Ведущие: Вера Челищева и Зоя Светова

Звук: Василий Александров

Обложка: Анна Жаворонкова

Голос за кадром: Анатолий Белый

РАСШИФРОВКА

Зоя Светова. Всем привет! Это подкаст «Совещательная комната». И это мы, его ведущие. Я — журналист Зоя Светова.

Вера Челищева. И я — журналист Вера Челищева.

Светова. И сегодня наш гость — священник отец Иоанн Бурдин. Отец Иоанн — один из нескольких священников РПЦ, который после начала СВО открыто в храме высказал свою позицию. Это произошло в начале марта 2022 года во время службы. Кто-то из присутствующих тогда в храме города Костромы донес на отца Иоанна и его оштрафовали за «дискредитацию Вооруженных сил России». Отец Иоанн уволился за штат Костромской епархии, пытался перейти в Болгарскую православную церковь, но для этого нужно было получить разрешение российских иерархов. Отца Иоанна не отпустили. А совсем недавно состоялся церковный суд, и его запретили в служении. Отец Иоанн, добрый день. Расскажите нам, пожалуйста, о церковном суде, который недавно прошел в отношении вас, и о тех обвинениях, которые против вас выдвинули в РПЦ.

О. Иоанн Бурдин. В общем-то, о том, что такой суд возможен, меня предупреждали еще в прошлом году, примерно в сентябре. Тогда мне звонили из архиепископии западноевропейских приходов, куда я подавал заявление с просьбой принять меня. Мне позвонил секретарь владыки Иоанн и разговаривал со мною, сказал, что в принципе они могли бы меня принять, но попытка перейти открытым образом чревата тем, что мне могут запретить служение, а скорее всего, даже просто лишат сана. Поэтому он рекомендовал использовать какие-то договоренности, более, скажем так, неофициальные. Я решил, что меня такой вариант не устраивает, что я хочу все-таки сделать это официальным открытым путем. Я не вижу причин, почему я как священник не могу перейти из одной поместной православной церкви в другую. Поэтому я решил, что я этим путем не пойду, и обратился к своему митрополиту, он сказал, что он не возражает против моего перехода, но при условии, если мне придет приглашение из архиепископии. Видимо, с кем-то посоветовался в Москве, я уж не знаю, додумывать не буду. Но предложений больше мне не последовало никаких. Далее был звонок от одного человека, который хорошо знает все структуры Московской патриархии и который, опять же разговаривая о моем деле, предупредил меня (это не угроза была): если вы попробуете перейти, вы лишний раз напомните о себе. Сейчас о вас пока не вспоминают.

Поэтому и у вас вряд ли что получится, сказал он мне.

Но, в общем, на меня вышли уже сами болгары, которым я подавал прошение о переходе, еще будучи здесь, в Болгарии, в прошлом году, в июне. Мне передали, что местный митрополит не возражает меня принять и в очень быстрые сроки. То есть для Болгарии это совершенно потрясающая вещь. Обычно достаточно неторопливо делаются такие вещи. А здесь просто потрясающе быстро. В течение двух недель он подготовил запрос в Болгарский Синод. Синод провел заседание, на котором принял решение принять меня в болгарскую церковь. И местный митрополит уже послал прошение, мольбу, как это по-болгарски называется, моему российскому митрополиту. Тот ответил, что не возражает, но в любом случае это должно пройти через Синод. Был уже декабрь 2022 года. Были подготовлены все документы, отправлены в Синод. Дальше началось ожидание в несколько месяцев. На первом заседании не было принято по мне никакого решения, на втором — тоже. В марте мне позвонили из канцелярии моего митрополита и сказали, чтобы я зашел забрать указ. Но это не тот указ, которого я ожидаю. Это был указ о временном запрете в моем служении в связи с моей деятельностью — в связи с телеграм-каналом, который я веду начиная с марта прошлого года. Когда я зашел забрать указ, митрополит дал мне понять, что это не совсем его решение. Ну, это уже я доказать не могу. Углубляться в это не буду, но, в общем, он без особого энтузиазма пошел на этот запрет и сказал, что постарается как можно быстрее подготовить справку по моей публицистической деятельности. Достаточно редкий случай в истории Православной церкви. Справка была подготовлена. Неравнодушная христианская общественность православная смогла познакомиться с внутренней кухней подобных мероприятий и церковных судов. Там разбирались мои выступления в интернете. Далее состоялся суд, на котором было принято решение о том, чтобы временный запрет мне в служении сменился на постоянный.

Светова. Простите, я хотела, чтобы вы уточнили: церковный суд, как это происходит? Какие конкретно обвинения против вас выдвинули?

О. Иоанн Бурдин. Я не знаю, как в принципе должно происходить, но знаю, что, например, в болгарской церкви действительно без адвоката нельзя. Здесь есть закон, что обязательно должен присутствовать адвокат на заседании, защищать священника. У нас в России, насколько я знаю, ничего подобного нет. В моем понимании, в Русской православной церкви церковный суд — это все-таки некоторая видимость. Каких-то больших неожиданностей такие суды обычно не приносят. Я не знаю, кто готовил материалы моего дела. Но меня единственное, что порадовало, это то, что все-таки в окончательное решение суда не вошли самые безумные обвинения, которые выдвигали. Во-первых, в дискредитации российской армии, на которых было построено вообще все обвинение. Совершенно непонятно, какое это отношение имеет к моим публикациям. Я не политик, я занимаюсь немножко другой богословской миссионерской деятельностью.

Достаточно открыть Евангелие, там можно найти много интересных лозунгов, которые могли бы взять на вооружение пацифисты всех стран, времен и народов. Наверное, первым пацифистом в какой-то мере был сам Христос. Я понимаю, что он нечто большее, но все-таки не заметить эти тенденции в его проповедях невозможно. Поэтому они, видимо, одумались и убрали это обвинение. Последние три пункта в решении суда достаточно обтекаемые. После этого решения я, честно говоря, не понимаю, в чем мне нужно каяться. О чем я и написал митрополиту, когда готовил апелляцию.

Один из пунктов, который остался в решении суда, — это то, что я якобы отвергаю канонизацию святых. На что я резонно написал в жалобе, что если я читаю Амвросия Албанского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Иоанна Златоуста и тысячу других святых, которые канонизированы церковью, если я держу дома дни памяти, церковно установленные, то как я могу одновременно отвергать процедуру канонизации святых?! Если есть какие-то претензии к канонизации конкретно Дмитрия Донского и Матроны Московской, то это уже вопрос, не имеющий отношения к суду и к моим религиозным убеждениям. Меня обвинили в сомнении в святости святых. Но Ключевский и Шубинский, церковные историки, преподаватели духовной академии, — все они в той или иной мере в своих сочинениях иногда сомневались в святости святых, описывая очень много разных историй, связанных с подделкой жития святых, с какими-то сомнительными фактами, которые появлялись. Еще один пункт обвинения так сформулирован, что, честно говоря, я не понимаю, что автор имел в виду, и боюсь, он сам этого тоже не понимает.

Вот я последние полтора года только об этом и писал, эту тему поднимал, много говорил о том, что при всех вопросах, которые у меня возникают конкретно к патриарху и ко многим священнослужителям Русской православной церкви, я писал, что благодать таинства в ней тем не менее сохраняется, несмотря ни на что, на все грехи, которые мы в эту церковь приносим. И, несомненно, она является частью католической церкви. Пока, по крайней мере, мы не знаем, чем это будет в результате, к чему этот придет и во что может вылиться.

Вера Челищева. А у меня такой вопрос. Ситуация абсурдная и уникальная в своем роде. Когда патриарх Кирилл и высшие церковные иерархи полностью поддерживают политику власти в плане специальной военной операции. То, что они поддержали, хотя есть всем известная заповедь «не убий». Преследовать тех из своих коллег, кто выступает против этой специальной военной операции? А можете сказать, какие сейчас настроения в РПЦ среди других ваших коллег? Да, мы знаем, что после начала специальной военной операции около 200 священников написали открытое письмо, в котором высказали свое отрицательное отношение к событиям в Украине. Мы знаем еще про московского священника отца Иоанна Коваля, которого лишили сана за то, что в молитве, которые сейчас по благословению патриарха должны читать все священники в России во время служб, он заменил слово «победа» на слово «мир». Вы знаете, какие настроения сейчас на данный момент среди ваших коллег?

О. Иоанн Бурдин. Ну прежде всего хочу все-таки поправить. Вопрос тут не в том, что я или другие священники выступаем против СВО. Просто я христианин, и все остальные также христиане. Они не выступают против какой-то конкретной войны. Они выступают против войны вообще в принципе. Мы живем в мире, в котором невозможно исполнить заповедь «не убий», так же как и все остальные заповеди. Но стремление к этому должно быть.

Это в любом случае ложится на его совесть. Масса цитат из Библии, которые об этом говорят. Только понимая, что это грех, человек может остаться человеком. Потому убийство — это один из таких грехов, которые нравственно разрушают человека. Его душа от этого погибает.

Иногда это исключительная мера, ты не можешь этого не сделать, потому что иначе, например, погибнут люди вокруг тебя, только в этом случае это допустимо. Это не чистой воды пацифизм, который говорит, что нельзя убивать ни в коем случае. Но тем не менее существенный момент — никогда нельзя начинать убивать первым.

Если ты выступаешь против чего-то, то, соответственно, ты занимаешь одну из сторон, то есть как бы становишься участником конфликта. Для христианина это невозможно. Мы не можем участвовать в этих конфликтах, в ходе которых проливается кровь, кроме тех случаев, когда мы вынуждены защищать свой дом, свою семью, своих друзей и так далее.

Что касается сегодняшних настроений среди моих коллег, то мне сложно на самом деле говорить. Я не могу сказать, что я знаю сотни священников. Я знаю, что есть люди, которые занимают другую позицию. Они тоже, как патриарх, считают, что воевать — это священный долг каждого россиянина.

Словом, мнения самые разные. Это отчасти какая-то такая игра взрослых бородатых мужчин, которые не наигрались в детстве, и они начинают надевать одновременно георгиевские ленточки и крест на ленту. Это такая аллюзия на награды, которые давали священникам в Первую мировую войну. Они играют, но не понимают, что за этим стоит кровь. Что когда зло и кровь выплескиваются, они начинает затоплять весь мир. И конечно, есть священники, которые точно так же, как я, считают, что военные действия — это неприемлемо. Есть те, кто звонил мне и поддержал. Так же как и в обществе в целом, самые разные позиции сегодня представлены. И это то, что меня расстраивает, потому что это раскалывает церковь по сути своей. Это ее разделяет. Она должна быть единой. Иначе она не церковь Христова.

Светова. Какой тогда выход из этой ситуации?

О. Иоанн Бурдин. Я не знаю, честно говоря, какой выход. Думаю, Господь как-то остановит это.

Челищева. Отец Иоанн, а что вы собираетесь делать? По образованию вы — филолог, кандидат филологических наук, вы редактировали журнал, в священный сан вас рукоположили в 2015 году. То есть, по сути, вы еще молодой священник. Собираетесь ли вы переходить в другую православную церковь, например, в Константинопольскую, или вообще думаете о том, чтобы сменить профессию?

О. Иоанн Бурдин. Нет, я думаю, что сферу деятельности я менять не буду, если только… Понимаете, я живу так: если я какие-то планы строю, дальше начинаю их выполнять и вижу, что все получается, все идет нормально, то я считаю, что благословение Божие на это есть. Это в основном касается, конечно, по большей части церкви. Я воспринимаю это как промысел Божий о себе, поэтому я постараюсь служить Богу. Так что если получится дальше, я постараюсь служить Богу как священник. Мне уже 50 лет. В принципе, все, что я хотел в светской жизни сделать, я уже сделал. И в общем-то остаток жизни я бы хотел служить Богу и людям. Но опять же, если ничего из этого не выйдет, значит, промысел Божий таков. Сейчас я веду телеграм-канал, там 3000 подписчиков. Это, конечно, смешно по сравнению с тем, что у кого-то их под 1 000 000 или 500 000. Но все равно это как бы моя паства.

Только там меня слышало 12 человек. Самое большее, 50 или 70. Здесь у меня есть возможность говорить о Христе для более широкой аудитории, чем я даже мог себе представить раньше. Поэтому если не получится по-прежнему оставаться священником в какой-то из церквей, значит, буду вести канал. Не будет и этого, значит, каким-то другим образом буду служить. Посмотрим. Я думаю, что если есть желание у человека что-то сделать, он сам найдет ситуации, когда это желание сможет реализоваться.

Если говорить более конкретно, то да, я все еще надеюсь, что у меня будет возможность перейти в Болгарскую православную церковь. Просто, может быть, чуть более сложным, скандальным путем, чем я бы этого хотел.

Светова. Будем надеяться, что вам удастся перейти в эту церковь и что, в конце концов, Русская православная церковь вас отпустит. Когда появились первые сообщения о вашей истории, мне очень понравился заголовок одного из СМИ, что из Русской православной церкви выхода или выдачи нет. То есть туда можно войти, но выйти оттуда нельзя. Но мы будем надеяться, что вам повезет, и вы сможете оттуда выбраться.

О. Иоанн Бурдин. Честно говоря, я бы с огромным удовольствием продолжал служить в Русской православной церкви, потому что я понимаю, что тот язык, на котором я говорю, это язык, на котором я обращаюсь к людям как священник. Я понимаю, что все равно в другой церкви будет гораздо сложнее, не так быстро, пока это все освою. Но опять же, я очень люблю тех людей, с которыми пришлось в Русской церкви встретиться, и своих прихожан костромских, и тех людей, с которыми я сейчас познакомился в телеграме. Поэтому, конечно, мне все-таки хотелось бы, если бы такая возможность была, служить в Русской церкви.

Даже не потому, что меня запретили или могут лишить сана. Просто в данной ситуации это было бы неверным решением с моей стороны.

Светова. Да, конечно. Сейчас это совершенно другая церковь, не та, в которую вы пришли в 2015 году, во всяком случае, как вы считали. Эта церковь поддерживает специальную военную операцию, всю политику властей и в полной симфонии с этой властью существует. Но это очень длинный отдельный разговор. Мы, к сожалению, должны заканчивать. Вы слушали наш подкаст «Совещательная комната», и мы говорили со священником Костромской епархии отцом Иоанном Бурдиным, которого несколько недель назад церковный суд запретил в служении за его отношение к СВО. Слушайте наш подкаст в YouTube, Apple podcast и на других платформах. Ставьте лайки и пишите комментарии. Всем пока! Спасибо, отец Иоанн. Удачи вам!