После начала «спецоперации» по всей стране принялись отчислять из вузов политически активных студентов, угрожать им и запугивать. В редакцию «Новой» обратились две отчисленные студентки РЭУ им. Плеханова. Полину Лысенко и Антонину Бегачеву исключили задним числом приказом от 28 февраля, хотя сами девушки узнали об этом решении лишь 15 марта.
Фото: РИА Новости
Трудно было предположить, что все руководство университета, отвечая на вопрос о причинах отчисления, может три недели прятаться. Но, оказывается, так ведут себя почти все инстанции вуза.
Антонина пояснила, что 24 февраля она выложила у себя в инстаграме (деятельность компании Meta, куда входит Instagram, признана экстремистской в России и запрещена — Ред.) флаг России и Украины и написала: «Мне не нужна <…> (спецоперация)». Об отчислении она узнала случайно: не смогла зайти в свой личный кабинет, позвонила в техподдержку и узнала, что у них есть распоряжение по ее поводу. Так выяснилось, что 28 февраля был инициирован и подписан приказ об отчислении ее и Полины Лысенко. Вплоть до 15 марта Бегачева посещала университет, и это ни у кого не вызывало вопросов.
А дальше — больше. Процедура отчисления из университета четко прописана: она занимает вовсе не три дня. Как объясняет Антонина,
«нельзя инициировать приказ об отчислении и исполнить его в один день». Но девушек отчислили 28 февраля за «проступок» от 24 февраля.
Кроме того, даже через три недели после издания приказа девушкам не выдали уведомление об отчислении, которое прикладывается к приказу. Деканат просто игнорирует просьбы выдать это уведомление.
В положении о порядке отчисления РЭУ им. Плеханова значится: «Уведомление об отчислении может быть:
— вручено лично (этот факт заверяется личной подписью обучающегося и заказчика на копии уведомления, которая хранится в личном деле обучающегося) либо
— направлено почтовым отправлением по последнему известному месту жительства, указанному в договоре и (или) личном деле, либо
— направлено по электронной почте, указанной в договоре и (или) личном деле. Также уведомление направляется в личный кабинет студента».
В личном деле Антонины Бегачевой нет ни приказа, ни уведомления об отчислении, ни справки о прохождении обучения (все три документа при этом фактически должны присутствовать). Справку о прохождении обучения и вовсе обязаны выдать на руки, это установлено в п. 12 статьи 60 ФЗ «Об образовании». По словам Инессы Карнаух, начальника отдела деканата факультета менеджмента (запись разговора есть в распоряжении редакции), «даже приказ неправильно зарегистрировали, не под той аббревиатурой». Сотрудницы отдела по работе со студентами утверждают, что Антонине Бегачевой должны были прислать уведомление, несмотря ни на что. Бегачева отправилась к Алине Владимировне Лысенко, директору единого электронного деканата, на которую и ссылались сотрудницы вышеупомянутого отдела.
— Я хочу ознакомиться со всеми основаниями <отчисления>. Потому что мне в деканате сказали, что все документы были переданы в отдел по работе со студентами, а там — что это все у вас. Видимо, в электронном деканате. Я до сих пор не ознакомлена <с документами об отчислении>. Хотя бы уведомление можно?
— У меня ваших документов нет, все документы в комиссии.
— Я ходила в комиссию, мне сказали, что комиссия находится в деканате, но в деканате мне сказали, что никакой комиссии не существует.
— Я не могу никак прокомментировать то, что делает отдел менеджмента (девушка учится на этом направлении. — Ред.) От меня вы что хотите?
— Чтобы вы выдали основания для моего отчисления. В моем деканате сказали, что моим отчислением и отчислением Лысенко Полины Олеговны занимался единый электронный деканат. Я просто хочу понять, почему меня отчислили?
Три недели подряд все ссылались друг на друга.
Никто в университете не смог объяснить студентке, почему ее отчислили, на каком основании и куда подевались документы о ее отчислении.
Антонина отправилась к декану факультета менеджмента Максиму Пономареву.
Разговор был коротким:
— Здравствуйте, в моем приказе написано, что…
— Выйдите, пожалуйста. Мне сейчас некогда этим заниматься, — оборвал девушку на полуслове Пономарев.
В итоге Антонина Бегачева и Полина Лысенко написали служебную записку о нарушении правил отчисления.
Разговор сотрудницы деканата и Бегачевой получился следующим:
— Вчера Максим Александрович (декан. — Ред.) вам сказал, что вы можете в управлении по социально-воспитательной работе запросить этот документ. Ваши права никто не ущемляет, понимаете? Антонина, мы готовы с вами пообщаться в установленное время после совещания.
— А когда оно закончится? <Нам сказали>, что нужно записываться, а сотрудница деканата сказала, что секретаря нет, и записываться не надо.
— Я Анатолию (председатель студенческого совета факультета менеджмента. — Ред.) сказала, что Максим Александрович рассмотрит эту ситуацию, он планирует время. Он спланирует время — напишет Анатолию. Но на сегодняшний день — извините. Мы не можем сейчас разговаривать.
Похоже, что в РЭУ им. Плеханова все студенческие службы и сервисы, хоть онлайновые, хоть офлайновые, не обладают никакой информацией об отчислении Полины Лысенко и Антонины Бегачевой и не могут предоставить им никаких документов.
Полина (она учится в международной школе бизнеса и мировой экономики при вузе на лингвиста) столкнулась с таким же отношением, что и Антонина:
«Об отчислении узнала тоже случайно, от Антонины. В личном кабинете в разделе «приказы» появилась новая строка, подписанная: «нарушение правил внутреннего устава». Приехали узнать, что случилось, выдали сразу приказы об отчислении. Приказы были подписаны проректором, мы и направились сразу к нему, однако к нему нас не пустили: сотрудницы сказали, что надо записаться к нему и ждать 30 дней, пока рассмотрят. К слову, мы проверяли потом эту информацию в уставе университета, там нет совершенно ничего про 30 дней. Помощница проректора сказала: мол, «следите за своим инстаграмом*». Больше комментариев не было.
Затем мы с Антониной разделились, так как учимся на разных факультетах, и я уже одна ходила искала людей из администрации, которые смогли бы объяснить, за что меня отчислили. Все качали головой, говорили, что ничего об этом не знают. Единственное, чего я смогла добиться, — встреча с начальником управления по социально-воспитательной работе, и единственное, что он повторял на все мои доводы о незаконности и об ошибках в процессе отчисления и в самом приказе: «Я не обязан ничего уточнять. Пишите прошение на имя проректора и ждите 30 дней». То есть опять я услышала про 30 дней, которые не обозначены в документе о порядке отчисления. По уставу нам должны были сразу предоставить копии личного дела с актами о наших «нарушениях».
Приказ же датируется 28 февраля, но все две недели после я выполняла учебный план, так как никакого уведомления об отчислении мне не прислали.
Сейчас мы вместе пытаемся добиться того, чтоб нам показали акты о наших нарушениях, но пока все сотрудники либо молчат, либо сразу выгоняют».
Отчисление Полина связывает еще и с тем, что в прошлом году ее задержали за участие в митинге в поддержку Алексея Навального, а суд оштрафовал ее на 20 тысяч рублей: «Я думаю, что мы были у администрации на примете после того, как полиция приезжала в университет задержать нас за митинги Навального; возможно, они постоянно следили за нашими соцсетями, а после 24-го <февраля> особенно еще больше стали контролировать, что мы выкладываем».
Словом, девушек отчислили из РЭУ им. Плеханова, как можно предположить, с нарушением формальной процедуры. Возможно ли, что потерянные, находящиеся неизвестно где документы об исключении, — свидетельство не хаоса в документообороте факультета и деканата, а команды сверху? Ведь ректор, проректор, деканы должны понимать, что нарушили не только закон об образовании, но и устав вуза?
Тогда пазл складывается: слежка за словами и соцсетями политически активных учащихся, выдворение их из университета при первом же формальном поводе. Но поскольку это нарушает закон, документы выдавать никакие не спешат: ведь с ними можно пойти в суд. Девушки полны решимости оспорить все эти действия администрации вуза как раз в судебном порядке.
