожу на прогулки в огороженный дворик на крыше. Но из-за навеса неба не видно. Трижды встречался с адвокатом Михаилом Бирюковым, который сообщает мне новости с воли, мы обсуждаем стратегию защиты. Мне передают много добрых слов от самых разных людей. Столько я не слышал за всю свою жизнь. Дважды был дежурным по камере (сухая и влажная уборка, доклад о численности: «Гражданин начальник, в камере номер такой-то находится столько-то человек, дежурный по камере фамилия, имя, отчество»). В общем, адаптировались к новой реальности.

Так как это карантинный СИЗО, то здесь большая текучка. И мне в конце августа придется переехать в другое СИЗО (пока Мельконьянца так и не перевели в другое СИЗО. — Ред.). В целом костяк в камере адекватный, отзывчивый. Если соблюдать все правила, жить можно. Несмотря на то что в камере 14 человек, за неделю мне так или иначе пришлось познакомиться с 24 сокамерниками. Как выяснилось, в день моего ареста в камере смотрели репортаж о моем деле и узнали меня.

Радио в камере принудительно включают утром на один час, затем мы его выключаем, и работает только телевизор — новости, спорт, фильмы. По телевизору транслируют все основные каналы. На книжной полке нашел «Дневник провинциала в Петербурге» Салтыкова-Щедрина, начал читать, стал вести свой арестантский дневник, чтобы хоть как-то различать дни сурка друг от друга. Атмосфера в камере — это смесь неопределенности, надежды и выживания. Через ФСИН-письмо получаю десятки писем, веду переписку. Научился спать при включенном свете. Узнал новые слова:

• дубок (стол. — Ред.),
• КамАЗ (большая миска-таз, куда заключенные кладут еду на всех. — Ред.),
• дальняк (туалет. — Ред.).

Ходил в местную церквушку, оборудованную в кабинете, исповедовался и причастился. Батюшка дал мне крестик, потому что свой я был вынужден еще при задержании отдать в Следственном комитете.

— Чего больше всего не хватает сейчас?

— Больше всего не хватает личного общения с близкими. К тому же впервые за 20 лет в самый разгар выборов не занимаюсь наблюдением. Вернее, меня от этого наблюдения изолировали. Попробую здесь проголосовать и, возможно, что-то пронаблюдать.

— У вас есть понимание, почему с вами это произошло именно сейчас? Понятно, что впереди выборы. Но неужели в сегодняшних условиях тотальной пропаганды и закрытия всех независимых СМИ власти так боятся, что голос независимых наблюдателей будет услышан гражданами?

— Давление на «Голос» зашкаливало каждый год именно в августе: уголовные дела, обыски, распространение фейков о нас, громкие заявления высокопоставленных лиц. Все, что нас не убивало, делало сильнее.

Для меня всегда было странно наблюдать за истерикой и страхом перед «Голосом». Вроде бы и «иноагентом» признали, заставили все маркировать и сдавать отчетность. И настроили избиркомы против нас, регулярно изготавливали и распространяли фейки и пропаганду для нашей дискредитации. Запугивают активистов и лишают работы наших экспертов, увольняют их из вузов. Но этого оказалось мало. Поэтому происходящее в последние дни говорит о том, что до сих пор боятся нашего наблюдения и нашего мнения о выборах. Это прямое покушение на нашу конституционную свободу выражения мнения, свободу объединений, свободу слова и право на гражданский контроль выборов.

— Аргументы следствия о том, что в 2014–2020 годах вы выезжали за границу и потому теоретически можете скрыться (при том что все паспорта изъяты), — за гранью. Много кто в стране выезжал за границу, и если что, получается, этот факт может быть одним из оснований ареста. А какие доводы следствия поразили вас больше всего?

— У следователя и аргументов каких-то конкретных нет о связи с ENEMO — нежелательной и запрещенной в России организацией. Зато в дело подшиты мои выступления на трех мероприятиях в ЦИК России в статусе сопредседателя «Голоса». Подается это как «организация» с моей стороны «деятельности нежелательной организации в России». Выходит, я организовал, а руководство ЦИК России и участники этих экспертных мероприятий, которые комментировали мои выступления, отвечали на вопросы, — выходит, все они участвовали в деятельности нежелательной организации ENEMO? Абсурд на абсурде.

Что касается моего заключения под стражу, то аргументы следствия тоже не выдерживают критики. Загранпаспорт изъят. В деле нет ни одного показания свидетеля. Но при этом, по мнению следствия и суда, я могу «скрыться и оказать давление на свидетелей». Официально заявляю, что если бы хотел уехать из России, то давно бы это сделал. Но я тут и никуда не собираюсь.

— Вам когда-нибудь приходилось до этого сталкиваться с российским правосудием?

— Постоянно.

• Первая категория дел — электоральные: дело о привлечении к ответственности за нарушение фальсификаций, обжалование решений избирательных комиссий.
• Вторая категория дел — самозащита: помощь наблюдателям, которых незаконно удаляют с участков или привлекают к ответственности за выполнение ими своих обязанностей.
• И в целом дела против «Голоса».

За последние годы таких дел накопилось довольно много: обжалования статусов «иноагентов», присвоенных движению и 20 нашим коллегам, обжалование блокировки нашего сайта и соцсетей, обжалование обысков в октябре 2022 года, включая обыск в моей квартире.

Если вспоминать знаковые дела по самозащите, то в 2013 году ассоциация «Голос» была внесена в реестр иностранных агентов за получение Премии свободы имени Сахарова**, хотя в суде было доказано банковской справкой, что денежную часть премии, то есть иностранное финансирование, «Голос» не получал. В итоге последние суды признали нашу правоту. Минюст даже вернул взысканные штрафы, но вопреки закону и здравому смыслу «Голос» продолжали удерживать в реестре «иноагентов». Политической деятельностью признали тогда создание «Голосом» проекта нового Избирательного кодекса России. Следующий этап — это включение уже движения «Голос» в реестр иностранных агентов.

С 2013 по 2021 год движение работало без «иноагентского» статуса, так как по закону тогда нельзя было включать общественные объединения без образования юридического лица в реестр. Но в закон были внесены поправки, которые создали такой реестр.

Нам было интересно, что на суде предъявит Минюст в качестве обоснования иностранного финансирования. На заседании его представители заявили, что «Голос» получил 121 рубль от гражданки Армении Манукян Норайр Львовны. Но при этом никак не объяснили, каким образом эти средства поступили в «Голос». Мы этих средств не получали. Более того, есть оригинальная справка из МВД Армении, что такой гражданки не существует. К тому же Норайр — это мужское имя, а Минюст утверждал, что это женщина. Несмотря на абсурдность представленных Минюстом доказательств иностранного финансирования, суд встал на его сторону.

— Есть понимание, что дальше?

— Апелляция на решение о заключении под стражу адвокатом подана. Посмотрим, что скажет Мосгорсуд (а скажет уже скоро — 13 сентября. — Ред.). Две недели я должен провести на карантине в СИЗО в Капотне. Затем, как я уже говорил, меня должны перевести в другое СИЗО. Срок заключения пока определен судом до 17 октября. Это значит, что выборы — единый день голосования — к этому времени уже закончатся. Что будет дальше, пока непонятно. Это зависит от того, какую меру пресечения будет дальше просить следователь и какую определит суд. Стараюсь сохранять бодрость духа. Тем более чувствую за собой моральную правоту. А с этим легче переносить невзгоды.

— А что будет с «Голосом»?

— «Голос» — это далеко не только организация. Это ценности свободных и честных выборов.

Уверен, они примут взвешенное решение в интересах России и избирателей. Обидно, что мощнейшую организацию по независимому наблюдению за выборами с 23-летней историей так бездарно и грубо уничтожают, вместо того чтобы стране гордиться уникальной российской некоммерческой организацией, уважаемой не только в России, но и в мире. На замену «Голосу» власть хочет предложить суррогат из наблюдателей от общественных палат, ошибочно полагая, что подмены никто не заметит. Пока меня не задержали, «Голос» успел выпустить несколько докладов о ходе проходящих выборов единого дня голосования 2023 года. По вторникам выходит экспертная рассылка «Избирательный бюллетень».

— Что хотите прочесть из книг?

— С удовольствием бы прочитал собрание судебных речей великих российских адвокатов — Кони, Плевако и других. Хочу прочитать «Да, господин министр» и «Да, господин премьер-министр»***, а также книги политзаключенных и о политзаключенных XX и XXI веков.

— Вопрос, которым задались многие комментаторы и аналитики: почему вы не уехали из страны после 24 февраля, то есть после того как стало понятно, что будет зачищен весь правозащитный и независимый журналистский сектор?

— Для меня вопрос отъезда из России никогда не стоял. Мне его регулярно задавали. На что я всегда отвечал, что не представляю себя без моей родины. Безусловно, давно понятно, что ситуация для правозащитников становится только хуже, а для силовиков мы легкие мишени для оправдания их существования. При этом всю свою сознательную жизнь я работал на то, чтобы сделать наши выборы свободными и честными. Не всегда люди, глядя на то, что происходит, понимают, зачем мы этим занимаемся.

«За нашу и вашу свободу». Передаю всем большой привет и большую благодарность за поддержку. Письма, посылки — это здесь ощущается по-особенному и придает сил.

* Признаны российскими властями «иностранными агентоми».

** Сахаровская премия свободы была учреждена в 1980 году Норвежским Хельсинкским комитетом. Этой награды удостаиваются личности и организации, внесшие существенный вклад в защиту прав человека и его основных свобод, развитие демократии и отстаивание верховенства закона, уважение к международному законодательству.

*** «Да, господин министр» — британский сатирический телевизионный сериал, его продолжение — «Да, господин премьер-министр». Авторы сценария — британские писатели Джонатан Линн и Энтони Джей. После выхода сериалов вышли в свет одноименные книги.