Здесь вам официально не рады

В Светлогорской администрации сначала охотно идут на контакт. Из телефонного разговора ясно: мужчины разъехались, пенсионеров не берут уже даже сторожами, скоро последних уволят, было 30 охранников на хвостах — и тех не станет. Кто будет стеречь опасные отходы, непонятно. На втором «контрольном» звонке в администрацию округа меня дрожащим голосом предупредили, что журналист не имеет права работать на территории села «без разрешения главы округа». Это нелепо, но предсказуемо:

Заезжаю в центр Пожарского муниципального округа, Лучегорск, и общаюсь со специалистами администрации (кстати, компетентными и неравнодушными). Хотя глава муниципального округа — Владимир Козак так рад меня видеть, что аж забывает поздороваться.

— Мы тут любим тишину, — непрозрачно намекает чиновник. И рекомендует писать репортаж по справкам, подготовленным администрацией.

О том, что поездка в Светлогорье — плохая идея, по пути дают понять еще несколько человек, в том числе из силовиков. Стоит ли упоминать, что все, кто заранее соглашался побеседовать о ГОКе и селе, перестают брать трубки и отвечать на сообщения.

Теория одного рукопожатия

Зато люди в основном охотно общаются. Три сестры-школьницы проводят экскурсию по селу — пройти его основную часть можно минут за 10.

Светлогорье симпатичное. С парой заброшек контрастируют общежитие и 11 аккуратных пятиэтажек с чуть стершимися мультяшными героями на входах в подъезды — тут отечественные Гена с Чебурашкой мирно соседствуют с заграничным Спанч Бобом. Детские площадки с горками, качелями, каруселями. За ними сухая трава, за травой — лес. Во дворах настелены бетонные плиты и в рядок стоят японские авто. Чуть ли не в каждом доме есть маленький магазин с очень высокими ценами.

Хотя средняя наполняемость, указанная официально, — «15 человек». Дело в том, что в хорошие для предприятия годы в селе случались бэби-бумы.

Самая бойкая из моих гидов, 15-летняя Алиса, улыбается: жизнь здесь накладывает свой отпечаток — здороваешься со всеми. Даже если кого-то не знаешь, наверняка это коллеги родителей или родственники друзей. Вот такая теория пяти рукопожатий по-светлогорски. Девочки добавляют: занятие себе на каникулы точно найдут. И даже на следующую зиму уже есть планы — пойти работать на горнолыжную трассу.

Доходим до центральной площади. Здесь 9 Мая традиционно «Свеча памяти», бывают концерты. Около площади тускло-розовое здание местной администрации с флагом и решетками на окнах первого этажа. В нем же — Сбербанк, МФЦ, часовня. Скоро откроется новая церковь, внутри уже идет отделка. Достраивают и к осени сдадут Дом культуры — о нем краевое министерство объявляет торжественно: в кирпичном здании расположатся кружки, танцевальная студия, сцена и зал на 101 место. Пока что ДК буквально ютится в здании администрации, люди рисуют, шьют костюмы, поют, танцуют. Этот Дом культуры им обещали 30 лет. Другой вопрос, что детей-то не прибавляется.

— Когда я три года назад ушла на пенсию, — грустно отмечает Ирина Федоровна, бывшая заведующая детским садиком, —

Шишки, охота, рыбалка

Около магазина беседуют молодые женщины. Светлана 7 лет работала продавцом, после первого декрета решила пойти на ГОК флотатором, до последнего держалась на комбинате, уволиться пришлось месяц назад. Говорит, что работе на комбинате была рада. Там было дружно и интересно — снимать пробы, узнавать процент концентрата в руде. Да и смена не до десяти вечера, как в торговле, а до половины третьего. Сейчас она снова в одном из местных продуктовых. И если бы не муж, который трудится в пожарной части и в тайге (грузит лесовозы), поднимать троих детей пришлось бы совсем непросто.

Зато дают в долг. Когда у ГОКа были самые тяжелые времена, местные предприниматели, работая себе в убыток, буквально спасали народ.

У кого ни спроси — в Светлогорье всем нравится: тихо, спокойно, уютно. Но развлечений не хватает, особенно для детей и молодежи. Света мечтает вслух: вот бы что-то решить со спортивными секциями. У нее три пацана.

Близнецы Никита и Данил приезжают на мопеде и дают маме понюхать руки — нашли тюбик пены для бритья и теперь вкусно пахнут. На мопед, кстати, заработали сами: ходили за шишками в тайгу (она начинается прямо за околицей).

Официально его здесь можно собирать с 15 октября, но на самом деле ажиотаж в лесу начинается гораздо раньше, шишку даже зеленую гребут тоннами, местные и иногородние. По селам ездит приемка — дают, говорят ребята, сто рублей за кило. Мальчишки собирали по два-три мешка в день. И это в прошлом году еще цена была невысокая.

— Петли ходят ставить на фазанов. Они живут! — гордо говорит Светлана. — В 6 утра летом — их уже дома нет, на рыбалке. Они уже все сами делают: и сварка, и ремонт. В гараже всегда с отцом, отец их учит. Две дачи — сели на мотоблок, поехали, вспахали сами.

Вахты

Женщины говорят, что мобилизовали человек восемь, еще пара человек ушли добровольцами — может, конечно, мужиков от мобилизации сберегло то, что большая часть по вахтам? Ездят в Магадан, на Сахалин, Камчатку, в Биробиджан и Амурку — в основном на золотодобычу, но не только.

Я девять лет на Камчатке отработал на золотодобывающем комбинате. А здесь где работать, покажите? — спрашивает Андрей Терещенко. Он как раз немного выпил и с удовольствием рассказывает о себе. В Светлогорье с основания, с 1985 года, приехал пятилетним мальчиком с семьей. Закончил здесь школу, во Врангеле выучился на сварщика-слесаря и вернулся. Работал на ГОКе растворщиком реагентов, потом в котельной. Сейчас хочет в Магадан, тоже на золото.

Если бы ГОК заработал, Андрей бы обязательно вернулся.

разводит руками Ирина, бывший сотрудник химлаборатории ГОКа. Замечаю необычный говор — и правда, оказывается, родом моя собеседница из украинской Белой Церкови, а на Дальний Восток попала в 82-м году. Сейчас в Украине осталась одна сестра, связи потеряны.

Супруг Ирины, Гарри Николаевич, — экскаваторщик и шофер с 23-летним стажем. Ездил на вахты в «Амурзолото», повредил на производстве ногу и больше из-за инвалидности работать не может. Гарри и Ирина ездили закупаться в Бикин, в магазин «Амбар». «Все почти даром» — гласит надпись на пакете. «Почти» — это 3000 рублей. Но в местных магазинах было бы сильно дороже. В свободное время пенсионеры трудятся на даче. Она сильно выручает — вон лука своего на всю зиму хватило, только сейчас закончился.

Альбина — тоже старожил. Приехала в Светлогорье в 1989-м — и осталась. До последнего работала мастером в геофизической службе.

— Наше месторождение уникально тем, что руда может быть и полпроцента, и 25 процентов. Такой нет больше нигде. Фабрика работает на 1%. И вот мы ее должны с 25 или с 10% довести до одного, — увлеченно объясняет Альбина. Она уволилась в ноябре прошлого года, когда уже стало понятно — конец. Но и сейчас, как у многих светлогорцев, и у нее теплится надежда.

— У меня даже там в моей кабинке все осталось: и спецодежда, и даже картина недорисованная. Там все картины мои.

Альбине 63, она на пенсии, но тоже по вахтам — 1,5 через 1,5 в Амурской области.

— Да нормальные условия там для женщин, все нормально… Сейчас вот межвахтовый отдых у меня. Поеду только после 20 мая. Да, пенсия маленькая. И дочка у меня учится, еще студентка. Я поздняя мама…

Горно-рудная гоп-компания

Основанное в 1985 году, Светлогорье всегда было моногородом при «Лермонтовском горно-обогатительном комбинате», где с 1987 года добывают и обрабатывают (точнее, добывали и обрабатывали) вольфрам. По приморским меркам село большое — даже в нулевые здесь жило больше 1600 человек. Руды почти не стало в 2016-м, но проблемы начались гораздо раньше.

Всего, пишут nedradv.ru, на площади Лермонтовского месторождения 11 рудных залежей. Это Центральная (карьер «Центральный» протяженностью 480 метров только на поверхности, здесь более 75% всех запасов руды), Молодежная, Дружная, Норушка, Нижняя, Слепая, Северо-Западная, Алая, Садко, Лепесток, Орешек. В малых месторождениях, как свидетельствуют приморские геологи, очень высокое содержание вольфрама на тонну руды. Попутно с вольфрамом идут месторождения золота, серебра, меди, пусть и небольшие.

Дела на ГОКе и в селе шли хорошо, пока не наступили 90-е.

Потом трудовой коллектив распродал свои акции, а «Лермонтовская горнорудная компания» к 2004 году обанкротилась. Тогда предприятие взяла в аренду УК «ГМК Дальполиметалл» из Дальнегорска. Ее возглавлял депутат Госдумы от приморских «северов» Василий Усольцев, позже он станет первым вице-губернатором Приморья. А еще позже получит условный срок за продажу (во время депутатской и чиновничьей работы) акций «Дальполиметалла», вывод денег, в том числе через офшоры, в обход деклараций.

«Дальполиметалл» старожилы предприятия добром не вспоминали никогда. Самый большой карьер, «Центральный», элементарно неправильно обрабатывали, не выдерживая положенную технологию. Отвалами засыпали половину карьера, оставив в бортах великое множество руды. Пусть не лучшие жилы похоронили, но, если карьер начисто скопать, убрать отвалы, под ними руды еще на какое-то время хватит.

Но в вырытую яму, так уж вышло, Усольцев сам же и попал. Схема получилась великолепная в своей подлости.

Когда налоговая служба выставила на торги имущество «Лермонтовской горно-рудной компании», покупку как будто бы должен был совершить «Дальполиметалл».

Но тут в милицию поступил звонок: мол, помещение в Светлогорье, где назначили аукцион, заминировано. Решение по торгам приняли моментально: не переносить процедуру по времени, но перенести по месту. Во Владивосток «Дальполиметалл» не успел. И имущество «лермонтовки» (разумеется, совершенно случайно) за каких-то 104,9 миллиона рублей выкупила фирма «Вист-Авто Центр». Автодилер из Москвы. Который позже на глазах у изумленной публики переименовался в ООО «Русский Вольфрам» и сменил основной вид деятельности. И который является владельцем до сих пор, находясь в стадии банкротства.

Сделку признал чистой Арбитражный суд Приморского края, хотя оспорить ее желающих хватало: и ФНС, которой задолжала горно-рудная компания, и иные покупатели (Усольцев).

Руководил ЛГОКом в конце нулевых интересный персонаж — Антон Родионов, москвич. Позже он станет директором инвестиционного агентства Приморского края. Но к 2008 году доведет предприятие до ручки. Фабрика остановится.

Все это очень, прямо скажем, удачно наложилось на ситуацию с моногородом Пикалево в Ленинградской области, куда приезжал на разговор с работниками сам Путин. До Светлогорья президент, конечно, не доехал — далековато. Зато приехал тогдашний губернатор Сергей Дарькин, привез целую свиту ответственных чиновников и решил проблемы ГОКа буквально в ручном режиме, выделив два миллиона из краевого бюджета сотрудникам на зарплаты и бесплатные путевки в детские лагеря.

Сам Родионов, правда, виноватым себя не считал. Вот как он объяснял причины невыплат в интервью газете «Конкурент» в 2010 году:

А еще тогда же губернатор Дарькин принял соломоново решение. Профильного предприятия, желающего тащить бегемота из болота и вешать на себя все суды, долги и миллиардные затраты, не нашлось. Несмотря на то, что собственником было и остается ООО «Русский Вольфрам», управляющей компанией ЛГОК назначили «Примтеплоэнерго» — это краевое унитарное предприятие, созданное в нулевые для работы с котельными и электросетями городов и районов края. Которое, кстати, потом еще и успешно выиграло лицензию на разработку Лермонтовского месторождения (да, «Русский Вольфрам» пытался обжаловать это в суде) и даже начало вскрышу карьера «Северо-Западный». Фабрика и село воспряли. Собственник довольствовался 10% от прибыли и платой за аренду имущества.

Вряд ли кто-то в Светлогорье испытывал восторг по поводу того, что уже 14 лет предприятием горно-рудной промышленности управляет компания, которая к этой самой промышленности имеет чуть менее чем никакое отношение. Однако надо отдать должное — народ в «Примтеплоэнерго» не плюется. Через предприятие шли краевые деньги, субсидии и кредиты.

Но самая большая проблема никуда не делась — геологоразведка.

Нью-Васюки

В 2016 году руда стала кончаться, комбинат остановился, 160 из 300 сотрудников отправили в вынужденный простой — на 2/3 и без того небольших окладов (средняя зарплата по предприятию тогда составляла 25 тысяч). Люди еще сетовали: лучше б летом выгнали, хоть бы дачами да огородами перебились…

И главное — большие месторождения с рудой первого сорта были выработаны, остались «Норушка» и «Слепая» (последняя невскрытая). Остальное недоразведали — ни у государства, ни у реального собственника руки не дошли. Или денег не хватило. Люди стали увольняться и поехали на вахты. Тут же и рекрутеры подоспели из других комбинатов.

Чего только ни обещали Светлогорью за это время. Пытались выпускать мебельные щиты, шпон, топливные паллеты для котельных и щебень для «Примавтодора», открыть лесоперерабатывающее предприятие (безуспешно).

Краевой бюджет подкидывал предприятию деньги, выпуск концентрата то прекращался, то возобновлялся. Приезжали министры, хвалили коллектив, рассказывали про блестящие планы.

Еще ГОКу несколько раз обещали нового инвестора. Нынешний губернатор Олег Кожемяко даже привозил «свататься» президента компании «Вольфрам» Михаила Горбачева, и тот даже на встрече с коллективом выказывал интерес, и компания даже выиграла аукцион на разработку месторождения «Рубежное». И все. На торги никто не идет.

Теперь уже никто торжественно не вещает про великие планы, потому что ГОК — все. Чиновники из администрации округа с прокуратурой и представителями Центра занятости несколько раз проводили на предприятии консультации, в том числе и по возможности трудоустройства на «Лучегорский угольный разрез» и на Приморскую ГРЭС.

По данным местной администрации, доля промышленного производства ООО «Лермонтовский ГОК» в общем валовом объеме по предприятиям округа составляет менее 1% из 20 с лишним миллиардов рублей. В 2022 году предприятие заплатило в местный бюджет 3,5 млн рублей налогов — это 0,8% доходов муниципальной казны.

Сколько ты сможешь купить?

С 2006 по 2010 годы, в самые тяжелые для Светлогорья времена, Александр Тююшев работал главой села. А потом вместе с партнерами организовал горнолыжку на сопках прямо здесь же, в сотне метров. Каждый новый губернатор обещает на ее базе мощно развить туризм. Но на деле правительство края поддерживает в основном более крупную трассу в Арсеньеве. По больше части в Светлогорье едут хабаровчане (им просто ближе).

Неочевидный минус от закрытия ГОКа есть даже здесь — раньше можно было арендовать у предприятия технику для уборки, расширения или выравнивания трасс.

— В 90-е годы стратегический запас вольфрама, который хранился в Челябинске, распродали под ноль. Кто-то получил допуск к границе, кто-то — к концентрату; цепочка срослась. В том числе поэтому мы в 90-е годы провалились в эту яму — цена на концентрат резко упала в связи с выбросом 2000 тонн концентрата в год, — вспоминает Александр Тююшев. — Разные организации довели ГОК до банкротства и, по сути дела, грабанули. Потом пришли москвичи, тоже не дали возможности работать. Потом передали «Примтеплоэнерго» — ему не было смысла развиваться на арендованном имуществе.

Александр Тююшев в Светлогорье с 1986 года. 18 лет отработал в геофизической службе, занимался анализом содержания руды: от разведки до получения концентрата. Увольнялся уже в 2004-м с поста начальника геофизической службы, которую составляли 25 специалистов (геофизики обслуживали все цеха — геологоразведку, горный, фабрику как на входе, так и на получении концентрата; вся цепочка была в их ведении). Тогда «лермонтовку» только отдали «Дальполиметаллу», и эти времена старожилы вспоминают с тяжелым чувством.

— Начался грабеж, — спокойно объясняет Тююшев. — По сути, смысла не было работать. Не делал вскрышу, ничего, он просто выработал все возможные условия.

Как геофизик, Тююшев рассказывает: руда была богатая. Месторождение являлось одним из крупнейших по содержанию вольфрама в России.

— Раньше геологоразведочные службы проводили работы за счет налогов, которые платили предприятия. Затем все легло на частников, которые, заходя на месторождение или рудопроявление, получали в определенной степени преимущества на дальнейшую разработку. Но в это же нужно вкладываться. По запасам ГОК отработал почти 40 лет — и люди просто не решились заходить на малые месторождения. Конечно, дорого: получить разрешение, пробить дорогу не меньше десяти километров по лесу, провести туда электроэнергию, потом выполнить доразведку. Пробурить скважины, определить содержание, распределить объемы вскрышных работ, все посчитать.

В 90-е, вспоминает Александр Тююшев, горнорудные предприятия в России почти вымерли. Не стало рынка сбыта вольфрама, цены катастрофически упали.

— Тырнаузский ГОК [в Кабардино-Балкарии] просто встал. Остались только мы и Приморский ГОК в поселке Восток Красноармейского района. Те остановились на три года, а мы эти три года отработали. Но выработали, по сути дела, самые богатые руды — спустили за бесценок большие запасы, — говорит Тююшев. — Не могу сказать, сколько вольфрама в год необходимо стране. Но есть одна неприятность. Раньше нам хватало наших 5–7% от мировых запасов. А 90% вольфрама в Китае. Уменьшишь добычу — придется покупать у соседей. Сколько ты сможешь купить и в какой момент тебе прекратят продавать? Может, стоит задуматься над этим вопросом?

…И другие проблемы

У кого ни спроси, все твердят, что беда Светлогорья (кроме закрытия ГОКа) — это мусор. Раньше неподалеку был маленький собственный полигон. Машины ЖКХ ежедневно в определенное время собирали мусор непосредственно с домов (люди выходили и сами выносили). После начала мусорной реформы поставили открытые контейнеры, и теперь по всему Светлогорью объедки и пакеты разносит сильный ветер и разбрасывают птицы.

— электромонтер Илья рассказывает о Светлогорье с любовью и толком, словно прямо сейчас готов держать ответ перед президентом. — Но прежде всего дорогу на поселок починить. К дачным участкам за озером тоже дорога очень похабная, многие свою землю даже побросали.

Проблемы и с дорогой на муниципальное сельское кладбище — зимой сильно заносит. Еще из специфических местных проблем — чиновники не могут выделить границы сельского поселения. Соответственно, люди не могут взять землю под программу «Дальневосточный гектар» — а на интерактивной карте вообще светились зеленым границы вокруг детского сада и стадиона. А вокруг самого села участки значились в собственности лесного фонда, хоть леса там и нет.

— Но, я считаю, в Светлогорье есть смысл инвестировать, — рассуждает Илья. — Здесь можно развивать туристические маршруты, много красивых мест. На базе горнолыжки — организовать мотопутешествия, трассы для квадроциклов. Почему здесь выгодно развивать производство? Допустим, у нас есть подстанция мощностью 12 мегаватт — много свободной электроэнергии. Железнодорожная станция от нас в 20 километрах, это тоже немаловажно. Газ — тоже недалеко. Вода есть, котельная у нас промышленная. Комбинат стоит — и мощность позволяет что-то дополнительно присоединить. Тепло, электричество, логистика — все условия.

«Вопросы на самый верх»

— В стране (СВО) — а вольфрам не нужен. Непонятно. Вопросов масса, вопросы на самый верх, Владимиру Владимировичу, — недовольно ворчит, отвечая на мой вопрос, один из прохожих. — Пусть найдут виновных!

— Плохо, что фабрика закрылась. Народ рабочий, а работать негде. А так у нас все нормально, — говорит Галина Константиновна. У нее мобилизовали 28-летнего внука, он теперь иногда пишет с Донбасса, что жив. Пенсия — 12 тысяч, дают субсидию, чтобы хватало за ЖКХ заплатить. Но она не жалуется.

Она из Забайкалья приехала на заре Светлогорья. Муж в подземке работал, сама в комбинатской столовой. Уволилась с ГОКа в 2009 году. Пошла на лесопилку (там платили; сейчас лесопилка закрылась). Благо детей трое, помогают. Сын с дочерью разъехались, еще один — по вахтам, как все, уже лет пять ездит под Биробиджан на фабрику.

Но Любовь Григорьевна не унывает — подкармливает многочисленных бездомных кошек (собак, кстати, здесь почти нет), выходит на субботник и тоже надеется.

— Это наше светило было — и вдруг раз, погасло! Так у нас и снабжение хорошее, и клуб какой построили! А хотят же еще вроде что-то запустить на отвальных песках? У нас такие спецы, из «г» делают конфетку! Брать пески и на отвальных столах… Там такое, ой — вон, они работали, бедные девчонки, — волнуется Наталья Васильевна, тоже пенсионерка. Она приехала в Светлогорье в 36 лет. — Ну как так? Вольфрам! Это же первое, что надо в оборонном производстве. Видимо, до Путина не доходит?

Сам «Лермонтовский ГОК» находится в полукилометре от села. Вечерами на первом этаже горит свет. Если подойти поближе к решетке, залает собака — и к тебе выйдет беззлобный сторож-пенсионер. Последних работников с комбината уволят 23 мая.