Илья Яшин*

• Политик, 39 лет.
• Местонахождение: В СИЗО «Бутырка» (Москва) сидит уже два месяца по делу «о фейках о Вооруженных силах РФ».
• Грозит до 10 лет. Вину не признает.
• Стадия: идет следствие.

Из письма «Новой»:

«Воспринимаю происходящее со мной как интересный жизненный опыт. Бутырская тюрьма — легендарное место. Здесь сидели еще Степан Разин и Емельян Пугачев. Здесь стены пропитаны историей. Здесь много котов.

Первые две недели сидел один в четырехместной камере. Но меня все устраивало: никто не отвлекает, есть возможность спокойно читать и писать. Был уверен, что мне создают привилегированные условия. И лишь спустя время выяснилось, что это было психологическое давление. Администрация, оказывается, таким образом «воспитывает» проблемных арестантов. И когда гражданин начальник догадался, что такое психологическое давление я воспринимаю как привилегию, меня перевели в общую камеру.

Я загружаю себя работой, чтобы не было ощущения, что жизнь тратится впустую. Много читаю (Стругацких, Довлатова в частности), много пишу. У меня уже вышло несколько «тюремных» интервью. Записываю наблюдения, делаю заметки.

Возможно, в итоге из этих материалов получится книга.

Ну и физическую форму поддерживаю: каждое утро хожу в прогулочный двор, где есть турник. Упражнения и подтягивания держат в тонусе.

Если кто-то выдергивает тебя из рутины, это воспринимается как событие — баня, визит правозащитников или следственные действия. Но самое большое событие в тюрьме — это свидания. В обычной жизни ты можешь общаться с родителями, когда захочешь. А за решеткой это настоящая роскошь. Впервые после ареста ко мне пустили маму и отца. Узкий и тесный стакан, в котором вас запирают на замок. Напротив в таком же стакане — близкие люди. Вас разделяют два грязных стекла и решетка, разговор идет через телефонные трубки. Очень странные ощущения, но клянусь: это лучшее, что случилось со мной за прошедшие два месяца…

Конечно, у меня есть мечты. Например, чтобы политика в моей стране стала скучной. Чтобы не было апокалиптического настроя, бесконечной истерии на ТВ и конфронтации со всем миром. Чтобы в парламенте спорили о статьях бюджета, а власть спокойно и мирно менялась на выборах. Чтобы единственной великой идеей России стало благосостояние граждан здесь и сейчас, а не когда-нибудь.

И еще мечтаю в море искупаться».

Владимир Кара-Мурза-младший*

• Политик, журналист, правозащитник, 41 год.
• Местонахождение: В СИЗО «Водник» (Москва) уже 5 месяцев по делам «о фейках» и сотрудничестве с нежелательной организацией.
• Стадия: следствие.

Из письма «Новой»:

«Сейчас читаю «Архипелаг ГУЛАГ». Поразительно (и страшно), насколько он актуален сегодня. Ранее прочитал Эдельмана — «Твой восемнадцатый век», очень интересно. Вообще читаю тут много. Друзья и родные присылают книги, так что стараюсь использовать время в тюрьме с пользой.

В тюремной камере не так много поводов для смеха. Кто-то вспомнит «бородатый» анекдот, кто-то зачитает забавный момент из книги, кто-то поделится веселым воспоминанием — пожалуй, и все. Поэтому предъявленное мне в августе Главным следственным управлением СКР обвинение в окончательной редакции — убористый печатный текст на девяти страницах — сразу стало настоящим хитом. По очереди всей камерой читали мы вслух чеканные абзацы постановления, а я, грешным делом (как человек, не чуждый пишущей профессии), еще и завидовал про себя авторскому слогу.

«Создал реальную угрозу вмешательства во внутренние дела Российской Федерации, дискредитации руководства страны и проводимой им внутренней политики»; «систематически выступал… перед членами органов различных ветвей власти иностранных государств и международных организаций»; «публично отрица[л] явную необходимость обеспечения безопасности Российской Федерации от внешних угроз»; «причинил существенный вред охраняемым законом интересам общества и государства»… И, наконец, самое страшное: «употребил высказывания, содержащие негативную оценку и выражающие враждебное отношение к группе лиц, представляющих государственную власть, высшие органы управления в Российской Федерации, включая Президента Российской Федерации».

Все это — дословные цитаты из постановления о привлечении меня в качестве обвиняемого по двум статьям Уголовного кодекса РФ (ч. 2 ст. 207.3 и ч. 1 ст. 284.1; в совокупности до 14 лет лишения свободы), подписанного следователем по особо важным делам майором юстиции Андреем Задачиным. Пока я знакомился с этим документом в следственном кабинете СИЗО № 5, не удержался и спросил следователя Задачина: «Скажите, а настоящие преступники у вас тоже есть в производстве?»

— Конечно, есть, — не задумываясь и даже с некоторой обидой в голосе ответил майор юстиции.

…В остальном очень болит душа за семью — за Женю (жену. — Ред.), за детей, что им приходится проходить через все это. Я знаю, что жена со всем справится, но чувство моей ответственности от этого не меньше. И дико скучаю».

Дмитрий Талантов

• Президент адвокатской палаты Удмуртии, 62 года.
• Оказался первым российским адвокатом, против которого возбудили уголовное дело «о фейках» (ст. 207.3 УК) про российскую армию.
• На момент задержания являлся одним из защитников бывшего журналиста «Коммерсанта» Ивана Сафронова, которого недавно приговорили к 22 годам за «госизмену».
• Местонахождение: СИЗО-4 «Медведь» (Москва).
• Стадия: следствие.

Из письма «Новой»:

«Я из тех людей, которые больше не читают, а перечитывают. Вот в третий раз перечитываю «Иосиф и его братья» Томаса Манна. Эта грандиозная и по замыслу, и по объему книга входит в число нескольких самых моих любимых. Известный библейский сюжет, развернутый в гигантских театральных декорациях… Прочесть такую книгу — огромный труд. Но можно получить настоящее удовольствие. Меня с юности не оставляла мысль, что не только Бог сотворил и продолжает творить человека, но и Человек неустанно творит, совершенствует и улучшает своего Бога.

Параллельно читаю комментированный двухтомник Бродского и еще трагедии Софокла. Тем и живу.

А еще Анастасия Костанова (адвокат Талантова. — Ред.) принесла две книги Виктора Франкла. Первую — про обретение этим великим человеком силы и смысла жизни в концлагере «Скажи жизни — да!» — я, прочитав до половины, вернул. Эта нравственная нагрузка в тюрьме оказалась мне не по силам. Но я начал ее читать на второй день попадания в клетку. Был несколько напуган, и чудились аналогии.

Теперь слегка обнаглел: возможно, попрошу назад.

Мешает чтение или помогает? Ну выбора нет. Если не занять голову, сойдешь с ума.

Но в качестве средства от шума книги конкурируют с берушами. Ибо тут работает телевизор, и я теперь четко понимаю две вещи: если я продолжу все это слушать, я сойду с ума. Вероятно, в тяжелой форме — со вступлением в какую-нибудь патриотическую организацию известного милитаристского толка…

«Эти бедные люди, что нас окружают, ни в чем не виноваты. Против этой жизни противостоять может только какой-нибудь вышеназванный Манн или Бродский».

Какая тут библиотека — не знаю. Но вот в чем как человек, сидевший уже в четырех «хатах», поручусь: в каждой очень много удивительно хороших, высшего уровня книг! И их читают! Как это сочетается с телевизором — я не понимаю. Но это факт. Правда, нужно напомнить, что я в камерах БС (бывших сотрудников). Это все-таки особые люди. Попадаются даже прокуроры субъекта Федерации, «генеральные» и прочая экзотика.

Вчера уговорил сокамерников разрешить посмотреть мне на «Культуре» «Зеркало» Тарковского. Потрясен! Я его смотрел на воле. Не то. Вчера Тарковский был особенно гениален!»

Валерий Максименко

• 56 лет, бывший заместитель начальника ФСИН, генерал-лейтенант.
• С осени 2020 года — под стражей по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями с причинением тяжких последствий и получении взятки в особо крупном размере. За годы своей службы во ФСИН Максименко запомнился журналистам и правозащитникам как человек, который пытался менять систему. Так, после обращений правозащитников и публикаций в СМИ о переполненном женском СИЗО-6 в Москве, в котором арестованным женщинам приходилось спать на полу и раскладушках, Максименко лично осмотрел изолятор и был поражен увиденным. С тех пор на полу женщины не спали. Также тюремный чиновник запомнился фразой о том, что от некоторых новостей о сотрудниках ФСИН «со стыда хочется под землю провалиться».
• Местонахождение: СИЗО «Лефортово».
• Стадия: судебное следствие.

Из письма «Новой»:

«Не прошло и двух лет, как их так называемое «расследование» по моему «делу» закончилось. Сфабриковали наконец-то. Уже начался суд (процесс идет в Одинцовском городском суде), раз шесть уже возили меня на заседания. Устаю, конечно, очень от этих поездок, потому что старенький уже, да и здоровье что-то не очень (в тюрьме я уже 648 дней, а не болел из них — всего 68).

Но ничего, стараюсь держаться, как могу. На судебных заседаниях пока все монотонно и однообразно, прокурор чего-то все «приобщает». Происходит все так: прокурор читает: том 1, стр. 1–5. «Письмо Пупкина», стр. 6–10 — «ответ Петрашкина», стр. 11–35. «Запрос Сидорова», стр. 35–96. «Запись прослушки разговора Пентяпкина, Дуркиной и Дебилова» (которых я, кстати, и в жизни не видел и даже не представлял, что они существуют — такие прекрасные парни и девчонки…).

И так страница за страницей, том за томом, час за часом. В это время — все: и судья, и адвокат и остальные сидят в телефонах и играют в игрушки, эсэмэсят…

У меня телефона нет, сижу в клетке, даже просил судью: «А можно ли меня из тюрьмы не возить, я лучше в камере полежал бы. А они сами, без меня, все это «поприобщали» бы?» Но «его честь» сказал, что так нельзя и мое присутствие — это необходимость! Потому меня и возят…

В остальном же у меня все как обычно — лежу себе в камере, читаю книги, газеты. ТВ смотрю, если есть кино какое, остальное — тяжело смотреть, потому что расстраиваюсь сильно очень, плохо сплю потом (переживаю), аппетит опять же… Все по Булгакову получается…

Прочитал книгу Зои Световой «Признать невиновного виновным». Интересно очень, и к большему сожалению — все правда (полностью — все ощутил на себе). А на днях прочитал «Дети Арбата». Помню год 1988-й — читал тогда, и казалось, что так давно все было (54 года назад), и весь тот ужас остался там. А прошло еще 35 лет, и все это увидел снова и уже живьем, на себе. И все больше и больше осознаю, что ничего не понимаю, совсем…

И как-то совсем нехорошо от этого.

Но пока держимся, «бьюсь головой о стену», чтобы хоть что-то доказать. Но всем на все плевать. И получается, мои 37 лет выслуги — зачем они? Кому? Вот так вот и живем».

Зиявудин Магомедов

• Российский экономист, управленец, предприниматель; владелец и председатель совета директоров группы компаний «Сумма», 54 года.
• Последние 4 года и 7 месяцев находится в СИЗО. Помимо экономических 159 и 160 статей УК следствие предъявило предпринимателю, его компаньонам и брату утяжеляющую 210-ю статью УК: «организация и участие в преступном сообществе».
• В результате предпринимателю грозит до 25 лет. Вину не признает.
• Местонахождение: СИЗО «Лефортово».
• Стадия: судебное следствие.

Список книг, который сегодня успевает читать Зиявудин Магомедов между судами в СИЗО, он передал «Новой» через адвокатов.

• Powell R. In the shadow of power… (Пауэлл Р. «В тени власти…»)
• Morgenthaw H. Politics among nations (Моргентау Г. «Политические отношения между нациями»)
• Kuhn T. The structure of scientific revolutions (Кун Т. «Структура научных революций»)
• Pinker S. Rationality (Пинкер C. «Рациональ­ность»)
• Bhaskar M. Human frontiers (Бхаскар М. «Че­ло­веческие границы»)
• Mearsheimer J. The great delusion (Миршей-мер Дж. «Великое заблуждение»)
• Schelling T. The theory of conflict (Шеллинг Т. «Теория конфликта»)
• Neibuhr R. The irony of american history (Нибур Р. «Ирония американской истории»)
• Kissinger H. Leadship (Киссинджер Г. «Ли­дерство»)
• Smil V. How the world really works, Grand translation (Смил В. «Как устроен мир на самом деле», «Грандиозный перевод»)
• Bateson G. Steps to an ecology of mind (Бейт­сон Г. «Шаги в направлении экологии разума»)
• Rawls J. Theory of justice (Ролз Дж. «Теория справедливости»)
• Waltz K. The theory of international politics (Уолтц К. «Теория международной политики»)

Карина Цуркан

• Бывший член правления ПАО «Интер РАО», 48 лет.
• Под стражей с 2018 года. Осуждена на 15 лет за шпионаж в пользу Молдавии. Вину не признала.
• Местонахождение: ИК-1 Владимирской области.

Из письма «Новой»:

«Времени на книги почти совсем нет. Читаю каждую возможную минуту, таскаю в кармане письма (да-да, их надо прочесть, просмаковать, вдумчиво, приходится — по кусочкам, но от этого не менее внимательно), статьи, небольшие книги.

При выходе, например, на проверку утреннюю, пока все курят, я приседаю с книжкой в руках. Любое ожидание (а их масса) — повод прочесть хоть пару строк. Сложнее с книгами, которые в карман не протиснешь. Короче, так мало я не читала никогда. В настоящий момент читаю сборник поэзии 60-х годов, книгу «Русская идея матери Марии» Зои Крахмальниковой и прекрасную биографию любимого мной А. Лосева из серии «Жизнь замечательных людей». Автор — Аза Тахо-Годи. Это «срез» на сегодняшний момент.

Все так же составляю списки маст-рид, мечтаю «зарыться» в свои книжные полки, оживаю в присутствии книг.

Из планов чтения: «Мой сапожок непарный» Тамары Петкевич, перечитать «Беседы с Бродским» Соломона Волкова. Ох. Понеслась…

Все это в ближайшее время исключено, пока не завершится учеба» (Цуркан в колонии проходит курсы кройки и шитья. — Ред.).

Андрей Пивоваров*

• 41 год, оппозиционный политик, предприниматель. Осужден на 4 года колонии общего режима по делу «об осуществлении деятельности нежелательной организации» (ст. 284 УК РФ).
• По версии следствия, руководил «Открытой Россией», которая и была признана нежелательной организацией. Осужденному также запрещено в течение 8 лет заниматься общественно-политической деятельностью. Приговор еще не вступил в силу.
• Местонахождение: ИК-11 в п. Ахтарский Краснодарского края.

Из письма «Новой»:

«Географически я нахожусь на территории колонии, а по статусу, так как приговор еще не вступил в силу, живу по правилам СИЗО.

На новом месте не могу похвастаться насыщенностью распорядка дня. Если на спецблоке СИЗО обязательными были ежедневные двухразовые проверки, разные дополнительные обходы, то тут единственным плановым мероприятием является часовая прогулка. Разве что разбавил наш досуг большой обыск, что провели через пару недель после моего приезда. Скрывать мне нечего, поэтому воспринял его скорее с интересом. Однако когда одному из проверяющих приглянулась подаренная мне соседом красиво оформленная икона, пришлось вступить в словесную перепалку, напомнить о ПВР и правилах проведения обысков мероприятий. К такому они не были готовы, пришлось стражникам вернуть христианам символ веры. А в остальном живем достаточно скучно. Основных событий четыре: три приема пищи, да и прогулка. Разбавляю этот насыщенный распорядок чтением, спортом и письмами.

За счет того, что из краснодарского СИЗО я захватил приличный запас книг, мой (и сокамерников) досуг проходит существенно интереснее, чем в других камерах. Открыл для себя Алексея Иванова. Раньше считал его автором лишь художественных произведений, читал его «Тобол» и «Общагу на крови», а здесь вслед за «Псоглавцами» проглотил его «Ёбург» о современной истории Екатеринбурга и «Вилы» о пугачевском бунте. К своему стыду, мало знал о том периоде. Запомнились «Истребитель» Быкова и «Пост» Глуховского. Последний настолько точно описал перспективы самоизоляции и импортозамещения, что понятно, откуда такой интерес к автору у правоохранителей. Абсолютным бестселлером нашего спецблока стал «Град обреченных» Евы Меркачевой. Забавно, что один из персонажей книги из кущевской банды многим оказался хорошо знаком. Его неоднократно привозили в СИЗО и до, и после приговора. Личные впечатления отличаются от образа, что он хотел создать себе в интервью.

Книгами, конечно, стараюсь делиться, но на всех не хватает, а доступа к библиотеке колонии, как и к ТВ, у людей тут нет. Это может показаться мелочью, но посмотрите со стороны. Государство помещает толпу не всегда грамотных, околокриминальных мужчин в камеры, где они месяцами предоставлены сами себе. Сидят без книг/ТВ, даже без радио. А потом чиновники и люди в погонах удивляются: откуда у нас появляются криминальные субкультуры и прочие игры в тюрьмах. Да от вот такого вот отношения.

После перевода в Приморск-Ахтарск исчезла возможность слушать «Бизнес ФМ», и с новостями стало сложнее. Через письма пытаюсь сложить картину происходящего на свободе. Телевизор за последние 15 месяцев я видел лишь в кабинетах начальников, но в этом есть плюс.

Не могу сказать, что мое мироощущение за время, проведенное тут, как-то поменялось. Скорее сильно изменился мир… Не покидает ощущение профанации, имитации новой реальности. По радио официальные лица уверяют, что все хорошо, трудности во благо и делают нас только сильнее. Вот только фундаментальные законы и экономику нельзя поменять речами пропагандистов и окриками из Госдумы. Заверения о стабильности и импортозамещении опровергает уже дорожающий и скудеющий ассортимент моего тюремного ларька, что уж говорить о вольном мире.

Мое знакомство с тюремными обычаями и правилами прошло не совсем типично. Со второго дня моего появления меня закрыли на спецблоке, где моими соседями стали люди, которых можно отнести к свое­образной элите местного мира. Я бы сравнил это с политбюро. Несмотря на суровые статьи и обвинения, люди это по большей части образованные, с большим жизненным опытом и силой воли. С ними интересно поговорить. Я сразу решил для себя, что с уважением отношусь к местным нормам и понятиям, но себя определяю как политического и существовать планирую согласно внутренним убеждениям. Это восприняли с пониманием, никаких трений за все время у меня не было.

Со свиданиями ситуация сложная. На следствии и суде мне их не давали совсем. Хитростью, пока дело было в Верховном суде, удалось получить одно разрешение, а так были только отказы. С мая появилась возможность звонить, но если в СИЗО к аппарату еще можно было пробиться, то тут в ИК это совсем гиблое дело. Остаются пока лишь ФСИН-письма.

Последний год стал для меня не самым простым, но оптимизма не теряю. Стараюсь не расслабляться и жить не тюремным, а вольным миром. Ведь если в голове свобода, то и не так важно, что вокруг :)».

Алексей Воробьев

• 44 года, доцент кафедры ракетных двигателей МАИ.
• Осужден на 20 лет за госизмену. Вину не признал.
• Местонахождение: ИК-7 г. Валуйки, Белгородская область.

Из письма «Новой»:

«Когда я вернулся в ИК (из Москвы после апелляции в Верховном суде России, оставившем приговор в силе. — Ред.), жизнь вошла в «привычное русло», если так можно сказать. Времени свободного в будни немного, так как со швейного производства возвращаюсь около шести вечера, потом вечерняя проверка, звоню домой, туда-сюда. Времени остается немного, в том числе для чтения. Хорошо если удается прочитать 20–30 страниц в день.

Сейчас читаю книгу Фрэнка Бреди «Конец игры» про шахматиста Роберта Фишера и параллельно Иэна Стюарта «Величайшие математические задачи». Видимо, мозг требует какой-то работы. В колонии хорошая библиотека, много есть что почитать, поэтому заказывать книги с воли нет необходимости. Я много читал в московских СИЗО. Там много книг хороших. Как бы это странно ни звучало, но если бы я не сел в СИЗО, я бы никогда бы не прочитал той литературы, что, возможно, необходимо прочитать каждому.

На воле я практически не читал, кроме специальной литературы. Но оказавшись в СИЗО, не знал, за что браться. На меня сильное впечатление произвели стихи Бродского. Думаю, он сегодня актуален как никогда. С карандашиком прочитал «Евангелие» от Л.Н. Толстого. Другая грань религиозной темы — Ницше «Так говорил Заратустра». Из художественной литературы выделю С. Цвейга «Записки европейца», Кобо Абэ «Чужое лицо», Е. Водолазкина «Лавр», Г. Сенкевича «Камо грядеши», почти всего Сомерсета Моэма, «трилогию» (я сам так ее обозначил) А. Рыбакова «Дети Арбата», Гроссмана «Жизнь и судьба» и Аксенова «Московская сага». Другая трилогия на тему узничества — Набоков «Приглашение на казнь», Толстой «Воскресение», Кафка «Процесс».

Есть еще одна книга на тему шахмат. Набоков «Защита Лужина».

Я люблю шахматы. В Лефортово выписывал журнал «64 — шахматное обозрение».

Что касается вопроса про интересное и новое.

В иной жизни ответ может занять несколько листов. Из положительного: я чуть познакомился с изобразительным искусством. Оно великолепное! Каждый должен рисовать! Это кажется сложным, но это просто, если начать. Карандаш, стерка — этого хватит. А дальше — как душа захочет».