Процедура отчисления Полины и Антонины была нарушена практически во всем: отчисление задним числом и приказом в один день (что невозможно, согласно внутренним распорядкам университета), произвольная квалификация их действий как административного правонарушения руководством вуза без решения суда и каких-либо правоохранительных органов, выдача самого приказа спустя две недели после его фактического подписания.

Иллюзий по поводу итогов судебного разбирательства лично у меня не было:

Но 3 августа Замоскворецкий районный суд Москвы восстановил Полину Лысенко в университете. В решении говорится: «В рамках судебного заседания представитель Ответчика пояснил суду, что не располагает информацией о факте привлечения Истца к административной ответственности, в правоохранительные органы по факту совершения противоправных действий должностные лица Университета не обращались.

Таким образом, поскольку не установлено, что Лысенко П.О. привлекалась к административной ответственности, Ответчик не вправе был по собственной инициативе квалифицировать действия Истца в качестве противоправных, в связи с чем решение Ответчика об отчислении Истца является незаконным».

Заседание по делу Антонины Бегачевой было назначено на 21 сентября в том же Замоскворецком суде. Интересы девушек в суде представлял адвокат Роман Киселев. Перед заседанием по иску Бегачевой он ответил на вопросы «Новой».

— Какие лично у вас были ожидания от судебного процесса? Была надежда на положительный исход?

— Смотря про какой процесс мы говорим. Если про Полинин — он уже завершен, мы его выиграли. Сейчас мы только ждем, что университет направит апелляцию на решение суда в Мосгорсуд. Дело Антонины еще идет. Обстоятельства складываются так, что он [процесс] затягивается. В первую очередь это связано с тем, что дела рассматривают разные судьи, хотя сами дела идентичны. Это немного напрягает, но вместе с тем мы уверены в своей позиции и все-таки ожидаем положительного исхода. Судьи явно цепляются за тот факт, что отсутствовало привлечение к административной ответственности — мы предоставили суду соответствующую судебную практику, которая показывает, что без административного протокола применять меры дисциплинарного взыскания нельзя. Тем самым университет заменяет собой правоохранительные органы. Я думаю, решение будет в нашу пользу. На нем вызовут свидетеля — это председатель студенческого совета, который подписывал мнение студенческого совета. И далее, возможно, со стороны ответчика [университета] последуют нотариально заверенные материалы, которые они ненадлежащим образом представили на первом судебном заседании.

У нас аргумент довольно простой и понятный: во-первых, мы говорим о том, что девушки не привлекались к административной ответственности, соответственно, не устанавливалась их вина в противоправной деятельности, и поэтому уже нельзя применять меры дисциплинарного взыскания. КоАПом установлена презумпция невиновности — и тем самым, если университет будет самостоятельно квалифицировать действия студентов, он будет нарушать презумпцию и серьезным образом влиять на их права и свободы. Второй аргумент: мы говорим о том, что не было надлежащего уведомления, и девушек лишили возможности участвовать в собственном дисциплинарном процессе — он начался 24 февраля, ровно в день начала вооруженных действий. И я напомню, дело у нас возникло из-за публикаций в социальной сети Instagram (компания Meta признана в России экстремистской организацией. — Ред.), в частности — сторис.

Это якобы посещение каких-то митингов, какие-то высказывания. Была грубейшим образом нарушена процедура — у них не запросили объяснения. Университет говорит, что они направили все через личный кабинет, но у нас нет уверенности, что это было действительно так — девушки не знали о собственном отчислении до 15 марта и посещали занятия. Кроме того, внутренние документы университета четко указывают, что в рамках этого процесса уведомление не может проводиться через личный кабинет, оно должно быть оформлено юридически значимым образом, а именно — посредством электронной, обычной почты или путем личного вызова. Так как у девушек помимо прочего был заключен договор об оказании образовательных услуг — то расторжение договора тоже по уведомлению в личном кабинете не может быть. Есть норма Гражданского кодекса, которая четко указывает на то, что юридически значимые уведомления — это уведомления в установленном законом порядке, то есть через почту или звонок.

— Редко когда суд встает на сторону студентов, отчисленных по политическим мотивам, как вам кажется, почему сейчас получилось наоборот?

— Есть очевидное нарушение: отсутствие административного правонарушения. Зачастую применяются меры только при наличии протокола, потому что иначе зыбкая основа получается. Если посмотрите, было большое дело СПбГУ — там 50 фигурантов, участники митингов. И к ним меры начали применять только после привлечения к административной ответственности. Более того — только после апелляционных судов, только когда решения о привлечении к ответственности вступали в силу.

Самая важная история, которую мы пытаемся в этих процессах подчеркнуть: мы полагаем, что вообще привлечение к административной ответственности за совершение каких-то действий, не связанных с образовательной деятельностью учреждения, не может производиться, потому что федеральный закон не наделяет такими полномочиями образовательные организации: правила внутреннего распорядка должны регулировать вопросы, связанные с его внутренней деятельностью, и следовать цели, которую ставит перед собой ФЗ. Нормативное регулирование деятельности студентов за пределами университета не является такой целью.

Соответственно, ограничение этого права возможно только в порядке, предусмотренном 55-й статьей Конституции, а именно — в целях социально значимых, они там конкретно выделены. И что самое главное — ограничение должно быть соразмерно заявленной цели.

Мы полагаем, что никоим образом подобные привлечения не могут быть соразмерными. Если вы посмотрите ФЗ «Об образовании», у нас образование гарантируется даже тем людям, которые находятся в местах лишения свободы, — да, они не могут лично посещать занятия, но они не лишаются права на образование. Во многом это продиктовано тем, что функция образования еще и воспитательная, то есть задача образовательных учреждений — интегрировать людей в общество, а не исключать их. Именно поэтому университеты не могут лишать доступа людей к образованию только потому, что какие-то виды деятельности, которыми занимаются студенты вне контекста образования, им не нравятся.

— Можно ли назвать это отличным правовым прецедентом, который станет примером и для адвокатов, и для судей? Как вам кажется — это единичный случай или есть шанс на продолжение такой практики?

— Пока, мне кажется, никакого прецедента у нас нет, потому что суд не очень сильно прислушивается к нашему последнему, теоретическому, аргументу. А нам важен именно он. Есть уже некоторая практика про административные правонарушения, о которой я уже говорил: без протокола — нельзя. Но, как известно,

Неплохо, что университет подает апелляции — это позволит нам подняться на ступеньку выше и предъявить наши дополнительные аргументы уже суду апелляционной инстанции и надеяться, что он их услышит и согласится с ними в решении.

— Как студенту защитить свои права в подобной ситуации? Что делать и куда обращаться, если в университете давят на политически неугодных?

— Сложная история. Я бы рекомендовал с самого начала разговаривать со специалистами, потому что студенты очень плохо соображают, как процесс устроен. На самом деле студенты находятся в очень уязвимом положении и реально защититься у них очень мало шансов. Что они должны делать? Фиксировать все, что происходит, — использовать инструменты звукозаписи, а кроме того: знать свои права, читать ФЗ «Об образовании» (статью 43 особенно), читать правила внутреннего распорядка — и руководствоваться этими документами при отстаивании собственной позиции. Также понимать, как должен быть устроен дисциплинарный процесс, потому что это формализованная процедура — там должно быть обязательно отправление уведомлений, запросы объяснений, подписи соответствующие, мотивированное письменное мнение студенческого совета, предельные сроки — если мне не изменяет память, это один месяц с момента выявления дисциплинарного проступка. Если вы знаете все это, это позволит вам выступить сильно. В случае если дело все-таки дойдет до суда, у вас будет больше козырей.

— Полину уже восстановил суд. Есть вероятность, что Антонине не повезет и суд встанет на сторону университета?

— Полину суд не то чтобы восстановил, он сказал, что она может восстановиться. Так как она уже учится в другом университете, она не будет продолжать учебу в Плехановке и, соответственно, не будет восстанавливаться. Так или иначе это позволит хотя бы дать по шапке университету. Гипотетически возможно, что суд встанет на сторону университета, но это было бы очень непоследовательно с его стороны. Более того, мы суд предупредили о том, что был идентичный процесс, решение в пользу студента, и будет очень странно, если сейчас у нас практика разойдется. Но я не могу ничего исключать — мы в России живем, нужно быть готовыми ко всему.

И Замоскворецкий суд Москвы удовлетворил иск Антонины Бегачевой, признав решение вуза об отчислении незаконным.