Во имя чего идут на смерть
К началу 1943 года в гетто оставалось, по оценке современных источников, до 60 тысяч человек — 35 тысяч лиц, имевших немецкие разрешения на жительство, и около 25 тысяч лиц, не имевших немецких документов (в том числе лиц, уклонившихся от регистрации и находившихся на нелегальном положении). Немцы считали, что население гетто составляет 56 тысяч человек (основываясь на статистике, которую им предоставил юденрат).
К началу 1943 года жители гетто получили информацию о том, что под видом «депортации на восток» их отправят в лагеря смерти.
Восстание было первым вооруженным выступлением евреев в Европе и стало шоком для оккупантов — оккупанты не сомневались в их покорности;
антисемитские акции начинались с безобидных ограничений, но проводились с жестокой последовательностью, евреям всякий раз оставалось надеяться, что «кончится на этом», что стоит перетерпеть, не раздражать, не давать повода…
Так всегда власти обращаются с теми, кого намерены в результате уничтожить. Хладнокровно рассчитывают на покорную (интеллигентскую, я бы сказал!) податливость, на веру, что «так же нельзя, в самом деле!», что нормальные люди всегда будут надеяться на нормальный выход из самой ненормальной ситуации. В конце концов на ответственность этих нормальных перед соотечественниками, которым иначе «не поздоровится» — сразу и всем. А так сохраняется шанс, пусть и призрачный, что повезет, обойдется.
Гитлеровцы создали в Европе более 300 еврейских гетто и в каждом организовали юденраты, «органы местного самоуправления», если так можно выразиться. Жителей надо (во избежание эпидемий) какое-то время лечить, кормить… В конце концов до «отхода поезда на Освенцим» надо же, чтобы какой-то элементарный порядок был.
По мнению ряда исследователей,
представление о руководителях юденратов, которые послушно вели своих соотечественников на бойню, не соответствует действительности. Почти 30 процентов глав еврейских советов в гетто противостояли немцам всеми доступными способами.
Идея юденратов «работа ради жизни» поддерживалась абсолютным большинством обитателей гетто почти безоговорочно. Даже боевые подпольщики, постоянно конфликтуя с юденратами, не возражали против их существования и в подавляющем большинстве случаев не выступали против них открыто, так как прекрасно понимали необходимость их работы и все сложности их попыток беспрерывного спасения гетто.
Надо ли говорить, что их усилия почти на сто процентов оказались напрасными? Но слово ПОЧТИ… Может быть, ради него и стоило идти на смерть? Трагедию самых лучших, самых честных из них сравнить с чем-то, мне кажется, трудно.
На улицах варшавского гетто. 1942 год. Фото: ИТАР-ТАСС
«Швейная машинка может спасти жизнь»
Главой варшавского юденрата немцами был назначен Адам Черняков, судя по фотографии, благообразный человек, в галстуке-бабочке, с 1931 года — сенатор Польши.
«…Черняков — белка в колесе компромисса. «Недочеловек» у немцев — хозяин в гетто… Еда — от него, от юденрата, работа — от него, жизнь и смерть — от него. И не сметь немцам перечить, не злить зверя. Пересидим… Все было зыбким, зависящим от каприза оккупантов, ненадежным: улицы оставались грязными, работало пять процентов населения, эпидемии косили людей, бездомные шатались по мостовым… Но он же ухитрялся выдавать по продовольственным карточкам 229 калорий в день на душу вместо положенных немцами ста восьмидесяти четырех, но кто-то все же выздоравливал от тифа!
Он был сильным человеком, он мог вынести пресмыкательство перед немцами, судороги унижения, плевки и мордобой до крови, он мог хитрить, лгать, он был готов лизать гестаповский сапог, лишь бы не дать этому сапогу растоптать гетто. Он ненавидел [бойцов подпольного сопротивления]. Не только за то, что они увлекали в пропасть все гетто. Он их ненавидел еще и за чистоту их непримиримости, за безоглядность юной лихости <…> он управлял тоской о сыне, разворачивая ее в мысли о молодежи, о евреях, о мифической их судьбе, и любовь к сыну распространялась на умирающий и нетленный его народ, он любил его и спасал, как любил и спасал и этих дураков, слепо прущих под колеса гитлеровской машины; и любя и спасая, он надрывался: «Они погубят всех! Наша сила — в терпении! Немцы передавят нас, как блох!»
Это цитата из работы, написанной о восстании в Варшавском гетто московским инженером Анатолием Кардашом (Гринфельдом). Он был потрясен книгой польского историка Бернарда Марка «Борьба и гибель Варшавского гетто», изданной в Варшаве в 1958-м и второй раз — в 1965-м. 500 страниц научного текста Анатолий переложил в сто, для самиздата.
Адам Черняков. Фото: gravestone.com
Черняков до последнего дня своей жизни вел дневник, к счастью, сохранившийся. Цитирую перевод Антона Маликова и Ольги Чеховой.
«…18.VII.42. Утром — с Лейкиным у Брандта и Менде. Весь день плохие предчувствия. Ходят слухи, что с вечера понедельника начнется переселение (всех?!). Я спросил комиссара, известно ли ему что-нибудь об этом. Он ответил, что нет и что не верит в это. Тем временем в квартале паника, одни говорят о переселении, другие о погроме. За сегодня и завтра мы должны освободить синагогу, в которую въедут иностранцы-евреи. Когда я сидел у Менде, вошла полька лет 16‒18 с заявлением, что в ее доме живет крещеная еврейка.
22.VII.42. В 7.30 утра в Общине. Границы малого гетто охраняются специальным отрядом, помимо обычного.
В 10 часов появился штурмбанфюрер Хефле со своими людьми. Мы отключили телефоны. Из сада напротив увели детей.
Нам объявили, что, за некоторыми исключениями, евреев, вне зависимости от возраста и пола, переселяют на восток. Сегодня к 4 часам пополудни должны быть доставлены 6000 человек. И столько же (минимум) ежедневно.
Нам приказано освободить дом 103 на улице Желязна для нужд немецких сотрудников, занимающихся переселением. Мебель не отдали. Так как члены юденрата, их жены и дети не подлежат выселению, я попросил включить в их число членов JSS (организация еврейской взаимопомощи, создана в 1941 г., в 1943-м закрыта), Союза ремесленников, уборщиков улиц и т.д., на что получил согласие.
Я попросил освободить Гепнера, Розена, Штольцмана, Дрыбинского, Винтера, Кобрынера, на что получил согласие. В 3.45, за исключением Розена, все уже находятся в гетто.
Лейкин велел мне сообщить после обеда, что, похоже, в полицейскую машину бросили стекло. Нам пригрозили, что, если такое еще раз повторится, наших заложников расстреляют. Самая трагическая проблема — проблема детей в сиротских приютах и т.д.
Штурмбанфюрер Хефле (Beauftragter, уполномоченный, по вопросам переселения) пригласил меня в кабинет и сообщил, что пока моя жена свободна, но если переселение сорвется, она первой из заложников будет расстреляна.
23.VII.42. С утра в Общине. Пришел Вортхофф из группы переселенцев, с которым я обсудил ряд дел. Он освободил от переселения учеников ремесленных школ. Работающих замужних женщин тоже. Что касается сирот, рекомендовал переговорить с Хофле. Насчет ремесленников также посоветовал переговорить. На вопрос, сколько дней в неделю будет проводиться операция, ответил, что 7 дней в неделю.
В городе все рвутся работать в шопах (мастерские на территории гетто, выполнявшие немецкие заказы; предприниматели, владевшие мастерскими, имели право нанимать еврейских рабочих; люди ошибочно думали, что работа в мастерской поможет избежать переселения). Швейная машинка может спасти жизнь. (Хотя изначально говорилось о том, что ремесленники не подлежат переселению, многие из них были депортированы.)
Третий час. Пока 4000 готовы к отъезду. К 4 часам, согласно приказу, должно быть 9000.
На почте появились какие-то сотрудники и распорядились приходящие письма и посылки направлять в Павяк (тюрьма на территории гетто)».
Страницы дневника Адама Чернякова
Меньше чем через час после этой — последней — записи Адам Черняков покончил с собой. Он отравился цианистым калием в своем кабинете в Общине.
На столе было найдено короткое письмо жене:
«От меня требуют собственными руками убивать сынов моего народа. Мне не остается ничего другого, кроме как умереть».
Его жена, Нюния (доктор Фелиция Чернякова), выжила и сохранила его дневники; их единственный сын, Ясь (Ян), бежал на советскую территорию, но войну не пережил. Адам Черняков похоронен на еврейском кладбище на улице Окопова в Варшаве.
Дневник опубликован в 1979 году. На русский язык переведен выборочно.
Фото: imago images / Reinhard Schultz
Первый револьвер
В гетто были и люди, избравшие другой путь.
23 июля 1942 года состоялось совещание 16 подпольных организаций и политических партий. «Общие сионисты» выступили против восстания, поскольку не были уверены в успехе, и предложили выжидать. В результате было принято предложение Бунда — выжидать и обратиться к руководству стран Запада с просьбой о помощи. После совещания левые приняли решение действовать самостоятельно.
В августе 1942 года варшавская организация Польской рабочей партии (ППР) передала в гетто первый револьвер (в сентябре 1942 года выстрелами из этого револьвера был ранен шеф еврейской полиции варшавского гетто Юзеф Шеринский).
20 октября 1942 года была создана Еврейская боевая организация (ŻOB) во главе с Мордехаем Анелевичем, в состав которой вошли активисты ППР, «Дрор» и «Акива». Общая численность ŻOB колебалась от 220 до 500 человек.
Командование подпольной польской Армией Крайовой (АК), надо сказать, относилась к намерениям евреев сражаться скептически, несмотря на настояния горячего сторонника польско-еврейского сотрудничества Генрика Волиньского, референта по еврейским делам при Главном командовании АК. Но командующий АК Стефан Ровецкий сообщал в 1943 году главе польского правительства в изгнании Владиславу Сикорскому о том, что «евреи из различных коммунистических групп просят у АК оружия, как будто бы у нас его полные склады», и добавлял, что дал евреям «на пробу» несколько пистолетов, хотя и не уверен, что они будут использованы.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68
Лишь первые попытки вооруженного сопротивления евреев в гетто в январе 1943 года убедили Ровецкого в том, что оружие, переданное евреям, не останется неиспользованным. В феврале 1943 года Ровецкий отдал приказ по всей стране оказывать помощь жителям гетто в вооруженном сопротивлении немцам. Однако командиры АК, как правило, саботировали это распоряжение.
Польская Organizacja Wojskowa после начала восстания передала в гетто еще 2 станковых пулемета, не менее 10 ручных пулеметов, 3 легких пулемета, 20 автоматов, 100 пистолетов, 1 тысячу ручных гранат и патроны.
Общая численность повстанцев составляла около 1500 человек.
Общее руководство операцией по подавлению восстания осуществлял бригадефюрер СС, генерал-майор полиции Юрген Штроп, в операции участвовало свыше 2000 человек личного состава (сотрудники СД, полицейские, военнослужащие вермахта и подразделения СС).
Гетто было обнесено кирпичной стеной высотой около трех метров, в некоторых местах были установлены заграждения из колючей проволоки.
Каратели начали наступление через главные ворота. Но встреченные организованным огнем обитателей гетто были вынуждены отступить.
- Только 8 мая 1943 года эсэсовцы захватили штаб-квартиру «Еврейской боевой организации». 10 мая 34 человека вышли из гетто через канализационные туннели.
- 15 мая немцы разрушили на территории гетто последние дома, за исключением восьми зданий — немецких казарм, госпиталя и тюрьмы Павяк.
- 16 мая Штроп объявил об окончании «большой акции» и начал отвод своих сил. В тот же день немцы обнаружили большой бункер в доме 38 на Свентоерской улице и, пустив газ, заставили сдаться 60 укрывавшихся там евреев.
Сопротивление повстанцев было сломлено к концу мая, но отдельные боевые группы продолжали борьбу все лето. Практически все руководители восстания погибли.
В Варшаве в ходе боев было убито около 7 тысяч защитников гетто, еще 5‒6 тысяч сгорели заживо. После подавления восстания оставшиеся (около 56 тысяч человек) были отправлены в концлагеря и лагеря смерти (большинство — в Треблинку).
Спастись из Варшавского гетто во время и после восстания смогли, согласно позднейшим подсчетам, около 3000 человек. Многие из тех евреев, которым удалось спастись, принимали позже активное участие в Варшавском восстании 1944 года — более 1000 человек.
Согласно отчету Штропа, потери карателей составили 16 человек убитыми и 93 ранеными. Приведены пофамильные списки — все имена исключительно немецкие. Обескураживающе маленькие цифры? Одно из объяснений — основные потери понесли войска, сформированные из «добровольцев» негерманского происхождения, учитывать которые было неинтересно.
Хотя есть и другие цифры немецких потерь. Подпольная пресса Варшавы писала о 120, 300, 400, даже о 1000 убитых. Энциклопедия «Британника» оценивает общие потери немцев в несколько сот человек.
На улицах варшавского гетто. 1942 год. Фото: ИТАР-ТАСС
«Кровь, трупы, дети и так далее»
В декабре 1942 года на основе ранее существовавшей подпольной организации «Временный комитет помощи евреям» польское правительство в изгнании создало специальное агентство «Жегота», призванное помочь евреям на территории Польши. Варшавская «Жегота» под руководством Ирены Сендлеровой (Сендлер) участвовала в спасении более чем 10 тысяч евреев, в том числе 2500 детей, выведенных из пылавшего Варшавского гетто.
В то же время
толпы поляков собирались неподалеку от стен гетто поглазеть на горящие улицы, обуглившиеся тела, свисавшие с балконов, на живые факелы, мечущиеся по крышам. Немцы не отгоняли зевак, и те иной раз указывали им на появившихся в том или ином месте за стенами гетто повстанцев.
В 1949 году герой Армии Крайовой Казимеж Мочарский и группенфюрер СС Юрген Штроп, руководивший ликвидацией Варшавского гетто, почти 9 месяцев провели в одной камере Мокотовской тюрьмы в ожидании исполнения смертного приговора. Сталинский режим с его извращенной логикой поставил между ними знак равенства.
Весна 1943 год. Немецкие солдаты во время подавления восстания в Варшавском гетто в ходе Второй мировой войны. Фото: ТАСС
Готовясь к смерти, Штроп описывал свои «подвиги» во время кровавого усмирения Варшавского гетто:
«Тот, кто хотел быть тогда настоящим, то есть сильным человеком, должен был поступать, как я». Тех, кто считал иначе, он глубоко презирал: «Ариец с голубыми глазами <…> антисемит — а ревел. Бормотал, что не может… Что кровь, трупы, дети и так далее. Я не смог сдержаться и дал ему по морде, велев убираться из гетто вместе с другими ста пятьюдесятью слюнтяями…»
Ну и чтоб без недомолвок.
В гетто были бойцы, получавшие от Армии Крайовой оружие и боевые награды, то есть их можно считать подразделением АК. Но, и Мочарский об этом упоминает, в гетто существовала масса направлений и политических ориентаций. Мы знаем, что
там были коммунисты, сталинисты и антисталинисты, левые и правые сионисты, бундовцы и т.д., и они не могли договориться, возлагать ли надежды на Сталина, укреплять ли связи с польским Сопротивлением, или надеяться только на себя.
Ожесточенные обсуждения с хватанием за пистолеты — и в результате неготовность к совместной с поляками борьбе была следствием проблем с обеих сторон, еврейской и польской.
В 1951 году Штропа повесили в Варшаве. После смерти Сталина в 1953 году Верховный суд Польши заменил смертный приговор Мочарскому на пожизненное заключение, однако он продолжал находиться в камере смертников (решение суда ему не объявляли до января 1955 года). Потом Мочарский был помилован и 24 апреля 1956 года освобожден. Вскоре после этого он стал главным редактором польской ежедневной газеты Kurier Polski. Он ушел на пенсию в 1975 году в связи с тяжелой болезнью и в том же году умер.
Выйдя на свободу, он написал книгу «Разговоры с палачом» — воспоминания о своих тюремных беседах с генералом Штропом. Автору увидеть ее напечатанной так и не удалось.
Книгу на польском языке издали в 1978 году. Потом она была переведена на английский, немецкий, французский, иврит, украинский, чешский… В 1995-м ее издали и на русском.
Вступление к семнадцатому (!) польскому изданию в 2009 году написал знаменитый историк Норман Дэвис. Он постарался показать читателю, насколько ошибочно мнение, будто Вторая мировая война была «простым двухполюсным конфликтом между Добром и Злом, между демократическими государствами и их фашистским врагом».
И последнее.
На оккупированных Германией территориях СССР во второй половине 1941 года айнзатцгруппами были убиты около 1 млн евреев. В августе 1941 года в Каменец-Подольском было проведено массовое истребление депортированных евреев из Европы. В конце сентября начались массовые расстрелы в Бабьем Яру (всего были убиты более 33 000 киевских евреев). В ноябре — «акция» в Рижском гетто. 23 октября была полностью запрещена еврейская эмиграция с территорий, подконтрольных нацистам. В декабре 1941 года начал функционировать первый лагерь уничтожения в Хелмно. В это же период начал строиться лагерь уничтожения Белжец, а в Освенциме были проведены первые опыты по отравлению газом «Циклон Б» (его испытывали на советских военнопленных).
12 августа 2021 года в Израиле, в возрасте 97 лет, скончался последний участник восстания в Варшавском гетто Леон Копельман.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68
