Вечером 23 августа в Тверской области разбился бизнес-джет Embraer с бортовым номером RA-02795. На этом самолете летал «кремлевский повар» и хозяин ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин. По данным Росавиации, в момент крушения на борту были и он, и командир вагнеровцев Дмитрий Уткин, и еще пятеро пассажиров — телохранители Пригожина и владелец компании «Евро полис», которая оперировала в Сирии в интересах «повара», Валерий Чекалов.

Анализируя произошедшее, одни подчеркивают, что самолет упал в полутора десятках километров от авиабазы Хотилово, другие — что это случилось в 50 километрах от резиденции Путина на Валдае. Судя по высоте полета борта в момент крушения, Пригожин вряд ли летел в гости к президенту. Эти и другие скупые данные о положении самолета перед падением анализирует для «Новой» авиационный инженер Марк Солонин.

— Исходя из данных, опубликованных ресурсом Flightradar24, какие у вас версии этого крушения?

— Вы правильно начинаете разговор: данные Flightradar — это единственное, чем мы сейчас располагаем.

По данным Flightradar мы видим, что самолет летел себе и летел. И летел он на большой высоте. К началу развития ситуации он находился на высоте 8,5 километра. Я округляю, пересчитывая с футов. Это высоко, то есть он уже был на своем эшелоне. И это сразу же исключает возможность использования легких ПЗРК, которые запускаются с плеча, как известный Stinger и другие. Потому что никакие подобные системы не имеют такой досягаемости по высоте. Да и бо́льшая часть мобильных ЗРК малой дальности тоже на такой высоте едва ли может что-то достать. То есть если это и была зенитная ракета, то нормального класса, как известный с некоторых пор всем российский «Бук» и другие.

Те же данные Flightradar показывают нам, что от момента начала непонятного движения самолета до прекращения поступления от него информации прошло 32 секунды.

— Он просто дольше оставался бы на связи?

— Конечно. Если бы причиной был технический отказ, то временной диапазон исчислялся бы минутами, экипаж бы что-то успел передать и так далее. Поэтому версия о техническом отказе, насколько можно судить по крохам информации, скорее всего, исключена.

— Хотя, казалось бы, сейчас, когда иностранные самолеты не обслуживаются производителями, такое вполне может быть.

— Это самолеты российских авиалиний не обслуживаются. Я не думаю, что за те деньги, которыми располагал Пригожин, нельзя было обеспечить обслуживание самолета в любой стране мира с необходимым качеством.

— Что происходило в течение этих 32 секунд?

— Эти 32 секунды примерно распадаются на первую и вторую половинки. В течение первой высота начинает лихорадочно меняться, самолет то поднимается, то опускается, но амплитуда не слишком большая: переводя из футов в метры, примерно метров пятьсот-шестьсот. Он то резко поднимается вверх, то опускается.

Вторая половина — высота уже начинает падать. Тоже ступенчато, это не какой-то установившийся режим. Беру калькулятор и получаю вертикальную скорость, то есть скорость снижения, — 156 метров в секунду. В более понятной публике терминологии — 560 километров в час.

— То есть падает.

— Причем стремительно, со скоростью больше, чем у любого гоночного автомобиля. Попросту говоря, падает камнем.

Кроме того, есть видео, снятые случайными наблюдателями, их многие наверняка посмотрели. На них не заметно какого-то очень быстрого снижения, но это уже вопрос угловых скоростей и места расположения наблюдателя.

Какой-то шлейф за ним идет, он более заметен, чем обычный инверсионный шлейф от двигателя, но мощного пламени с мощным дымлением мы не видим.

— Это что значит?

— В равной мере это могут быть и последствия взрыва какого-то устройства внутри самолета, и последствия такого же взрыва снаружи. Что такое поражение самолета зенитной ракетой? Прямое попадание практически невозможно, зенитные ракеты, не считая самых наиновейших, имеют неконтактный взрыватель, он подрывает боевую часть ракеты, когда та находится на расстоянии нескольких метров от цели. Иначе говоря, взрыв снаружи или взрыв изнутри.

— А что более вероятно?

у него нет существенных ограничений по габаритам и мощности взрывного устройства. Если уж появился доступ к самолету, то имеет смысл заложить что-то большущее. Мне кажется, что если бы произошел взрыв внутри самолета, то все процессы развивались бы гораздо быстрее. Самолет просто быстро развалился бы.

Мы когда-то обсуждали трагедию российского пассажирского самолета, взорванного над Синайским полуостровом. Тогда тоже сначала пытались пропихнуть версию о технической неисправности, но, по данным Flightradar, было видно, что самолет в течение нескольких секунд перешел в отвесное пикирование, и больше всего это было похоже на то, что у него исчезло горизонтальное оперение. Так оно и оказалось: просто было заложено мощное взрывное устройство, оно оторвало хвостовую часть самолета, и фюзеляж, лишившийся оперения, просто падал вниз, как камень.

— Но здесь вы говорите о 32 секундах.

— Да, все-таки 32 секунды этот несчастный самолет мотылялся то вверх, то вниз. Поэтому очень осторожно я бы предположил, что это было поражение зенитной ракетой. Возможно, несколькими ракетами. Теперь у нас все, наверное, видели эти картинки: на одной пусковой установке несколько ракет, их и запускают, как правило, несколько по одной цели. Первая подорвалась — что-то поломала, вторая что-то поломала. Возможно, поражающими элементами был выведен из строя экипаж, и дальше относительно медленно, в течение десятков секунд, самолет перешел в неуправляемое падение.

— Если предположить, что самолет был сбит, то могли ли те, кто запускал ракету, знать, что он гражданский? Могли его принять за какой-то украинский дрон?

— Для нормального ЗРК не существует словосочетания «гражданский самолет». Для него есть свой, а есть чужой, определяется это по наличию или отсутствию ответного сигнала системы запроса «свой — чужой».

— Как это — пассажирский любой национальной принадлежности? На них нет такой штуки, чтобы их не сбили ненароком?

— Это должен знать каждый: не может быть на пассажирском самолете ответчика. Иначе все эти ответчики окажутся в распоряжении разведок всех стран, а это секретная игрушка. И это мы многократно обсуждали, когда говорили о сбитом над Донбассом в 2014 году «Боинге».

— Вы сказали, что самолет в течение примерно 16 секунд болтался вверх-вниз. Это что означает?

— Это может говорить о самых разных вещах. Например, кто-то дергал туда-сюда штурвал управления. Это могли быть судорожные действия раненого человека или поврежденной автоматики, у которой закоротились какие-то контакты, и она выдавала случайные сигналы. Это могли быть поврежденные рулевые машинки, которые начали жить своей жизнью. Ничего большего это не означает. Самолет обладает большим запасом кинетической энергии, он способен даже при полностью выключенном двигателе немного приподняться.

— Есть версия, что это инсценировка самого Пригожина. Я понимаю, мы тут уходим в конспирологию, но все равно спрошу: в такой ситуации ведь на борт могли заложить что угодно, взрывчатку любой силы?

— Я дал клятву не ругать людей, которые занимаются конспирологией. Потому что вся история Советского Союза и постсоветской России — это история того, как спецслужбы под разными названиями устраивали провокации, инсценировки и убийства в том или ином виде. Поэтому просто так с порога отбрасывать версию об инсценировке нельзя. Но мне она представляется абсолютно нелогичной и притянутой за уши. Пригожину нет никакой нужды исчезать из публичного поля таким фантастически сложным способом.