Не случайны даты предыдущих российских «Концепций». Первая была принята в 1993 году, когда после распада СССР пришлось выстраивать отношения с бывшими советскими республиками, а ныне — независимыми государствами (тогда и был впервые применен термин «ближнее зарубежье»). А также пересматривать приоритеты в отношениях с остальным «зарубежьем», отбросив прежние критерии коммунистических времен. Тогда было заявлено, что внешняя политика выстраивается не по идеологическим лекалам, а при опоре на фундаментальные национальные интересы.

И оценка этих интересов привела в 1993 году к тому, что приоритетными направлениями стали: «ближнее зарубежье», развитые страны Запада и так называемые новые индустриальные страны. Особо интересной, с точки зрения нынешних реалий, выглядит такая цель внешней политики, как достижение «устойчивого развития отношений с США с установкой на стратегическое партнерство, а в перспективе — на союзничество».

В первой «путинской» «Концепции» (июнь 2000 года) уже заявлена необходимость «переосмысления» базовых российских интересов. Появляется тезис о том, что, мол, надежды на равноправные, партнерские отношения России с окружающим миром не оправдались, что национальным интересам России угрожает формирование «однополярной структуры мира», где доминируют США, а также принятие «западными институтами» решений в сфере международной безопасности при ослаблении роли Совбеза ООН. Это стало прямым следствием натовских бомбардировок Югославии в 1999 году, осуществленным в обход ООН, и знаменитого «разворота над Атлантикой» самолета с Е.М. Примаковым (тогда премьером правительства РФ) на борту, следовавшего на переговоры в США.

А очередная «Концепция» 2008 года (была принята примерно спустя год после «мюнхенской речи» Путина и незадолго до августовского вооруженного конфликта с Грузией) — это сочетание медведевских тезисов о модернизации, отказе от сырьевой ориентации, переходе к инновационной экономике страны и «универсальных принципах демократии и рыночной экономики» с обвинениями западных государств в политике сдерживания России, которая практикуется из-за утраты Западом «монополии на глобализационные процессы». А также впервые — появление тезиса о «многовекторности» российской политики и определения России как «евразийской державы».

В «Концепции» 2013 года, то есть при новом президентстве Путина после четырехлетнего «перерыва» на Медведева, Запад продолжает терять свою доминирующую роль, а центр «силы и развития» перемещается на Восток, особенно в Азиатско-Тихоокеанский регион.

Это выглядит как явное следствие «дела Магнитского» и первых личных санкций против российских чиновников со стороны США.

Наконец, в «Концепции» 2016 года, принятой после присоединения Крыма, начала вооруженного конфликта в Донбассе (определяемого в документе как «внутриукраинский конфликт») и подписания Минских соглашений (она стала последней до СВО и массированных западных санкций в ответ на нее), констатируется серьезный кризис в отношениях РФ с Западом. При этом обвинения НАТО и ЕС в «геополитической экспансии» и «недружественных действиях» все еще соседствуют с попытками сохранить рабочие отношения как с отдельными западными странами, так и с их многосторонними организациями, включая ЕС и даже НАТО. Не говоря уж о Совете Европы и ОБСЕ.

Сегодня выглядят экзотическими и почти крамольными такие характеристики действий РФ в отношении ЕС, как направленные «на поддержание интенсивного и взаимовыгодного диалога с ЕС по основным вопросам внешнеполитической повестки дня, а также на дальнейшее развитие практического взаимодействия во внешнеполитической и военно-политической сферах». Или задача «формирования общего (с ЕС) экономического и гуманитарного пространства от Атлантики до Тихого океана». Или обещание продолжить «работу в рамках Совета Европы как самостоятельной универсальной европейской организации, обеспечивающей за счет своих уникальных конвенционных механизмов единство правового и гуманитарного пространств континента». Даже с НАТО, несмотря на критику его «расширения на Восток», Россия все еще готова «выстраивать отношения… с учетом степени готовности альянса к равноправному партнерству…».

И уж совсем ирреальными кажутся сегодня слова о том, что

Конечно, все эти Концепции — это не только свод целей, задач и наставлений для практической деятельности соответствующих ведомств, но прежде всего отражение картины мира, как она видится из самых высоких кабинетов. Именно на этом видении и базируются представления о национально-государственных интересах и задачах внешней политики страны. И чем адекватнее эта картина мироустройства, чем точнее изложена, тем более успешной может стать и практическая внешняя политика. Потому что на мифах и идеологемах строить реальную политику опасно — это чревато провалом, а при совсем неблагоприятном сценарии — и катастрофой.

Попробуем под этим углом зрения взглянуть на «Концепцию внешней политики РФ», опубликованную 31 марта сего года.

Россия теперь — это не часть общности «от Атлантики до Владивостока» и даже не просто «крупнейшая евразийская держава».

А раз так, то она, видимо, вполне самодостаточна и не обязана встраиваться в какие-то структуры, независимо от того, на Востоке они или на Западе. И вовсе не должна стремиться к продвижению к каким-то общественно-политическим образцам и идеалам — тоже, где бы они ни были. У нее есть свои духовно-нравственные ценности, свой опыт и свой отдельный интерес.

Ее «многовекторный» курс продиктован «особой ответственностью за поддержание мира и безопасности на глобальном и региональном уровнях». Ее политика носит «миролюбивый, открытый, предсказуемый, последовательный, прагматичный характер, основанный на уважении общепризнанных принципов и норм международного права». Хорошо бы, конечно.

При этом Россия вовсе не замыкается в своей цивилизационной самобытности. Ей не чужд благородный мессианизм, она «выполняет исторически сложившуюся уникальную миссию по поддержанию глобального баланса сил и выстраиванию многополярной международной системы».

Но у продвижения к такой системе, в которой растет роль суверенных «незападных мировых держав и региональных стран-лидеров», есть сильные противники. Это государства, «привыкшие мыслить согласно логике глобального доминирования и неоколониализма. Они отказываются признавать реалии многополярного мира и договариваться на этой основе о параметрах и принципах мироустройства».

Их основные инструменты: санкции в обход Совбеза ООН, «провоцирование государственных переворотов», подрывные операции в информационном пространстве, навязывание «деструктивных неолиберальных идеологических установок, противоречащих традиционным духовно-нравственным ценностям». И еще: идет атака на международно-правовую систему. «Узкая группа государств стремится подменить ее концепцией миропорядка, основанного на правилах (навязывание правил, стандартов и норм, при выработке которых не было обеспечено равноправное участие всех заинтересованных государств)». То есть, видимо, не прошедших через процедуру ООН.

Тревогу авторов «Концепции» вызывают «использование военной силы в нарушение международного права, освоение космического и информационного пространства в качестве новых сфер военных действий, стирание грани между военными и невоенными средствами межгосударственного противоборства». Опять-таки из контекста понятно, какой именно «группе государств» присущи эти грехи, хотя эти обеспокоенности вполне универсальны.

Авторы «Концепции» считают, что Россия и ее самостоятельная политика — это «угроза западной гегемонии». Именно поэтому «США и их сателлиты использовали принятые Российской Федерацией меры по защите своих жизненно важных интересов на украинском направлении как предлог для обострения многолетней антироссийской политики и развязали гибридную войну нового типа».

К сожалению, большинство европейских государств (видимо, это те, кого «Концепция» называет сателлитами) проводят агрессивную политику в отношении России. Их цель — «создание угроз безопасности и суверенитету Российской Федерации, получение односторонних экономических преимуществ, подрыв внутриполитической стабильности и размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Но главный «вдохновитель, организатор и исполнитель» агрессивной антироссийской политики «коллективного Запада» — это, конечно же, США.

Интересно, что в нынешнем документе впервые есть раздел «США и другие англосаксонские государства», что стало доктринальным продолжением обличительной риторики президента и министра иностранных дел последнего года в адрес «англосаксов». Напоминает, кстати, давние историософско-конспирологические и геополитические экзерсисы Александра Дугина о противостоянии Ордена Атлантики (где главные фигуранты — «англосаксы») и Ордена Евразии (где центральные фигуры — Россия и, между прочим, Германия).

Главное итоговое впечатление от новой «Концепции» и заключенных в ней описаний нынешнего мира и выводов из них таково:

И безопасности, и экономическому развитию, и духовно-нравственным основам, и суверенитету, и целостности страны, и по линии Интернета, и через информацию, и через искажение истории, и через тотальную русофобию, и через разрушение универсальной международно-правовой системы и ее замену так называемыми правилами и нормами, и посредством «цветных революций», госпереворотов, и всякого рода вмешательства во внутренние дела. В том числе через навязывание «деструктивного неолиберализма» и «правозащитных концепций». Не говоря уж о развязанной против нее «гибридной войны».