В Преображенском суде Москвы начался процесс по делу бывшего главного врача больницы СИЗО «Матросская Тишина» Александра Кравченко. Его обвиняют в превышении должностных полномочий и злоупотреблении ими с наступившими тяжкими последствиями.

Это дело началось в октябре 2021 года. И начиналось оно громко: Главное следственное управление СК Российской Федерации по городу Москве возбудило уголовное дело в отношении неустановленных должностных лиц, которые, по версии следствия, получали взятки за освобождение тяжело больных осужденных и арестованных.

Российский закон позволяет освобождать тяжело больных заключенных, если врачебные комиссии выявят у них заболевания, которые входят в два перечня, утвержденные постановлениями российского правительства.

Перечень № 3 содержит список болезней, которые препятствуют содержанию под стражей еще не осужденных арестантов. В перечень № 54 включены заболевания, при наличии которых из-за решетки должны быть освобождены уже получившие свои приговоры сидельцы, содержащиеся в СИЗО или в колониях.

В обоих случаях врачи проводят все необходимые медицинские обследования, освидетельствования, но решение об освобождении принимает суд.

Освидетельствование по постановлению № 3 проводится в гражданской больнице, и тюремные врачи на решение врачей «вольных» никак повлиять не могут, а вот освидетельствование осужденных, но еще содержавшихся в СИЗО, проходит силами тюремных врачей.

С обвинением в отношения медика у следствия не заладилось. Кравченко вину не признал, подтвердить, что ему за освобождение давали взятки, не удалось. Никто нужных следствию показаний не дал: ни арестанты, ни медики (а у некоторых сотрудников тюремной больницы проводились дома обыски). И следствию пришлось снять с Кравченко обвинение во взятке. Остались два других:

• «превышение должностных полномочий»
• и «злоупотребление должностными полномочиями».

Состав преступления по этим статьям достаточно расплывчатый. Известно, что и силовиков, уличенных в пытках заключенных, обвиняют по статье 286 УК РФ («превышение должностных полномочий»)

«Разгрузил СИЗО, желая получить похвалу от руководства»

Когда следствие разобралось, что главврачу «Матросской Тишины» нельзя вменить в вину освобождение четырех следственно-арестованных, поскольку их освидетельствование проводила комиссия из гражданских врачей в городской больнице, его попробовали обвинить в том, что он без достаточных оснований отправлял этих арестантов в «вольные» больницы. Но и тут вышла незадача: следствие заказало экспертизы каждого освидетельствования, и выяснилось, что все арестанты имели заболевания, входящие в перечень по «третьему» постановлению, и гражданские медики приняли правильное решение о том, что они не могут содержаться под стражей. А поскольку доктор Кравченко к решению их судьбы не имел никакого отношения, четыре эпизода из его обвинения выпали.

И вот остались только четверо осужденных, которые были освобождены по решению врачебной комиссии больницы «Матросской Тишины». Три из четырех медицинских заключений, которые потом были направлены в суды, подписаны Александром Кравченко.

Бывший зампред Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, член СПЧ при президенте России Ева Меркачева говорит, что по ее информации, у всех осужденных, освобожденных из «Матросской Тишины», были серьезные заболевания: у одного — опухоль головного мозга, у другого — порок сердца. Третий осужденный передвигался на инвалидной коляске после тяжелого инсульта. А четвертый арестант, по словам Меркачевой, был осужден на год за мелкую кражу (вряд ли был бы способен на взятку), а поставленный ему врачами диагноз подпадал под Постановление правительства № 54. Вот тюремные медики, что достаточно редко бывает (знаю по опыту восьмилетней работы в ОНК Москвы), решили, что он не доедет по этапу до колонии и рекомендовали к освобождению.

Итак, за что главного врача больницы « Матросская Тишина» продержали год в СИЗО и теперь будут судить?

Самое «слабое» место в российской тюрьме — это как раз медицина. Когда я была членом ОНК Москвы (2008–2016 год), мы с коллегами больше всего внимания обращали именно на лечение арестантов и требовали от тюремных врачей, чтобы они отправляли их на медицинские освидетельствования, когда на то были серьезные основания.

«Заручиться поддержкой со стороны криминального «авторитета»

Второе обвинение, вменяемое врачу Кравченко, — «превышение должностных полномочий» — выглядит совсем не серьезно.

Следствие «раскопало», что в больнице «Матросской Тишины» содержался некий осужденный, который представлялся другим арестантам то ли как «смотрящий за больницей», то ли как «криминальный авторитет». Он обещал, что сможет договориться с руководством больницы об их госпитализации. В деле есть показания арестантов, которые рассказывают о встрече с таким «авторитетом». Вот Кравченко и обвинили в том, что он содержал этого «авторитета» в больнице без медицинских показаний. С какой целью? — спросите вы, если не удалось доказать, что у Кравченко была на то материальная заинтересованность.

Версия следствия: доктор Кравченко боролся за авторитет среди криминалитета и якобы улучшал влиятельным заключенным условия содержания. Интересно, что этот самый «криминальный авторитет» не фигурирует в списке вызываемых в суд свидетелей. Вероятно, его показания не укладывались в фабулу обвинения, и его присутствие на суде не показалось следствию полезным.

Следствие провело экспертизы всех медицинских освидетельствований, подписанных Кравченко, и установило, что тюремные врачи якобы не провели всех необходимых обследований, чтобы подтвердить их диагнозы. Такая аргументация выглядит странной, тем более что эксперты, назначенные следствием, проводили свои экспертизы исключительно по документам, а врач Кравченко лично обследовал больных, и медицинские исследования им проводили не только в тюремной больнице, но и в гражданских клиниках.

Под давлением следствия Кравченко признал, что допускает: при принятии решений возглавляемых им комиссий заключенные не были полностью обследованы. Но это — не признание вины доктора во вменяемых ему преступлениях. Этот проступок «тянет» на «халатность», но никак не на «злоупотребление» или «превышение полномочий».

Те, кто сталкивался с практикой освобождения по болезни из тюрьмы, знают: как правило, тюремные врачи отпускают арестантов с большой неохотой, исключительно — когда жизни заключенного действительно грозит смертельная опасность, и они не хотят, чтобы он умер в СИЗО.

С доктором Кравченко я в больнице «Матросской Тишины» не сталкивалась, он пришел туда работать, когда я уже не была членом ОНК. Поэтому интересно было послушать, что о нем говорят те, кто видел его в «деле».

Расстрельная должность

«Самое главное, чем мне понравился Кравченко: он не отрицал, что у заключенных есть какие-то болезни. Он с нами разговаривал не как с дураками, как это делали все прочие врачи. Всегда можно было у него узнать объективную картину о заболевании заключенного», — говорит правозащитница и журналист Ева Меркачева. И добавляет: «Кравченко много раз говорил мне, что следствие вмешивается и не дает ему вывезти того или иного арестанта в больницу или на обследование. Но он делал максимум возможного в его положении. Завели на него уголовное дело после доносов одного из подчиненных ему врачей и «куратора» больницы».

Правозащитница Анна Каретникова, с которой мы были вместе в ОНК Москвы до 2016 года (потом она работала в должности «ведущего аналитика УФСИН Москвы» до января 2023 года, когда из-за угрозы возбуждения уголовного дела была вынуждена уехать. Каретникову отстранили от работы и вменили в вину, что она писала в соцсетях о нарушениях прав заключенных, приносила им в СИЗО очки и блокноты) часто сталкивалась по работе с врачом Александром Кравченко.

Вне зависимости от того, как закончится судебный процесс по «делу врача Кравченко» (а ожидать оправдательного приговора было бы слишком наивным), само появление такого обвинения и уголовного дела против тюремного врача, который, не будучи доктором Гаазом, все-таки пытался хорошо делать свою работу, лечить заключенных и требовать того же от своих коллег, показывает, что тюремная система изгоняет из своих рядов людей слишком инициативных, слишком независимых, тех, кто начинает играть не по правилам. А правила простые: если вообще в системе принято считать, что все заключенные симулянты и только спят и видят, чтобы их освободили по болезни, чтобы уйти от наказания, то значит, и врачи не должны «злоупотреблять» освобождениями тяжело больных арестантов.

А если «злоупотребляют», значит — «пахнет взяткой».

Я прекрасно помню главного врача той же больницы «Матросская Тишина» Сергея Мазурова, у которого в больнице умер Сергей Магнитский. Доктор Мазуров говорил нам, членам ОНК Москвы, что тюремные врачи очень боятся лишний раз кого-либо освободить по болезни (а тогда, в 2009 году, действовало только Постановление правительства № 54 — для осужденных), чтобы их, не дай бог, не заподозрили в коррупции. И как правило, тогда никого и не освобождали.

Впрочем, тюремные эксперты знают о случаях, когда врачи и правда освобождали арестантов за взятки, но я ни разу не слышала, во всяком случае в Москве, чтобы какого-то тюремного врача за это судили.

Может быть, потому что в подобных случаях речь идет об отлаженной системе коррупции, и недовольных нет. Вот и доносы никто не пишет.

Последнее слово — за судом. Но интрига еще и в том, что все четверо заключенных, чье освобождение вменяется доктору Кравченко, были освобождены именно в Преображенском суде, где его теперь и судят.