Вопросы Генпрокуратуре, направленные в мае 2022 года, я задавал вовсе не из простого любопытства.

С самого начала спецоперации, как только гражданам начали присуждать штрафы за «дискредитацию», появились абсурдные примеры поводов для соответствующих наказаний. О многих из них во время рассмотрения дела в Василеостровском суде говорил мой представитель юрист Александр Кобринский.

Таковыми были лозунги «Нет — (запретное слово)», нарисованные на плакате или написанные на женской сумочке, — хотя в них никак не упоминались ни спецоперация, ни Вооруженные силы. И плакат с восемью звездочками на нем, где суд самостоятельно установил (!), что они якобы означают. Какие тому доказательства? А не нужны доказательства.

И лозунги «Миру — мир!», на которых тоже не было ни слова о спецоперации и Вооруженных силах (стоит напомнить, что не так давно с этими лозунгами трудящиеся каждый год ходили на официальные демонстрации), объявляются «дискредитацией»! И взятие в кавычки слова «спецоперация». И плакат со словами шестой заповеди. И многое, многое другое.

Объяснить это логически было невозможно. Предсказать заранее, что именно правоохранительные органы и суд сочтут «дискредитацией» — тоже.

Между тем одним из базовых принципов права является принцип правовой определенности. Он предполагает возможность любого гражданина предсказывать последствия тех или иных своих действий. Заранее знать, что можно, а что нельзя и какие последствия вызовет то или иное поведение.

Обращение к Генпрокуратуре было вызвано необходимостью понять: где на сложившемся вокруг спецоперации правовом поле расставлены юридические «мины»?

Что дозволено — и что не дозволено, и если не дозволено, то почему?

И еще я спросил, является ли правонарушением публичная демонстрация украинского флага, а также сине-желтых цветов, определяющих цветовую гамму этого флага? Потому что примеры «привлечения» за это тоже были. Например, как напомнил в Василеостровском суде Александр Кобринский, в апреле 2022 года Замоскворецкий районный суд города Москвы счел «дискредитацией» то, что гражданин разместил баннер сине-желтого цвета, при этом цвет стал одним и пунктов обвинения.

В ответ последовало молчание.

Три месяца Генпрокуратура не отвечала вообще (на два месяца превысив максимально допустимый срок, отведенный на ответ), а потом сообщила, что поскольку федеральным законом не объявлена война, то «наименование проводимой Вооруженными силами РФ специальной операции на территории Украины «войной» противоречит установленным действующим законодательством требованиям». О том, можно ли критиковать СВО и разрешен ли украинский флаг — ни слова.

Сразу же возникли вопросы:

• Каким именно требованиям действующего законодательства это противоречит?
• Где в действующем законодательстве установлен запрет называть так специальные или другие операции и где и в каком виде установлена ответственность за нарушение этого запрета?

Известно, что в 1994–2009 годах «наведение конституционного порядка» и «контртеррористическая операция» в Чечне происходили без всякого объявления войны, но общепринятым на протяжении многих лет, употребляемым многими официальными лицами, вошедшим в учебники и энциклопедии, является выражение «война в Чечне» или «чеченская война»…

Стало понятно, что отвечать по существу надзорный орган не желает. И было примерно понятно, почему.

Ответишь, что критиковать можно, — придется не только прекратить возбуждать новые дела по «дискредитации», но и пересматривать старые.

Что же, пришлось пойти в суд — чтобы заставить Генпрокуратуру ответить на вопросы.

В суде, который начался 8 декабря, нам представили некий «дополнительный ответ» из Генпрокуратуры от 5 декабря, где говорилось, что использование флага Украины, а также его цветов само по себе нарушением закона не является. Непонятно, почему для такого ответа понадобилось полгода, — но это лучше чем ничего. Теперь будет, как представляется, сложнее штрафовать, например, за аватарки в Сети (а такие «дела» возникают и по сей день).

На остальные вопросы мне ответить так и не пожелали.

Между тем с мая, как сообщил суду на следующем и заключительном заседании 22 декабря Александр Кобринский, накопилось множество новых абсурдных примеров привлечения за «дискредитацию».

• Так, в ноябре депутат петербургского ЗАКСа и лидер фракции «Яблоко» Александр Шишлов был оштрафован за то, что заявил о неуместности складывания георгиевской ленты в латинскую букву Z и не соглашался с объявлением минуты молчания в память о Владимире Жириновском. И не важно, что Шишлов вообще ни одним словом не поминал спецоперацию. Некая «экспертиза» решила, что «дискредитировал», — и этого суду оказалось достаточно.
• В том же Петербурге бурятка Данара Эрендженова развернула у буддистского храма плакат с цитатой из Далай-ламы. Результат — задержание и дело о «дискредитации».
• В ноябре якутский журналист Тимофей Ефремов был оштрафован за то, что употребил слово «фронт». Суд заявил, что это дискредитация Вооруженных сил. А житель Читы Иван Лосев был оштрафован за… рассказ в интернете о своем сне, где ему приснился президент Украины Зеленский.
• Преподаватель из Барнаула Алексей Аргунов имел несчастье поставить лайк «сочувствую» к статье о том, как оштрафовали за «дискредитацию» лидера алтайских яблочников Александра Гончаренко. В решении суда было написано, что дискредитацию он осуществил, публично выразив свои эмоции с помощью лайка…

И этот абсурд — вполне обычный сегодняшний день российского правосудия первой четверти двадцать первого века.

Впрочем, далеко не ко всем российский закон так строг.

По словам Александра Кобринского, 30 октября десятки российских СМИ процитировали первого заместителя главы администрации президента Сергея Кириенко: «Против России ведется именно <…>, <…> очень широким фронтом, противостояние в зоне СВО — это только часть этой <…>. Кроме нее, есть колоссальная экономическая война — такого количества санкций не было никогда в истории ни против одной страны мира. Идет колоссальная война информационная, психологическая…» — сказал он.

И — никаких претензий и никаких административных протоколов.

Чуть ранее, 13 сентября, лидер фракции КПРФ Зюганов сообщил в Госдуме что «военно-политическая операция переросла в полноценную <…>»… спецоперацию вы можете прекратить, <…> вы не можете прекратить, даже если вам захочется. У <…> есть два исхода: победа или поражение».

И — ничего: Генеральный прокурор, широко закрытыми глазами смотря на происходящее, так и не попросил Госдуму дать согласие на привлечение Зюганова к административной ответственности.

Другой пример: Рамзан Кадыров публично обвинял командующего группировкой «Центр» в трусости и неумении командовать. Вот это — действительно дискредитация, но и о составлении протокола на Кадырова ничего не известно.

Ну а печально известный Стрелков-Гиркин постоянно и публично подвергает критике — вплоть до самой издевательской — ход спецоперации. И тоже — без каких-либо для себя последствий…

Все это было озвучено в судебном заседании… и не встретило никакой реакции представителя прокуратуры.

Он ни словом не возразил ни на один из этих тезисов. Вместо этого говорилось о том, что, конечно, Конституцией каждому гарантируется свобода мысли и слова, но публичные действия, «направленные на дискредитацию использования Вооруженных сил РФ, <…> образуют составы административного правонарушения или уголовно наказуемого деяния» (что мы и без него в общем-то знаем). И что отсутствие ответа Генпрокуратуры на мои вопросы не является нарушением моих прав (!).

Между тем закон говорит прямо противоположное (статья 10 федерального закона 59-ФЗ о порядке рассмотрения обращений граждан): государственный орган «дает письменный ответ по существу поставленных в обращении вопросов».

Последнее.

Прямо в день суда, 22 декабря, Слово-Которое-Нельзя-Называть употребил президент Владимир Путин.

И, поскольку о составлении на него административного протокола ничего не сообщается, читателю предлагаются две гипотезы.

• Либо к президенту России законы России применяются избирательно: ему дозволено то, что не дозволено другим.
• Либо теперь (с учетом недавних заявлений сенатора Клишаса о том, что нет ничего легитимнее слов президента) тысячи дел о «дискредитации» будут пересмотрены, уплаченные штрафы — возвращены гражданам, а те, кто составлял на них протоколы и выносил судебные решения, — наказаны.

Хотелось бы, конечно, чтобы оправдалась вторая гипотеза.

Но куда более вероятна первая.