В борьбу с фашизмом первой на планете Земля вступила лошадь. Правда, не тувинская, о коей мой рассказ, а туринская. Бог пишет левой рукой, и почерк у него типа докторского — красивый, но неразборчивый. И вот: до Первой мировой еще 25 лет, до Второй — 50, до 2014-го — 125 лет, происходит пока 3 января 1889 года, центр Турина, площадь Карло Альберто. Из дома, где снял комнату, выходит Фридрих Ницше.

И видит: кучер избивает кнутом лошадь. Бросается к ней, обнимает ее за шею, плачет. Рыдает припадочно, и в этот момент рушится вся его философия, все его беспощадные и циничные умствования. После этого Ницше замолкает уже навсегда. Он не напишет больше ни строчки, что Гитлер и его последователи могли бы использовать: после того покаяния перед лошадью за всех нас философ порвет с человечеством и проведет остаток жизни в невменяемости, очнувшись лишь для смерти в 1900-м.

А ведь его предупреждали — нет ни эллина, ни иудея (это в Новом Завете, в Новейшем, надо полагать, будет так, что нет и ни лошади, ни человека), есть лишь страдания всего живого на планете. Ну и еще может быть (это факультативно пока) на слезы в одних глазах — ответное сопереживание в других.

Кто знает, сколько бы и чего еще Ницше понаписал за эти почти 12 лет? Конечно, напрямую из него национал-социализм и фашизм не выводится, ответственность на интерпретаторах, но, как бы то ни было, лишь благодаря той несчастной кляче Ницше продемонстрировал неизбежный финал на этом пути. И получил, надо полагать, не только лошадиное, но и божье прощение. Ну и любовь, пусть скромную, будущих поколений, что столкнутся со сверхлюдьми и ницшеанством вплотную.

Конский вклад

Ницше был невысокий, аккуратные немцы зафиксировали: 173 см. Обнимать и шептать на ухо лошади слова ему было бы сподручней, будь коняшка не туринской, а тувинской — та хоть и не пони, но мелкая, в холке ниже 140 см. По современным промерам, таких в Туве больше 60%, в т.ч. ниже 130 см — более 20%. Однако с ними общались уже интерпретаторы философа. Монгольская лошадка, с ней немцам пришлось дискутировать еще больше, и того ниже и меньше — 125–135 см в холке или 122–143, по другим промерам. Высокорослость — это, с одной стороны, хорошо, больше видишь и дольше — для тебя рассвет раньше и закат позже (опять же мобильник берет лучше), но это мешает выживанию зимой, что для этих животин куда актуальней.

Туринская лошадь была божьей волей одна, тувинских лошадей на войну с фашизмом выступило более 50 тысяч. А «монголок» и вовсе, судя по советскому 12-томнику Воениздата (История второй мировой), более полумиллиона. Современная наука говорит о 485–500 тысячах, еще 32 тысячи подарили араты (крестьяне-скотоводы).

Помощь Тувы, тогда независимой республики (вступит в СССР в 1944-м), в Монголии называют «восточным ленд-лизом». Это неточно, подмога от них шла с юга, а вот помощь Запада, в основном, как раз с востока — через Тихий океан, авиация — по коридору Фэрбенкс (Аляска) — Красноярск. Сравнивать, кто и как нам помогал и насколько искренне, безвозмездно и своевременно, — желающих полно, в сети их выкладок столько навалено, что это говорит больше не о предмете обсуждения, а о каких-то национальных (или вовсе общечеловеческих) чертах, не самых симпатичных, ну или о том, насколько велико влияние пропаганды: основной посыл — в лицемерии союзнического Запада, в том, что Монголия и Тува дали СССР мяса (тушами) больше, чем он (если банки американской тушенки переводить в чистое мясо), дали больше шерсти, не говоря уж про живой скот, овчину, кожу, валенки, фуфайки, рукавицы, ремни, лыжи. А уж если сравнивать экономику стран, численность Монголии (759 тыс.) и Тувы (96 тыс., включая 15 тыс. советских граждан, и лишь 37 тыс. трудоспособных) с США, Канадой, Великобританией, Австралией…

Все так, но к чему эти сравнения от тех, кто не имеет никакого отношения к той Победе? А кто имел — были просто благодарны и американцам за машины и тушенку, и монголам за их полушубки и тулупы, в которых можно было спать в сугробах. И вообще: ленд-лиз — это госакт США, а тувинцы говорили «дузаламчы» (помощь от каждой семьи). И еще говорили: «подарки». И монголы так же говорили. И посылали их эшелонами: сотни вагонов меховых одеял, носков из верблюжьей шерсти, варенья, тушей джейранов, колбасы, масла. В 1942-м, в предзимье из города Ховд вышел караван с подарками из 1200 верблюдов. В феврале 43-го дошел до Бийска.

Какой ленд-лиз? Араты отдавали часть себя, они перегоняли в СССР живых существ — сотни тысяч голов скота. Лошадей монголы отдали на порядок больше тувинцев, ну так у них и территория на порядок больше, и населения — почти на порядок, лошадей же тогда было в 20 раз больше. Тува же отдала половину конского поголовья.

Ну и еще одно, главное. Уже в 1941-м СССР потерял почти половину лошадей, и поправить положение могли только Монголия и Тува.

«Гнев Господень»: 208 всадников

Аът — это не то, что случилось с Ницше, это лошадь по-тувински. Ак аът — белая лошадь, аъттыг — имеющий лошадь, с лошадью, аъттыг шериг — конница, кавалерия. Меня учил тувинскому Каадыр-оол Бичелдей, в то время (1992-й) председатель Верховного совета республики. Он дарит свое пособие для изучающих тувинский язык, написав: «С надеждой на взаимопонимание».

В те августовские дни 1992-го в Кызыле широко празднуют Наадым (Википедия и СМИ ошибаются, утверждая, что данную традицию возобновили в Туве с 1993-го, — это не наша тема, но и по нашей теме все эти источники в Сети, если сравнить с архивными документами, врут напропалую — будто без всей этой лжи подвиги тувинцев во Второй мировой приуменьшаются; потому и говорю об этом) и впервые попадаю на тувинские скачки. В их тонкости меня вводит уже президент Тувы Шериг-оол Ооржак. Бору кодан манныг — конь с бегом как у зайца, бору манныг аът — конь с бегом как у волка. Более предпочтителен бег как у волка, это понятно.

Д.Б. Жигжитов (Тувинский университет) выделяет два основных типа тувинской лошади: упряжной (с признаками лесной лошади, мощным костяком, ближе к тяжеловозу, но помельче, посуше, погармоничней) и верховоупряжной (с преобладанием признаков степной лошади: тоньше костяк, более подвижная и резвая, с хорошей рысью и иноходью).

Гидролог Вячеслав Родевич исследовал в начале прошлого века бассейн Енисея и в очерке Урянхайского края отметил достоинства тувинской лошади: «кони у сойотов хорошо удаются. Небольшого роста и лохматые, они очень быстры и выносливы, потому что вырастают в степи, круглый год на подножном корму, привыкают к пробежкам до 100 верст за один раз и пригодны для езды на горах некованными».

И маршал Буденный, говорят, очень их хвалил, неприхотливых и работящих. И перед войной, в 30-х, тувинскую лошадь, горную аборигенную, взялись укрупнять для верховой езды. Улучшателями выступили жеребцы донской и буденновской, орловской, русской рысистой пород. Ну а как война — жеребцы заводских пород уже насаждались.

В 1945-м в Туве осталось только 66 тыс. лошадей (в 1940-м было 122 тыс.). Коневодство не восстановилось, еще один существенный удар нанесли конец 80-х и начало 90-х — лошадей забивали на мясо. Была страна лошадей, их было больше, чем людей, — сейчас в разы меньше. И природа возвращает свое: кони снова уменьшаются. Промеры 1976 года Всероссийского НИИ коневодства: высота в холке 136,6 см. Промеры 2000 года Жигжитова: высота в холке 132–135 см.

При этом

Тувинские кони по-прежнему обладают хорошей рысью, и могут идти ею шесть-восемь часов без отдыха в гору и под гору, не проявляя признаков сильного утомления. Ну и главное на войне — их самообеспечение: погрызут кору ивы, и в бой.

В той же Википедии, в десятках СМИ упоминают показания на допросе (или «воспоминание») немецкого офицера Генриха Ремке, как вид скачущих на маленьких лохматых конях тувинских кавалеристов оказал деморализующее действие на его солдат — на подсознательном уровне те воспринимали «этих варваров» как полчища Аттилы. После этого боя — первого для тувинских добровольцев — фашисты дали тувинским кавалеристам название Der Schwarze Tod («черная смерть»). Наверное, показания Ремке существуют (правда, тувинский эскадрон брал село Деражне (Деражное) Ровенской области, а в Википедии сказано, что бой этот был, где Ремке и пленили, за город Деражня Хмельницкой области, а приписали его вообще к Волынской области), но все же подтвердить подлинность Ремке и его слов не получается. Да и кого только гитлеровцы не называли черными дьяволами, ведьмами, смертью и т.п. — правда, столь впечатлительные немцы встречаются все больше в послевоенных славословиях.

Широко упоминают в прессе (сразу за цитатой из Ремке) мемуар советского генерала, где он пишет, что ужас немцев был связан и с тем, что тувинцы, приверженные собственным представлениям о воинских правилах, принципиально не брали противника в плен. (Откуда же тогда свидетельства того самого Ремке?) И командование Генштаба СССР не могло вмешиваться в их воинские дела, все-таки они наши союзники, иностранцы-добровольцы.

Цитируют и диалог маршала Жукова со Сталиным:

Нет сомнений, что и этот диалог (ну или в этом роде) был, но все же лучше придерживаться проверенных фактов — Бичелдей сейчас возглавляет Национальный музей имени Алдан-Маадыр. Вот оттуда и будем черпать сведения, еще из сборников научных статей и советских еще книг, сверяя с журналами боевых действий Восьмой гвардейской кавалерийской дивизии из Центрального архива минобороны, выложенными в общий доступ.

История Тувинского добровольческого кавалерийского эскадрона начинается задолго до 1 сентября 1943-го, до проводов из Кызыла на фронт 208 сыновей и дочерей — сначала в Москву идут просьбы об участии тувинцев в войне. И эта история не заканчивается 10 марта 1944-го, когда под Дубно в Западной Украине перед строем 31-го гвардейского кавполка провожают с фронта домой оставшихся 85 бойцов. Потом будет их долгий путь на родину, а многие излечившиеся в госпиталях бойцы эскадрона предпочтут вернуться в боевой строй и уже с другими частями дойдут до Будапешта, Праги, Берлина.

В эти полгода (1.09.43–15.03.44) много чего уложится. Переход границы, путь в Европейскую часть СССР, боевое слаживание в Муроме и Коврове, через Москву — на фронт, принятие присяги в декабре в Снегиревке (под Смоленском) — теперь 1-й Тувинский кавалерийский отряд именуется 4-м эскадроном 31-го полка 8-й дивизии 13-й армии. И — тысячекилометровый марш оттуда под Ровно: 45 суток по бездорожью, в оттепель, по ночам. С конца января — тяжелые бои. Командир дивизии гвардии генерал-майор Павлов и начштаба гвардии полковник Сараппу потом напишут о тувинской кавалерии:

Повсеместная информация о «глубоком конном рейде с декабря 43-го по март 44-го по тылам немецких войск от Киева через Цуманские и Сарненские леса, Чарторыйские болота и Ровенщину до Карпат» — ошибочна. Действительно, потом вышли в тыл немцам, действительно, шли тувинские лошадки по невиданным им доселе болотам и в невиданную слякоть. Но никак не от Киева и не 1200 км по тылам. И рейдом у ставки Гитлера «Вервольф» под Винницей (где он часто и подолгу бывал) тувинские конники не проходили.

Да Гитлер к тому времени и съехал из нее уже окончательно — 15 сентября 1943-го (через полмесяца после отправки на фронт тувинской кавалерии), а все входы в этот бункер и все коммуникации немцы взорвали 15 марта 1944-го (через пять дней после того, как тувинский эскадрон проводили с фронта). Тувинские конники брали Ровно — столицу рейхскомиссара Украины Эриха Коха, его ставку. На этом сверхчеловеке, «эрцгерцоге Эрихе», как его называли коллеги, причастность к смерти более 4 млн человек, 2,5 млн депортированы в Германию в качестве «остарбайтеров». Сам он доживет в польской тюрьме до 90 лет, а вот его близкие соратники столкнутся с тувинской кавалерией. И в боях за Дубно она участвовала.

На конных подводах перемещалась пехота. Медсанбаты чуть не сплошь были на конной тяге. «Выносливые и неприхотливые монгольские лошадки дошли рядом с советскими танками до Берлина», — напишет генерал Исса Плиев, воевавший в конно-механизированных группах, — это когда конница шла вместе с танками на прорыв.

Свифт и Толстой не врали

О разумности лошадей особо распространяться нет нужды, все помнят, надеюсь, трактат декана Свифта о четвертом путешествии Гулливера — в страну гуигнгнмов, говорящих лошадей. Сомневаться в старых книгах не приходится — весь сегодняшний катастрофический мир прямо говорит о том, что они нам не врали.

Если Свифт вас не убеждает, напомню, что в Кембридже 7.07.2012 мировые научные величины додумались, наконец, до того, что традиционные шаманские культуры, в т.ч. тувинцы и монголы, знали всегда, — нейрофизиологи и этологи подписали Декларацию о сознании, констатировав, что многие живые существа (не люди), включая млекопитающих, птиц и некоторых головоногих моллюсков (таких, например, как осьминог), также обладают «неврологическими субстратами, которые генерируют сознание». «Люди в этом не уникальны». Некоторые животные обладают сознанием практически на уровне человека.

Если работы империалистических ученых вас тоже не убеждают, завлабораторией Института систематики и экологии животных Сибирского отделения РАН, профессор НГУ Жанна Резникова советует, например, недавно защищенную диссертацию Марии Самулеевой о наших с вами зоотечественниках — серых воронах, сороках и их самосознании. Там и про лошадей.

В 1886-м, за три года до происшествия с Ницше (призрак его, несомненно, будет витать над подписантами в Кембридже), публикуют «Холстомера. Историю лошади» Льва Толстого. Толстой умел быть и женщиной, и лошадью и рассказывать изнутри их.

Толстой смотрит глазами старого, пегого (с пятном) мыслящего существа на наш мир и показывает, как он выглядит со стороны, если непредвзятым взглядом, если по сути. Что-то, надо полагать, такое и привиделось Ницше. Мерин объясняет и свою, и человеческую жизнь, и Толстой, как бы приподнимаясь в небеса, видя сверху этих радостных головастых волченят на заре, мужика, унесшего маслаки и череп, — солидаризируется со старой лошадью, подводя окружающему итог.

«Как будто они что-то новое, необыкновенное узнали от него» — могли ли немцы, другие, не Ницше, тоже что-то такое понять перед смертью или умопомрачением, когда шла на них бритвенная (скученная) атака на этих маленьких мохнатых лошадках?

У Гумилева: «Древний ужас, тот, что ведом в мире только лошадям»…

Сколько в лошади лошадиных сил?

Людям кажется, что они что-то понимают в войне, что есть какой-то смысл в летящих туда и обратно снарядах, пулях, кажется, что эта живодерня зачем-то нужна, но ведь понятно, что люди это себе придумывают, чтобы не кончить как Ницше. А сами лошади? Что они могли понимать в происходящем? «Власть, правительство, война, закон, наказание и тысяча других вещей не имели соответствующих терминов на языке гуигнгнмов».

На войне, по всем солдатским воспоминаниям, что слышал еще от живых людей, от старших братьев отца (Николая, Анатолия, Виктора), лошадей жалели. И просто потому, что это живая душа, и за то, что их доля еще тяжелей солдатской. И за то, что они сильней, красивей и несчастней нас.

С лошадьми были особенные отношения. Скажем, мой прадед Степан Николаевич Развалов (1873–1934), родившийся в селе Жданово Волоколамского района Московской области, сейчас это уже сам Волоколамск, женился на москвичке Федосье Александровне Грузиновой (1874–1942), но настоял на том, чтобы уехать обратно в деревню. Так вот, он слег и больше не вставал после раскулачивания — были у них два коня, и когда их забрали, не пережил. К лошади относились как к ближайшему другу и брату. Лошадям продляли жизни, кормили их первых, потом уж сами. Лечили их — и на войне — точно никак не меньше, чем себя и своих товарищей, конь дороже танка, его четыре года растить.

Мой друг иркутянин Алексей Петрович Никифоров примерно в то же время, когда я был на скачках под Кызылом, пытался догонять на уазике монгольских ребятишек на их конях. Получалось еле-еле. В Монголии в скачках тоже участвуют дети (и девочки), с трех–пяти лет уже можно. Никифоров трехлетних не видел, но шести-семилетних полно. Кроме победителей награждают обязательно и последнего, в одном этом проступает забота о конях, то, что они с ними одно целое.

Так вот, уже после награждения погнали обратно: видят, лежит мертвый конь. И мальчонка рядом обнимает его за шею. Что случилось, непонятно. Петрович хотел остановиться, но монгол Гамба, что был за рулем, не позволил. Посмотрел так — монголы еще говорят, зайца за ухо взглядом берет: у парня беда, не надо к нему сейчас подходить. Постояли, мальчик лег на тело коня, будто хотел слиться с ним, пусть в смерти…

На Кембридж уже ссылался, а вот другой самый известный университет, Оксфордский, опубликовал в сентябре 2003-го большую работу коллектива японских ученых: генетическое разнообразие монгольских лошадей (тувинские следуют сразу за ними) является исключительным, и это указывает на то, что это очень архаичная порода, испытывающая незначительный антропогенный отбор. Другие породы — от них.

Вот и думаю:

А Германия к ХХ веку — сама цивилизация, культура, сам ум, сама изощренность.

И всему этому уму, всей культуре оказалась грош цена, все обрушилось с вызреванием фашистского режима, обращенного к язычеству и еще глубже и ниже, к самой душной архаике.

Я вовсе не к тому, что архаику эффективно бить только архаикой («монголки» — помимо прочего это все те же боевые лошади армии Чингисхана, немцы, говоря о гуннах, ошиблись непринципиально), нет, бывает по-разному. Я к тому, что весной 1944-го Тува подарила Украине, которую помогла освободить от немцев, 27 тысяч коров — для восстановления колхозов Киевской области. Из телеграммы президиума Верховного совета Украинской ССР президиуму Малого хурала Тувы: «Украинский народ глубоко ценит и никогда не забудет этой помощи…» И когда этой весной со ссылкой на главу Тувы Владислава Ховалыга сообщили, что Тува передаст в войска РФ в зоне СВО 3000 лошадей для налаживания логистических цепочек, транспортировки грузов, гаубиц и личного состава, не все обратили внимание на дату новости: 1 апреля.

Это вроде шутки. И я бы очень удивился, если б это вдруг стало правдой. Бог хоть пишет и левой рукой, и неразборчиво — но пишет, а Ницше с его «Бог умер» — ошибся. Ошибся тогда и ошибается до сих пор.