Между тем именно в 90-е годы была создана система, которая легла в основу нынешней и в основу происходящей трагедии СВО.

И если мы хотим реально изменить жизнь в стране, надо ясно понимать причины появления этой системы.

А они куда глубже, чем банальное желание — по Навальному — «либеральных реформаторов» обогатиться.

В противном случае мы рискуем на новом политическом витке еще раз наступить на те же грабли, получив лишь косметические перемены — условно говоря, с заменой одного Путина на другого.

О том, как мы «дошли до жизни такой», очень подробно написано в статье Григория Явлинского «Причины», опубликованной больше года назад.

А о том, что в стране так проведены реформы и приватизация, что создаются все условия для появления государства, опасного не только для своих граждан, но и для соседних стран, Явлинский говорил на телевидении в 1995 (!) году, сразу после проведения пресловутых «залоговых аукционов».

И об этом же — об истории и причинах формирования нынешней системы, об ошибках и уроках 90-х и важности их учета и неповторения — написано во многих десятках моих статей, в разные годы опубликованных в «Новой газете».

Затем те, кто обладал властью, наделили (бесплатно или за бесценок) крупнейшей государственной собственностью узкий круг своих приближенных. В том числе путем пресловутых «залоговых аукционов» 1995 года.

А потом те, кто получил эту собственность, сделали все, чтобы сохранить за своими благодетелями власть, понимая, что при смене власти могут потерять собственность.

Такой системе — с соединением власти и собственности — были категорически противопоказаны демократические институты: разделение и сменяемость властей, сильный и независимый от исполнительной власти парламент, честные выборы, независимый суд, свобода СМИ, правовое государство. Потому что при их наличии полученная криминальным путем собственность неминуемо была бы потеряна.

И, конечно, было сделано все для подавления этих институтов.

Следствием неизбежно стала коррупция как способ существования государства — для борьбы с которой как раз и необходимы независимый парламент, суды и СМИ.

Параллельно не была проведена десталинизация — государство с его якобы «отдельными интересами» так и осталось важнее человека.

И не были реформированы суды, силовые структуры и правоохранительные органы.

Наличие судебной системы — основанной на праве и законе, а не указаниях и «понятиях» — важнейшее и необходимое условие построения правового государства и демократической политической системы.

Потому что, если неправовое, произвольное, протекционистское решение власти будет отменено в суде — становится почти бессмысленным его принимать. Если коррупционные злоупотребления будут неминуемо наказаны в суде — разрушается возможность конвертировать власть в собственность, «приватизируя» государственную должность, позволяющую «по усмотрению», и не без выгоды для себя, распределять, разрешать и запрещать.

Сперва это было связано с тем, что суды, в эпоху приватизации и большого передела собственности, стали субъектами экономических и коррупционных войн. Когда от судебного решения в условном поселке Малый Пуп могла зависеть судьба многомиллиардной собственности — это, что называется, сносило крышу. И суды во многом превратились в «решал». А затем, когда указания стали поступать не от бизнеса, а от президента и правительства — оставалось только двигаться по накатанной колее.

То же самое коснулось и правоохранительных органов — они деградировали по похожей схеме. Сперва они использовались бизнесом в экономических войнах, помогая «отнимать и делить», а потом, когда главным олигархом стало само государство, просто начали получать указания от другого источника. И постепенно стали снова карательными и «не ошибающимися».

В рамках именно этой системы — причем под аплодисменты немалой части «демократической общественности», требовавшей во что бы то ни стало не допустить «возврата коммунистов», — были проведены президентские выборы 1996 года, с применением массированного «административного ресурса» и превращением многих «демократических СМИ» в отделы избирательного штаба президента Ельцина.

Процесс деградации СМИ, бывших передовым отрядом перестройки и «демократической волны» конца 80-х — начала 90-х, особенно печален. Но он происходил примерно по той же схеме, что и с правоохранительной системой.

Сперва многие СМИ, которым надо было выживать, увидели самый легкий путь к этому в походе «под крыло» к бизнесу и в участии в экономических войнах (а затем — олигархических).

А потом выяснилось, что бизнес хочет не финансировать СМИ, а покупать, ожидая от «купленного» вовсе не реализации свободы слова, а выполнения указаний и принесения пользы.

И многие из тех, кто успел «сесть на иглу» серьезных «вливаний» от крупного бизнеса, уже категорически не хотели с нее «слезать».

Сделать же это можно было только одним путем: продать свою свободу слова за «хорошее предложение».

А потом аналогичные услуги (по еще более высоким расценкам, как во время выборов президента) стали «заказываться» властью. И от этого предложения отказались очень и очень немногие…

И именно такая система в 1999 году потребовала назначения на президентский пост кого-то, «как Путин».

Где его нашли — известно.

Как известно и то, какими методами его приводили к власти.

Известно — как ни стараются об этом сегодня забыть «независимые исследователи из Глазго» в лице Анатолия Чубайса (уверявшего в 1999-м, что «российская армия возрождается в Чечне»), или беглые вице-премьеры по приватизации в лице Альфреда Коха (в 2001-м уничтожавшего НТВ) — и то, какую роль в приходе Путина сыграла «партия реформаторов».

Союз правых сил шел на выборы 1999 года с лозунгом «Путина в президенты, Кириенко в Думу», с плакатами «Владимир Путин и Союз правых сил поддерживают друг друга», с фразами «Владимир Путин выступает за гарантии прав собственности, Союз правых сил — за такую политику» и «Владимир Путин отстаивает независимость СМИ, Союз правых сил — за такую политику».

Прошел год-другой — и эти фразы стали звучать как откровенная издевка…

Путинская система никогда не была альтернативой ельцинской — она была ее продолжением и развитием.

Можно ли было это изменить?

Можно. Если бы пошли иным путем.

Путем «Экономического договора» союза бывших республик СССР и массовой, всенародной малой приватизации до «либерализации цен» (чтобы граждане на свои сбережения успели приобрести небольшие магазины, кафе и предприятия сферы услуг).

Но этот путь был сознательно отвергнут президентом Борисом Ельциным и его «командой реформаторов».

Однако демократы у власти не были! Более того, им это даже не предлагалось. (Когда Явлинского раз за разом обвиняют, что он-де «не хотел брать на себя ответственность», забывают, что ему ни разу не предлагался пост премьера, а только менее значимые посты, и без возможности делать то, что он считал нужным.)

Время 90-х начиналось, как время долгожданных перемен — но оказалось во многом временем обманутых и преданных надежд.

Именно на волне этих обманутых надежд и несбывшихся ожиданий и оказался популярен Путин — обещавший порядок, безопасность и стабильность в обмен на отказ от свободы и демократии, не принесших счастья.

Те, кто так, как описано, проводил реформы — в интересах меньшинства, — сыграли на руку Путину, дав ему возможность демонстрировать 90-е в качестве отрицательного примера. Кроме того, Путин не только твердил о «лихих 90-х», но и заявлял о «величайшей геополитической катастрофе» в виде развала СССР. Это пало на благодатную почву «Версальского синдрома» — и впоследствии привело к бряцанию оружием и разговорам об «исторических правах» и «утраченных территориях».

Однако мейнстримом 90-х стали «реформы без демократии», по большевистскому принципу «цель оправдывает средства», в интересах меньшинства граждан (якобы неразумных и не понимающих необходимости «непопулярных реформ») и с процветанием многих «реформаторов» вопреки собственным реформам… Народ почувствовал себя обманутым и обиженным — это обида и вылилась в то, что мы сейчас имеем: в реваншизм, вождизм и готовность к репрессиям.

Часть сторонников Навального после публикации его «манифеста» стала уверять, что это вообще написал не он — не веря, что он мог, как они говорят, вторить Путину, как и он, критикуя 90-е. А часть, веря в авторство, Навального критикует и ему возражает, несмотря на то, что он сидит в колонии (кстати, они же два с половиной года назад писали гневные филиппики в адрес Явлинского, «посмевшего» критиковать Навального, сидящего за решеткой).

Говорил тогда, говорю и сейчас: Навальному можно и нужно сочувствовать, как несправедливо брошенному за решетку и преследуемому властями, и требовать ему свободы. Но это не значит, что с ним невозможно спорить и ему возражать.

Почему реакция сторонников Навального такова?

Да потому, что те, кто поддерживает Навального, в немалой части и есть та самая «демократическая общественность 1990-х», на которую он возлагает ответственность за провал демократизации России.

Последнее.

Как уже сказано, учитывать уроки 90-х — и ни в коем случае не повторять ошибки — необходимо, чтобы при наступлении перемен все не повторилось: лидер, «знающий, как надо», призывы «развязать ему руки» и объявление врагами всех, кто с ним не согласен.

Но об одной проблеме, увы, ни слова не написано в широко обсуждаемом тексте от имени Навального — о необходимости прекращения огня.

А без этого не будет никаких положительных перемен.