Ведущие: Вера Челищева и Зоя Светова
Звук: Василий Александров
Обложка: Анна Жаворонкова
Голос за кадром: Анатолий Белый

РАСШИФРОВКА

Вера Челищева. Всем привет! Это подкаст «Совещательная комната». И это мы его ведущие. Я — журналист Вера Челищева.

Зоя Светова. И я — журналист Зоя Светова.

Сегодня наш гость — Елена Стромская, мама Дмитрия Иванова, недавно осужденного на восемь с половиной лет за распространение «фейков» про российскую армию. Следствие и суд посчитали, что Дмитрий Иванов, студент факультета вычислительной математики и кибернетики МГУ, распространял эти самые крамольные «фейки» про российскую армию в телеграм-канале «Протестный МГУ».

Этот телеграмм канал, вначале анонимный, был создан в 2018 году в знак протеста против обустройства фан-зоны чемпионата мира по футболу под окнами главного здания МГУ: стройка мешала тем, кто находился в МГУ и днем и ночью. В телеграм-канале велась хроника борьбы студентов и преподавателей с застройщиками. Позже Дмитрий Иванов стал рассказывать в канале и о других протестных акциях. А после того, как 16 декабря 2018-го его задержали на акции у здания ФСБ в Москве, избили и угрожали изнасилованием, Иванов написал об этом в своем телеграм-канале и сообщил, что он и есть его автор. Потом была череда задержаний на митингах протеста.

В общей сложности Дмитрий провел под административным арестом 101 день. 1 июня 2022 года он должен был защищать диплом. Но он тогда находился в спецприемнике. Оттуда уже не вышел, потому что против него было заведено то самое уголовное дело о фейках. Елена, расскажите, пожалуйста, как изменилась ваша жизнь за последние годы — после ареста сына? Помните обыск, арест? Как вообще это было?

Елена Стромская. Да, конечно, помню. К нам в 6 утра постучали настойчиво в дверь. Мы были вдвоем с мужем. Этот стук ни с чем не спутаешь. У нас уже второй раз обыск проходил. Первый был в 2019 году. В общем, понятыми привели наших ближайших соседей. Было два оперативника и следователь, еще два полицейских для усиления. Обыскивали в основном комнату Димы, забрали флешки, какие-то сим-карты, значки с акций. Ничего существенного. Забрали мой телефон. В общем, всю технику, которую нашли, изъяли и нас с мужем отвезли на допрос в Следственный комитет на Новокузнецкой. Причем в машине с нами сидело еще двое полицейских с болгаркой. То есть они уже подготовились на случай, если мы не откроем дверь.

Светова. А как вы вообще это пережили? Вы ждали, что такое может случиться? Или это было шоком?

Стромская. Я уже, наверное, ожидала этого. В последние месяцы все к этому шло. Это не было такой большой неожиданностью.

Светова. Ну а дальше ваша жизнь разделилась на, как обычно говорят, до и после.

Стромская. Ну да, я узнала много нового. За этот год побывала в таких местах, в которых раньше не бывала. Например, в Следственном комитете неоднократно. После допроса я потом самостоятельно уже туда приезжала за разрешениями на свидания и на звонки с Димой. Потом начались следственные изоляторы. Первые 10 дней после ареста Митя находился в ИВС (изолятор временного содержания. — Ред.) на Петровке, 38. Я три раза к нему успела сходить туда. Потом две недели он был в следственном изоляторе в Капотне, потом в «Матросской Тишине». Несколько месяцев я ездила в «Матросскую Тишину» на свидания и передать передачи. С ноября 2022 года он находится в СИЗО номер пять «Водник». Теперь я езжу туда. В общем, вся моя жизнь превратилась в ожидание.

Новое появилось еще то, что я много лет не пользовалась, например, почтой. А теперь я регулярно бываю на почте. Отправляю посылки. Естественно, в СИЗО, отправляю письма с фотографиями тоже по почте. Через «ФСИН-письмо» мы с Митей тоже переписываемся. Но там, если прикрепляешь фотографию к письму, она доходит не цветная, а черно-белая. А по обычной почте доходит цветная.

Когда я стала посещать суды над сыном, то познакомилась там со многими его друзьями, которых я раньше не знала. Он с ними общался именно в этой общественно-политической своей жизни. Ходил на акции, разные митинги, пикеты. И вот все эти люди ходили на суды к нему, поддерживают его сейчас. Люди совершенно разные. Есть и пожилые, есть и молодые. И все поддерживают. Все спрашивают, что мне нужно, чем помочь. Сын видел, что они приходили. И эта поддержка, конечно, очень важна для нас.

Челищева. Елена, а расскажите о Диме, что это за человек? О нем, конечно, известно меньше, чем, скажем, об Илье Яшине (признан властями РФ иностранным агентом) или о Володе Кара-Мурзе (признан властями РФ иностранным агентом). Диме всего 23 года, при этом поражает какая-то его такая цельность и благородство. Как так получилось вообще, что он математик, программист (казалось бы, сфера совсем далекая от политики) заинтересовался политикой? Почему? С чего все началось?

Стромская. Ну это трудно сказать, в какой момент он заинтересовался политикой. Так же как, например, трудно точно вспомнить, когда он заинтересовался математикой. Довольно рано он стал интересоваться всем. У него кругозор всегда был широкий. Ему уже тоже задавали эти вопросы журналисты. Он объяснял, что стал интересоваться происходящим с «болотного дела» (акция протеста, которая 6 мая 2012 года собрала в Москве на Болотной площади несколько десятков тысяч человек и обернулась уголовными делами с реальными сроками для ее участников. — Ред.). Ему тогда было 12–13 лет. И он уже следил за этими процессами. У него всегда друзья были взрослые, старше него. И он прекрасно всегда общался со взрослыми. Ему было интересно с ними, хотя он был совсем ребенком. Потом в 2014 году произошло присоединение Крыма. На него тоже это произвело большое впечатление, и он уже активно стал интересоваться политикой. Не только, как мы, следить за этими событиями пассивно где-то в интернете.

Я очень хорошо помню, когда он вышел на митинг первый раз. Это было в 2017 году. Митинг организовывал, по-моему, Навальный. И Митю в этот же день задержали. Это был очень массовый митинг, и было много задержаний. И поскольку Мите было еще 17 лет, мне пришлось в этот день его забирать из ОВД «Аэропорт».

И это произвело на него впечатление. Он видел, сколько людей хватают просто так ни за что. И он стал дальше ходить на подобные акции. И уже удержать его от этого было очень тяжело. Хотя я, конечно, боялась за него и пыталась отговорить от активных занятий политикой. Но поскольку он человек очень не внушаемый, сам знает всегда, что ему нужно, то он решил, что вот это ему нужно, и пытался совмещать свою учебу, научную работу и активизм.

Светова. Лена, а у меня к вам вот какой вопрос. Я меня создалось впечатление, что Дима по своему складу характера — лидер, человек, который привлекает к себе людей. Как вы уже сказали, у него очень много сторонников, которые приходили на суд. Но вот все ли друзья, все ли его товарищи, может быть, сокурсники так же его поддерживают? Или среди них появились люди, которые боятся теперь общаться с вами?

Стромская. Нет, таких людей, я не знаю. Видимо, среди его близкого круга и не было таких. Он общался только с теми, кто разделял его взгляды.

Челищева. И это здорово, потому что по-всякому бывает, когда человека арестовывают. Часто бывает, что некоторые в окружении отворачиваются, не поддерживают семью… Здорово, что в вашем случае этого не произошло. Даже появились новые знакомства.

Стромская. Его коллеги тоже не отвернулись. Он работал в Институте системного программирования и писал диплом. И пока он сидел под административным арестом с 22 апреля, то пытался все равно писать диплом, потому что он должен был его защищать 1 июня.

Челищева. Вы говорили про СИЗО, вы говорили про Следственный комитет и про суд. А какое впечатление на вас произвел сам процесс над сыном? По существу, когда уже его судили, когда ему вынесли приговор. И вообще, вы были готовы к такому тяжелому приговору?

Стромская. Я надеялась, что срок не будет, конечно, таким чудовищным. Мне хотелось надеяться на это. Но я следила за другими подобными процессами, за процессом над Алексеем Гориновым, например (Горинов — первый приговоренный в России к реальному лишению свободы по статье о распространении ложных сведений о Вооруженных силах РФ, ст. 207.3 УК РФ). Суд назначил ему наказание в виде семи лет лишения свободы за его высказывания на рабочем заседании депутатов, относящиеся к военным действиям России на территории Украины. — Ред.). И видела, что в общем-то надежды не так много. И наш замечательный адвокат Мария Эйсмонт готовила нас к тому, что срок будет большой.

Было понятно, что этот процесс показательный, что запрашивают сейчас по этим делам в основном всем по девять лет. Поэтому это было ожидаемо, но все равно, конечно, морально это очень давит. Психологически тяжело, когда сыну дают большой срок и когда думаешь, что ему действительно придется его отбывать. И если представить, что придется отбывать его до конца, то это очень давит. Но сын — он такой сильный человек, мужественно воспринял и приговор тоже.

Кстати, он рассказывал мне вчера на свидании, что его перед приговором обыскивали два раза, прощупывали всю одежду. Видимо, лезвие искали. И он, как всегда, пошутил: сказал конвойным, что он утром уже побрился и у него ничего с собой нет.

Челищева. Елена, свидания у вас с сыном в СИЗО через стекло?

Стромская. Да, они проходят всегда в таких маленьких кабинках. Мы разговариваем по телефону через стекло и решетку. Это тоже одна из проблем —

Светова. Как Дима изменился после приговора? Если можно — о чем вы с ним говорили на вот этом недавнем свидании, после приговора?

Стромская. Нет, он не изменился. Мы обсуждали то, что он сейчас читает. Он читает Ремарка. Взял в библиотеке у них в СИЗО. Он сказал, что время, в котором мы сейчас живем, очень похоже на время, которое описывал Ремарк в своих произведениях. «На Западном фронте без перемен», «Триумфальная арка»… Когда прошлое разрушено, а будущее туманно весьма. И весь мир как будто летит в тартарары.

Много обсуждали его жизнь в тюрьме. Он сейчас сидит в большой камере, там 16 человек. Это постоянно работающий телевизор, постоянно кто-то разговаривает. То есть такая камера, которая никогда не спит. Буквально очередь в туалет постоянно, кому-то надо умыться, кому-то постирать, помыть посуду, еще что-то. Быт, конечно, довольно тяжелый. Но у Мити хорошие отношения с сокамерниками, он общается со всеми. И в общем-то сокамерники тоже долго удивлялись и не верили, что ему могут дать такой срок. И только когда уже случился приговор, они поняли, что да, за слова, за мысли, репосты в интернете можно получить такой огромный срок. Они рассуждают какими-то уголовными понятиями. И они, конечно, оказались в шоке на самом деле.

Челищева. Да, это удивительно. Многие люди думают, что нельзя просто так выйти на митинг, нельзя просто так бороться за свои права. Хочу вернуться к суду. В своем последнем слове Дима сказал: «Обвинение в совершении тяжкого преступления может стать серьезной ношей. В тюрьме я встречал людей — пусть и немногих, — которых гложет чувство вины за содеянное. Однако мне в этом смысле просто: все обвинения в мой адрес выглядят абсурдно, а статьи, по которой меня судят, в принципе не должно существовать.

Вот откуда у человека в 23 года такая сила духа и уверенность в своей правоте? Вы когда-нибудь с сыном раньше обсуждали, что его неравнодушие может закончиться не очень хорошо — или тюрьмой, или еще чем-то? Вот у вас были такие разговоры, когда вы его предостерегали от такой судьбы?

Стромская. Да, безусловно. Я как мать не хотела, чтобы он страдал, и я видела, к чему все идет. Когда начались задержания, административные аресты, я много раз уговаривала его бросить это все, заняться только наукой. Но, естественно, я поняла, что это бесполезно, ничего он не бросит. Видимо, раз в несколько поколений рождается такой человек. Вот в нашей семье Дима таким вот борцом является, который идет до конца за свои и чужие права. Когда я поняла, что уговорить его бросить все это бесполезно, я стала в последний год перед тем, как его посадили, уговаривать его уехать.

Особенно настойчиво я стала уговаривать его уехать из страны в феврале 2022 года. У него была возможность уехать. Но он отказался. И ссориться с ним, ругаться было бесполезно. То есть у него была своя четкая позиция. Он стоял до конца. Я ему уже кричала: «Тебя посадят в тюрьму». Он говорил, что, в конце концов, если надо, то он будет сидеть в тюрьме, но не уедет.

Он мне перед новым, 2023 годом еще прислал из тюрьмы очень такое хорошее письмо. Поздравлял меня с наступающим и писал о том, что сидеть в тюрьме в такое тяжелое время это даже естественно. Потому что изображать нормальную жизнь, когда мир вокруг рушится, у него бы, писал он, не получилось. Еще написал, что не разочаровался в своих друзьях. И в мой адрес очень теплые слова написал: «Я всегда был уверен только в одном человеке — в тебе. И не ошибся». Мне было так приятно это прочитать…

Светова. Да… Еще бы. Елена, это так важно — то, чем вы сегодня поделились. Мы, к сожалению, должны заканчивать наш разговор. Вы слушали подкаст «Совещательная комната». Мы говорили с Еленой Стромской, мамой Дмитрия Иванова, автора телеграм-канала «Протестный МГУ», которого недавно приговорили к восьми с половиной годам за распространение «фейков» о российской армии. Меня в истории Димы Иванова потрясает его неравнодушие. Это очень важно: Дима — не политик, не журналист, но своими действиями показывает, как можно жить и бороться за будущее страны. Как мне кажется, он гражданин своей страны с большой буквы, потому что он, как мы теперь узнали, мог уехать из России. Но он не сделал этого, потому что для него было важно жить и бороться за будущее здесь. К сожалению, эта борьба сегодня всегда заканчивается тюрьмой. Мне хочется вам, Елена, и вашему мужу пожелать сил и не терять надежды. А вы слушайте наш подкаст на YuToube, Apple podkast и на других платформах. Ставьте лайки и комментарии. Всем пока!