Ее исполнительный директор Мироненко — седой мужчина в красном поло и туфлях в тон — явился с докладом, который и начал воспроизводить, не дожидаясь вопросов. Вкратце суть его соображений сводилась к тому, что «субъективное мнение Орлова, транслированное СМИ на Западе и внутри РФ, является информационным оружием, направленным на уничтожение конституционного строя». По версии Мироненко, то, что Орлова привлекли только за «дискредитацию», — недоработка следствия. С правозащитником лично свидетель не знаком и заявлений на него не писал. Но был вызван на допрос в СК, да не один, а с товарищем — свидетелем Сергеем Бохонько (координатор «Ветеранов России» Бохонько явился в суд в камуфляже, хоть и без знаков различия). Поначалу в суде Мироненко и показания давал хоть и от первого лица, но во множественном числе: «Мы являемся свидетелями». Очевидно, между товарищами царит согласие: их показания, данные на предварительном следствии, совпали на 97% — об этом заявила защита. Вероятность такого совпадения — одна на миллиард. Этот феномен Мироненко пояснил просто: якобы показания он давал не как физлицо и гражданин, а как представитель организации, а она до этого якобы выработала некое консолидированное мнение, которое и было озвучено.

Правда, свидетель Бохонько, которого допросили следом, ничего об этом не говорил и заявил, что пояснить чудо совпадения показаний не может.

Правда, следов этого заявления в публичном поле и на сайте организации не нашлось. Писали «Ветераны» зато на сам «Мемориал»*, обвинив его в реабилитации нацизма за фамилии сотрудничавших с немцами на оккупированных территориях, попавшие в список репрессированных.

Писали, но вот о чем — помнят и излагают не шибко хорошо: из показаний Мироненко гособвинитель Светлана Кильдишева, например, сделала вывод, что «ветераны» нашли в самом НКО «несколько сотрудников, имеющих отношение к нацизму», а общество якобы «запрещено Верховным судом» (на самом деле — только ликвидировано).

«Ветераны» вообще пишут немало кляуз: на Шендеровича**, Шнурова, Оксимирона**, канал «Дождь»**, «Муз-ТВ», а их лидер Ильдар Резяпов даже попадал в наш рейтинг видных доносчиков. Сейчас он, впрочем, на СВО. Как и свидетель Бохонько, заявивший, что принимает в ней участие с 28 февраля. Бохонько — ветеран боевых действий на Северном Кавказе, в разных источниках можно найти сведения о его службе в ОМОНе и в спецназе ФСИН. Есть также сведения, что его полный тезка и тоже сотрудник силовых структур несколько лет назад получил 5 лет условно за избиение мужчины на улице. На вопрос о судимости Бохонько в процессе отвечать отказался, пообещав «рассказать в кулуарах». Но ушел. Не смог он ответить толком и на вопрос защиты, отчего на Орлова общество написало заявление (если написало), а на сотни унижающих российских военнослужащих и военачальников высказываний, звучащих в последние месяцы от кругов, близких к «Вагнеру», не среагировало.

Мироненко настаивал, что «Мемориал»* с 80-х годов занят подрывной работой, отчего и распался СССР.

Публика периодически отвлекается на пристава — у него то и дело звонит телефон с рингтоном «Мурка». На прошлом заседании его телефон транслировал голос кукушки.

Главное событие дня — допрос Натальи Крюковой, одного из авторов экспертизы статьи Олега Орлова, лежащей в основе обвинения.

Крюкова и ее соавтор Тарасов — еще и авторы заключения в деле о ликвидации «Мемориала»*, и деле Агнессы Хайкара (неудачная попытка запретить книгу о репрессиях) и многих других — часто по заказу ФСБ. Крюкова — учитель математики, Тарасов — переводчик. Их перу принадлежат экспертизы по религиоведению и даже сексологии. Сейчас вот — лингвистическая. На нее, согласно документам, ушло всего шесть часов. В этом тексте авторы уверяют, что Орлов «занимает антироссийскую правозащитную позицию». На основании чего сделан такой вывод, эксперт объяснила так:

Адвокат Катерина Тертухина интересуется, какие научные работы по лингвистике опубликовала Крюкова. Та точно вспомнить не смогла, однако заметила, что работа была крупной, написанной по заданию Минкульта и что «там было все про все — про это самое». Эксперт в показаниях ссылается на некую методику экспертиз по делам о дискредитации, но не указывает ее в самой экспертизе. Отвечает, что определение дискредитации взяла из открытых источников. Ну и наконец поясняет, что ссылается на «сериал «Звездные войны», но вынужденно: «терминология светлой и темной стороны идет от украинского деятеля, но описывать все это не хотелось». Последний тезис поняли не все, но судья Кострюкова заявила: «Мне вот все понятно со «Звездными войнами», а прокурор Кильдишева добавила: «И темная сторона всем известна».

Допрос эксперта адвокатом Тертухиной выглядел так:

— Что такое паралингвистический контекст, о котором вы пишете в своей экспертизе?

— Там написано, прочитайте. Зачем я объяснять буду? В данном случае ответ не нужен.

Главред «Новой» Дмитрий Муратов, выступающий защитником на процессе, обнаружив в тексте заключения слова о том, что, согласно тексту подсудимого, СВО изменит существующий в РФ строй, что сделает ее «источником европейской безопасности», задал риторический вопрос:

— Тогда за что судят Орлова?

Крюкова, запутавшись в тексте, в итоге признала, что в нем пропущены слова и на самом деле имелась в виду «угроза безопасности». Но на соседней странице тезис о том, что, по версии Орлова, Россия станет источником безопасности европейских стран, повторяется вновь. Крюкова ссылается на техническую ошибку при копипасте.

Муратов говорит о недобросовестности экспертов. Крюкова возражает, что о добросовестности «Новой газеты» она не говорит.

Муратов интересуется многочисленными заимствованиями без указания и источника, которыми пестрит текст экспертизы. Их много, вот один из примеров:

— Это ваше утверждение? — спрашивает защита.

— Это установка, на которую авторы опираются, — реагирует эксперт.

Заметим, кавычек и ссылок на авторство нет.

— Тут не надо ссылаться, — бросает Крюкова.

На 10-й станице документа указано:

— Дан общий подход для понимания общих позиций, на которых стоят авторы.

— Мы отдали ваш текст группе профессоров, лингвистов…

— Денег, значит, хватает, — огрызается Крюкова.

— Так вот, там более 30 орфографических и пунктуационных ошибок. Должен ли лингвист грамотно писать по-русски?

— Не буду отвечать.

* Внесен властями РФ в реестр «иностранных агентов» и ликвидирован.
** Внесены властями РФ в реестр «иностранных агентов».