30 мая около 05.30 утра в дом № 98 по улице Профсоюзной в Москве влетел беспилотный летательный аппарат. По какому-то счастливому стечению обстоятельств взрыва не произошло: БПЛА пробил окно одной из квартир, потерял крыло и остался лежать на полу.
Через полчаса на место начали стягиваться полицейские, медики и пожарные. В трех подъездах была объявлена эвакуация.
Большинство жителей признаются, что вообще ничего не слышали — звук беспилотника не разбудил их. Проснулись только тогда, когда полицейские стали звонить в двери, призывая всех выходить с вещами на улицу.
Дом оцеплен, возле него дежурят полтора десятка полицейских машин, автомобили Следственного комитета и Росгвардии, три бригады скорой, сотрудники МЧС.
— Я живу в том самом подъезде, на 14-м этаже — двумя этажами ниже квартиры, в которую прилетел беспилотник, — рассказывает женщина в синей куртке, представляющаяся Евгенией.
— С утра я услышала жужжание — как выяснилось, БПЛА. И слышала, как он ударился. Посмотрела в окно — ничего. Тишина. Легла обратно спать. А в 6 часов, когда зазвонил будильник, подошла к окну — во дворе уже были пожарные, и все оцеплено. В 6.30 в квартиру позвонил полицейский, сказал эвакуироваться.
Евгения. Фото: Иван Жилин / «Новая газета»
Для жителей дома развернули пункт временного размещения в здании ближайшей школы. Но Евгения, как и многие, туда не пошла: говорит, не уверена, что туда пускают с собаками. Рядом с ней на привязи гуляют два крепких молодых бульдога.
— В этом плане спасибо, конечно. Все организовали быстро, даже три раза ко мне подходили и предлагали туда пойти. Там чай есть, вода, в туалет можно сходить. Но я пока не дошла.
Евгения говорит, что ей очень хочется верить, что произошедшее — «не связано с *** [СВО], что это просто чья-то глупая шутка. Вообще не хочу говорить я про украинскую тему». По словам женщины, ей страшно за своих детей, да и в целом жить теперь страшно.
Многие люди отказываются говорить. Некоторые, когда подходишь к ним, просят сначала показать документы, а потом все равно молчат.
«Знаете, сейчас вообще непонятно, что можно, а что нельзя произносить. Поэтому лучше мы будем действовать согласно лозунгу "Не болтай", —
говорят мне две дамы, стоящие у соседнего дома.
«Молодой человек, чего вы хотите?» — внезапно окликает меня мужчина лет тридцати, сидящий на лавочке напротив полицейского оцепления. Андрей (имя изменено) — сам разработчик беспилотных летательных аппаратов.
Фото: Иван Жилин / «Новая газета»
— Я видел обломки этого беспилотника и могу сказать, что это военная разработка, а не гражданский БПЛА, модифицированный для несения снарядов. Такие БПЛА способны преодолевать расстояние до 300 километров. При этом наш дом не был целью. Это понятно, потому что перед попаданием в дом БПЛА уже не шумел. То есть, как я понимаю, его двигатель был заглушен средствами радиоэлектронной борьбы, после чего он начал планировать — а планировать они могут на расстояние до 600 метров, и в итоге влетел к нам на 16-й этаж. В квартиру, судя по обломкам, попал только двигатель внутреннего сгорания и одно крыло. Фугасный снаряд упал на улицу. «Полезная нагрузка» такого БПЛА — 3–4 килограмма.
Андрей отмечает, что двигатели беспилотников, подобных тому, что упал на дом на Профсоюзной, выделяет во время движения мало тепла, поэтому его сложно обнаружить по тепловому следу.
— Могу сказать, что Украина изначально сделала ставку на подобные беспилотники и отлично наладила их производство. У нас пока… Нужно полгода, чтобы нагнать. Но мы стараемся.
Украина официально свою причастность к запуску дронов отрицает.
Однако стремление «нагнать» поддерживают не все жители дома. Многие из тех, кто соглашается говорить, хотят, чтобы вооруженный конфликт поскорее закончился.
— Жить теперь, понимаете, стало страшно. Оказалось — к тебе на кухню беспилотник может прилететь, — рассказывает женщина лет шестидесяти на вид. — Нет, не хочу я рассуждать о спецоперации, но скорее бы все это закончилось. Спокойно ведь жили мы. А как теперь спать?
— Я, конечно, понимала, что не все у нас идет так, как задумывали изначально. Но поддерживала, я за Путина всегда голосовала, — подхватывает ее соседка. — А теперь, честно говоря, уже не уверена…
— А что теперь-то делать? — спрашиваю ее я.
— Не знаю. А кто теперь знает, что делать?
Лишь один мужчина в ответ на вопрос, что делать после атаки на Москву, заявил, что «нужно разнести Киев». И лишь один молодой человек, напротив, сказал: «Нужно все заканчивать и садиться уже договариваться».
