— Что такое в принципе оспа, о которой человечество вроде бы уже забыло, и чем от нее отличается обезьянья оспа?

— История оспы вообще очень интересная. Видимо, эта болезнь гуляла среди людей тысячелетиями: ученые находят мумии фараонов с характерными оспинами и другими признаками, по которым можно судить, что они или умерли от оспы, или болели. То есть человечество с этой болезнью очень давно знакомо. Многие известные люди болели оспой. Английская королева Елизавета I, например, от оспы чуть не умерла. Есть интересное свидетельство того, что на территории России была распространена оспа: много русских фамилий явно связаны с тем, что у выздоровевших после оспы часто остаются рубцы на лице.

— То есть Рубцовы, Рябовы…

— Да-да, так удивительно язык ухватывает какие-то явления в жизни.

— А рубцы остаются часто или всегда?

— Вообще-то всегда, но различны могут быть их проявления: у кого-то все лицо изъедено оспинами, а у кого-то их на лице может быть совсем мало. Но для женщин это всегда было чудовищно: вот она была красавица, а вот обезображена и вынуждена всегда носить вуаль. То есть страшно было не только умереть.

Это тяжелейшее заболевание, хотя штаммы бывают разные. По-научному это называется разная вирулентность. У классической натуральной оспы много вирулентных вариантов, которые могут вызывать высокую летальность, когда большинство заразившихся умирает.

И самая первая, как мы бы сказали сейчас, вакцинация была придумана именно от оспы. Это очень давно подметили какие-то шаманы, врачеватели: если во время эпидемии у выздоравливающего из пустулы взять немного вещества, расцарапать кожу другого человека и нанести это, то этот человек переболеет легко, а потом уже болеть не будет совсем. Мы находим свидетельства того, что в некоторых культурах такая вакцинация существовала.

Проблема была в том, что при такой вакцинации нельзя было угадать дозу.

Но все равно вариоляцию, так назывался этот способ, практиковали и в Новом Свете, и в Европе. Увлекалась этим, например, Екатерина Великая в России, она старалась ввести эту методику среди придворных, потому что оспа не щадила никого. Практика показала, что смертность среди привитых таким способом составляла примерно 2%, это гораздо меньше обычной смертности среди заболевших натуральной оспой.

— И брали вирус, кажется, не у людей, а у коров.

— Этот способ вакцинации придумал и внедрил в XVIII веке английский врач Эдвард Дженнер. Он обратил внимание, что у коров на вымени появляются такие же оспины, как у людей, при этом доярки не умирают от оспы. У них, сделал вывод Дженнер, возникает легкая форма болезни, которая предотвращает потом тяжелое заболевание. Другим врачам приходили в голову такие же идеи, но именно Дженнер фактически жизнь посвятил тому, чтобы внедрить такой способ предотвращения инфекции. А поскольку корова по-латыни — vacca, то и слово вакцинация появилась благодаря прививке от коровьей оспы.

Вообще все понятие о вакцинации пошло с Дженнера — с 1796 года. Сейчас описание его опытов звучит, наверное, жестоко, но он даже пытался заразить натуральной оспой человека, привитого с помощью содержимого коровьей оспины. И показал, что его метод защищает. Дальше уже человечество стало эту концепцию проверять, появилось много подтверждений, что все именно так, как предположил Дженнер. И с тех пор метод стали применять в разных странах во время наступления оспы.

— То есть вакцинация, говоря нашим языком, начиналась уже тогда, когда эпидемия вовсю шла.

— В общем-то да, потому что вне эпидемии люди не видели в этом смысла. К тому же непросто было людей убедить прийти куда-то, где им расцарапают кожу и что-то на царапину нанесут. А когда они видели, сколько народу умирает вокруг, у них тут же появлялась мотивация.

Были, кроме того, проблемы с массовым производством вакцины. Трудно же найти корову, у которой оспины уже появились. И коров стали специально заражать, чтобы уже из их кожи выделить материал, необходимый для производства вакцины в промышленных масштабах.

— В XX веке?

— Да-да, меня именно этой вакциной прививали. Большая часть прививок до 1980 года делалась именно вакциной Дженнера. В России и до сих пор это фактически единственная работающая вакцина против оспы.

— Не было необходимости разрабатывать что-то другое или не было возможности?

— Не было возможности. То есть не придумали других методов, чтобы произвести вакцину в большом количестве и чтобы она точно работала. К XX веку человечество просто не накопило достаточно опыта.

В советской России вакцинация была введена декретом в 1919 году, то есть очень быстро. И в 1936-м считалось, что оспа в СССР побеждена. Действительно, после 1936 года было очень мало случаев заражения. Детей вакцинировали в обязательном порядке. Но при этом, если вдруг оспа проникала в страну, она могла вызвать заражение.

— Но заражение умели довольно эффективно купировать.

— Еще как эффективно! В 1959 году оспу завез в СССР художник, вернувшийся из Индии. Хотя все, кто отправлялся в такие страны, должны были получить вакцину еще раз, и этот художник был вакцинирован, но все равно он и сам заразился, и еще несколько человек успел заразить. Потом, когда санитарные власти раскручивали все его контакты, выяснилось, что он сумел пообщаться с огромным количеством народа. Болезнь у него не сразу распознали, долго не могли поставить правильный диагноз. Художник умер, в свидетельстве о смерти написали «грипп». Врачи уже забыли, что такое оспа. И только когда люди начали заболевать, где-то что-то щелкнуло, что это оспа. И дальше потребовалась настоящая детективная история, чтобы запереть болезнь в Москве. Москву фактически закрыли, авиарейсы стали отменять. Подключились КГБ, МВД — все службы были задействованы, потому что понимали: если выпустят эпидемию черной оспы из Москвы, им конец.

Потом уже выяснилось, что в Индии этот художник побывал на похоронах брамина, умершего от оспы. И там была распродажа вещей покойного. Художник закупил какие-то коврики, одеяла, еще что-то, привез в Москву, что-то подарил жене, любовнице, а остальное сдал в комиссионку.

В итоге 9 тысяч человек в Москве посадили на карантин. А потом в течение месяца вакцинировали 5 миллионов москвичей и 4 миллиона жителей Подмосковья. Это был фантастически эффективный ответ. В итоге тогда в Москве заболело всего 46 человек.

Идею тотальной ликвидации оспы в ВОЗ предложил советский вирусолог Виктор Жданов, который долго был директором НИИ вирусологии в Москве. Мировая общественность его поддержала, и во многих западных учебниках пишут, что сделал это советский вирусолог.

— Если художник был вакцинирован и даже ревакцинирован, но все равно заразился и других заражал, это значит, что прививка не дает стерилизующего иммунитета?

— Она как раз дает стерилизующий иммунитет. Но есть люди со слабой иммунной системой. Врачи потом в деталях разбирали этот случай, и выяснилось, что у этого художника после вакцинации не появилось воспаленного участка на плече. Может быть, те, кто делал прививку, плохо расцарапали кожу. Может быть, вакцина была погибшая. Или иммунитет у человека был очень слабый. Такие случаи при вакцинации бывают всегда, вопрос — насколько часто. К тому же мы не знаем, в течение какого времени действует прививка от оспы.

В 1960–1970-х в Европе тоже были такие завозные случаи инфекции. И сразу начиналась вспышка, потому что люди плохо осознавали, что происходит, и заболевшие успевали заразить всех в округе. В Германии, например, успели заболеть 19 человек, заразившись от одного носителя. Медицинские власти всегда спохватывались и сажали всех на карантин уже тогда, когда у многих проявлялись характерные симптомы. Иначе говоря, благодаря всеобщей иммунизации оспа ушла, но ситуация все равно оставалась такой пороховой бочкой, оспа могла в любой момент вернуться.

— Получается, что люди стали заложниками веры в то, что оспа побеждена, хотя никто не знал, действуют ли прививки, сделанные в детстве?

— Получается, что так. У общества есть память о каких-то катастрофах. Например, натуральная оспа была абсолютной катастрофой, и врачи имели с ней дело, знали, как это выглядит, до тех пор, пока не появились прививки. Еще в начале XX века эпидемия выкашивала сотни тысяч человек. Но постепенно эта бдительность ослабевала, снижалось чувство тревоги, что кто-то привезет болезнь с Востока, поэтому случаи возникали. Но в целом эпидемические вспышки купировали очень быстро.

— Обезьянья — это какая-то новая оспа или разновидность «классической»?

— У вируса натуральной оспы есть «родственники». Вирус, полученный от коров или лошадей для вакцины, — это ведь тоже «родственник», только гораздо менее опасный для человека. Есть вирус, например, грызунов, в каких-то странах этих животных употребляют в пищу. Короче говоря, какой-то обмен между людьми и животными всегда происходит. И если вирус учится переходить от человека к человеку, даже если изначально переносчиком было животное, то могут возникать вспышки. Именно это мы сейчас видим с вирусом обезьяньей оспы. На самом деле он уже вызывал вспышки в человеческой популяции, причем достаточно серьезные. В Африке от обезьяньей оспы умирало до 10% заразившихся.

— В какие годы были такие вспышки?

— В Америке была вспышка в 2003 году, в Нигерии — в 2017-м. В Великобританию в 2018-м обезьянью оспу привезли из Нигерии, и было четыре случая заболевания. Болезнь назвали monkeypox — «обезьянья оспа», потому что этот вирус впервые нашли в Дании у лабораторных обезьян, привезенных из Африки. Причем это было в конце 1950-х годов.

То есть болезнь известна давно, но до недавних пор вирус не был так агрессивен, у него не было такой высокой способности передаваться от человека к человеку. Многие эпидемии начинались в Африке и там же заканчивались. Европейцев и американцев они интересовали меньше, потому что были эндемичны именно для Африки. А если вдруг болезнь завозили, то карантинными и другими мерами вспышку удавалось быстро погасить.

— И что произошло с вирусом, если теперь мы обсуждаем вспышки в разных странах?

— Оказалось, что вирус стал очень заразным, вспышки уже произошли в 70 странах; по данным на начало августа, в мире было зарегистрировано 26 тысяч случаев заболевания и 9 смертей.

— Это похоже на то, что говорили в самом начале пандемии о коронавирусе: коронавирусов разных масса, но что-то произошло — и один из них стал очень заразным и опасным.

— Не совсем так. Именно этот коронавирус появился вдруг, внезапно, и «добрым» он не был никогда. То есть он никогда не гулял «мирно», он как появился у людей, так сразу стал вполне серьезной инфекцией. Коронавирусов вообще существует много, только у человека — шесть вариантов, из них четыре — совершенно безобидные. Были два опасных, один из них мы знаем как SARS. Это очень близкий «родственник» SARS-CoV-2, но не «предок». И все коронавирусы — «родственники» нашего, но не «предки».

— Можно ли сказать, что вирус обезьяньей оспы так мутировал, что стал опасным для людей?

— Именно так. Он может вести родство не от того вируса, который вызвал вспышку в 2003 году, но это очень близкий его «родственник». И распространяется он очень быстро.

И одновременно вирус обезьяньей оспы — близкий «родственник» вируса натуральной оспы. Но и вакцина ведь сделана на основе вируса-«родственника», а защищает она людей. Это значит, что такая вакцина должна работать против вируса обезьяньей оспы. Опыты на животных уже показали, что так и есть.

— Вы сказали, что возможности сделать более современную вакцину не было. А почему была необходимость?

— У вакцины Дженнера было очень много побочных эффектов. Она почти у всех вызывала сильное повышение температуры, а могли быть симптомы, которые человека просто нокаутировали. Место прививки всегда очень сильно болело, иногда возникали нарывы, потому что материал изначально нестерильный. Именно поэтому ее вводили, процарапывая кожу, а не внутримышечно. Все понимали, что лучше потерпеть неудобства, чем заболеть оспой. И в развитых странах прививка была обязательной: любой ребенок, попадающий в коллектив, должен был обязательно получить прививку. В некоторых странах шрам от прививки на плече был чуть ли не так же обязателен, как паспорт. И когда в СССР за месяц вакцинировали 9 миллионов человек, ни у кого не спрашивали, боятся ли они побочных эффектов.

Но человечеству хотелось сделать вакцину от оспы чище, более стандартизованной, при этом по возможности ослабить вирус, чтобы он не вызывал даже повышения температуры. В этом направлении научная мысль и двигалась. Хотя, конечно, после того как оспу ликвидировали, это не было приоритетным направлением в науке, оно было менее престижным, на него выделялось меньше денег, занимались этим отдельные энтузиасты. Кстати, были такие и в российском «Векторе».

До сих пор в мире есть всего два депозитария, в которых хранится вирус оспы: в американской Атланте и в российском «Векторе» под Новосибирском. В СССР институт «Вектор» изначально и создавался для таких разработок. И конечно, для предотвращения заражения, для обороны. С одной стороны, это очень страшно, а с другой — в «Векторе» всегда направление, связанное с вакцинами от оспы, было очень сильным. Хотя бы потому, что защитить надо было в первую очередь собственных сотрудников, работавших с вирусом. Им прививки делали регулярно.

В США некоторая паранойя по поводу оспы возникла после 11 сентября 2001 года: власти осознали, что вирус могут использовать террористы. Было создано несколько государственных агентств для противостояния самым опасным биологическим угрозам, включая и оспу. Идея состояла в том, чтобы помочь фармацевтическим компаниям пройти путь от изначальной разработки новых вакцин до их внедрения. У многих компаний, особенно небольших, на это не хватало не только денег, но и знаний о том, как проводить клинические испытания, им требовалась координация с возможными партнерами и так далее. В общем, смысл существования агентств был в том, чтобы брать за ручку ученых с перспективными разработками и вести их до регистрации препарата и выпуска его на рынок. Одной из задач стала разработка новых вакцин от оспы.

Ирония в том, что в конечном счете новые вакцины от оспы в США стали результатом страха перед угрозой биологического оружия, в том числе и исходящей из России.

— А в чем новизна этих новых вакцин?

— Первым делом вирус перестали наращивать на коже телят, как это было в первом поколении вакцины. Его стали выращивать сначала в яйцах, а потом в культуре клеток. Это уже стерильный метод, когда берут только специальные клетки, где вирус хорошо воспроизводится. Это начали массово делать в США именно после 2001 года, чтобы первым делом вакцинировать армию. И это уже второе поколение вакцины, в котором вирус практически тот же самый, что в первом. Его удалось проверить на вспышке обезьяньей оспы 2003 года, и вакцина показала 80-процентную эффективность.

Когда вакцинировали военнослужащих, выяснилось: хотя побочные эффекты вроде нарывов возникают гораздо реже, людям все равно плохо, у них повышается температура.

И все усилия разработчиков дальше были направлены на то, чтобы ослабить побочные эффекты, чтобы прививка вызывала как можно меньше дискомфорта. На это было выделено достаточно большое финансирование, причем деньги получили даже некоторые компании за пределами США.

Так возникло третье поколение вакцины — на основе вируса, неспособного к репликации в клетках человека, то есть очень ослабленного. Основную часть неприятных побочных эффектов эта вакцина утратила, но вопрос был в том, насколько она эффективна против оспы. Проверить препарат было негде, потому что нигде в мире оспы не было — даже обезьяньей. Проверяли его на человекообразных приматах, которых для этого специально заражали. Выяснилось, что обезьян он защищает очень хорошо, на людях его не проверяли, но модель на животных очень близка человеческой.

И вот сейчас эти две вакцины, второго и третьего поколений, ВОЗ рекомендует для вакцинации. Причем рекомендует проводить вакцинацию не тотально, а в целевых группах. Это, например, люди, которые точно контактировали с зараженным. Или врачи в тех регионах, где инфекции уже много. Эти вакцины доступны сейчас в США, хотя в больших городах наблюдается некоторая паника. В Нью-Йорке, в Лос-Анджелесе люди через специальные приложения в телефоне записываются в огромные очереди на прививку, все недовольны, что вакцин не хватает. Это не то, что при коронавирусе, когда государство уговаривало людей идти на прививки, тут люди сами ругают государство, почему вакцины так мало.

— Второе и третье поколения вакцины используются только в США?

— И в Европе тоже.

— А в России?

— В России вирусологи тоже всегда прекрасно понимали, что пора производство вакцины переводить в другие среды, такие разработки тоже все эти годы шли. Традиционную вакцину продолжали использовать, ее производила компания «Микроген», но это, видимо, тоже в рамках такого стратегического запаса, на случай применения врагом биологического оружия. Сейчас в России считается, что эта вакцина доступна для граждан. Правда, неизвестно, в каком количестве и какого качества.

Помимо этого, шли работы по созданию новых вакцин. В «Векторе», например, говорят, что наращивают вирус в куриных яйцах, а потом делают вакцину в форме таблеток. Принимаешь их перорально — и это тебя защищает. Однако добавляют, что это только в том случае, если ты раньше уже был вакцинирован от оспы стандартной вакциной. Никаких данных о проверках не опубликовано. Мне только удалось найти информацию, что такая вакцина зарегистрирована.

— Чем-то мне это сильно напоминает «ЭпиВакКорону» от того же «Вектора».

— Понимаете, в мире принято так: когда вакцина регистрируется, данные о ней все-таки публикуют, чтобы они стали известны научной общественности, которая сможет их и покритиковать, и проверить, и поискать какие-то недостатки в исследованиях и испытаниях.

— А в России теперь даже нельзя публиковаться в международных изданиях — привлекут за измену родине.

— Поэтому все, что мы знаем о российских таблетках для вакцинации от оспы, — это

• то, что они зарегистрированы,
• у них есть вкладыш с аннотацией,
• они не рекомендованы для первичной вакцинации.

Все остальное — полная загадка для научного сообщества. И в мире нет никаких аналогов этой «съедобной» вакцины от оспы. Может быть, кто-то их когда-то делал, но мне не удалось найти данных о вакцинах против оспы на такой платформе. Все-таки считается, что вирус надо вводить или в кожу, или подкожно, или внутримышечно. И только «Вектор» предлагает делать съедобные таблетки из яиц.

— Там же все активное уничтожится желудочным соком?

— Это верное замечание, но я не знаю, как «Вектор» обходит это препятствие. Надеюсь, что мы с вами зря смеемся, что у них есть какая-то научная база. Но факт в том, что есть она или нет — этого мы никак узнать не можем.

Но тут у «Вектора» такой аргумент: мы же предупреждаем, что таблетки подходят только для повторной вакцинации, а эти люди не были раньше вакцинированы чем-то другим, поэтому на защиту и рассчитывать не стоило.

— А если люди раньше были привиты классической советской вакциной, то как проверить, защищает их прекрасная таблетка от «Вектора» или все-таки прививка, сделанная когда-то?

— Неизвестно. В «Векторе» могли провести испытания на человекообразных обезьянах, как это делали в США. Но в Штатах на разработчиках лекарств лежит огромная ответственность за результат, к тому же все это публикуется и будет, если что, раскритиковано научным сообществом.

«Вектор» нам показал, что в России можно зарегистрировать вакцину, не имея результатов третьей фазы испытаний, получить данные о ее полной неэффективности при применении в гражданской вакцинации, а потом все равно получить за нее награду. Это было своего рода послание всем создателям будущих российских препаратов: можно ничего не проверять, а то еще выяснится что-нибудь неприятное.

Если бы мы сейчас говорили о борьбе с натуральной оспой, такой подход вряд ли прокатил бы. Но с обезьяньей — может, тут летальность гораздо меньше, течение болезни гораздо легче

— Вы сказали, что у «Микрогена» есть традиционная вакцина первого поколения. А что есть в России нового, кроме таблеток «Вектора»?

— У того же «Микрогена» есть инновационная вакцина на основе убитого вируса. Его убили радиацией. Но и о ней я не нашла никаких публикаций, неизвестно, как ее проверяли и проверяли ли вообще. Ее разрабатывали в рамках военных контрактов, а в таких случаях очень многое делается для галочки. Предполагается, что в жизни эффективность не проверишь. Но вакцина на традиционной платформе, первого поколения, у «Микрогена» точно есть, она должна работать, если соблюдена технология производства, правда, с массой неприятных побочных эффектов. Ну и плюс съедобная — у «Вектора».

Есть у «Вектора» и по-настоящему инновационная разработка. Методом генной инженерии разработчики убрали у вируса опасные гены, отвечающие за побочные эффекты, и сделали такой новый вирус. Есть данные о том, что препарат проверяли и на животных, и на людях, у которых он вызывал образование антител. Сейчас разработчики регистрируют эту вакцину, и, видимо, все у них будет хорошо, потому что в России теперь не требуется перед регистрацией препарата доказывать его эффективность. После регистрации вакцины ее можно будет применять на людях. Но и здесь: вся информация есть только в патенте, никаких публикаций о разработке я не нашла.

В итоге в России по-прежнему из проверенных методов существует только тот старый, дедовский, известный нам фактически с XVIII века, с тяжелыми побочными эффектами.

— Но вы же говорите, что антитела на инновационные российские вакцины все-таки вырабатываются?

— Проблему с антителами мы тоже знаем по истории «ЭпиВакКороны»: они могут выработаться на какие-то части вируса, которые иммунная система вообще не видит. Никакой пользы от таких антител нет.

— И может опять получиться так, что нам покажут вакцину, на ее закупки будет потрачена куча денег, а работать она в итоге не будет?

— А главное, что никто за это не ответит, а кого-то даже наградят.

И главное — нужна хорошая подготовка врачей, чтобы они могли хорошо и быстро эту болезнь диагностировать. Сейчас информация даже важнее, чем вакцина. Точнее, дефицит надежной вакцины можно отчасти компенсировать хорошей информированностью людей.

— Видимо, самое главное тут — распознать симптомы оспы. Как она проявляется?

— Оспа у нас всегда ведь ассоциируется с ужасными высыпаниями на коже, со страшными оспинами. Обезьянья оспа так проявляется редко. Заболевание, как правило,

• начинается с сильной, часто невыносимой головной боли,
• высокой температуры,
• болей в мышцах,
• сильной слабости.
• У заболевшего могут значительно увеличиться лимфоузлы.
• Характерные оспины могут появиться только на 4–5-й день. Они более редкие, чем при натуральной оспе, и могут появляться на подошвах ног, на теле, на слизистых оболочках. На лице тоже могут, но не носят при этом такого тотального распространения.

— То есть пока нет оспин, это могут принять и за коронавирус, и за грипп, и за ангину?

— Совершенно верно. Может болезнь начаться и с сыпи, но это нехарактерные для оспы высыпания, их можно спутать с сыпью какой-нибудь другой этиологии. И врачи во всем мире говорят, что им очень трудно диагностировать обезьянью оспу, ее часто принимают за что-то другое.

— Но мы знаем по ковиду о существовании специфических тестов. Есть они для оспы?

— Это тот же метод ПЦР, который используется для диагностики ковида. И здесь люди в разных странах ругают власти, что те опять наступают на старые грабли: мало тест-систем, не все врачи могут направить пациента на тестирование, не все лаборатории этим занимаются и так далее. Тем не менее производство тест-систем в мире набирает обороты, чтобы детектировать вирус можно было быстро. И это очень важный момент. Потому что вакцинировать сейчас рекомендуется не всех, а только тех, кто имел контакт с зараженным.

— Как передается обезьянья оспа? Тоже воздушно-капельным путем?

— Воздушно-капельным, но не так эффективно, как ковид. В случае с оспой для заражения требуется более близкий контакт, разговор на близком расстоянии. Хотя классическая натуральная оспа распространялась и по вентиляции, и на дальние расстояния. Про обезьянью мы пока мало знаем, но концепция такая, что все-таки она передается не так хорошо, как ковид, а заражения происходят часто в семьях.

— То есть это еще и общая посуда и прочее?

— Любые общие предметы, причем вирус на них очень долго выживает. Общие одеяла, полотенца. Вирус долго сохраняет инфекционность на тканях.

В разных странах сейчас рекомендованы разные карантины. Где-то считается, что надо выдерживать неделю после появления сыпи, где-то — три недели. Думаю, эти рекомендации будут со временем как-то уточнены и упорядочены, по мере того как мы будем больше узнавать об инфекции.

— Как лечат оспу? Мы теперь все большие знатоки вирусных инфекций и знаем, что против них, как правило, специфических препаратов нет.

— В США препараты от оспы разработаны, их рекомендуют применять в особо тяжелых случаях. Но пока эти средства мало рекламируются: считается, что сейчас все силы должны быть брошены на предотвращение заражения, на разрыв цепочек заражений, на вакцинацию тех, у кого подтверждены контакты с зараженными.

— В течение какого времени после контакта еще не поздно вакцинироваться?

— Считается, что если ты получил вакцину в течение 4–5 дней, то это очень сильно снижает вероятность заболевания. Если в течение двух недель — снижает тяжесть симптомов болезни.

— А какой у обезьяньей оспы инкубационный период?

— В том-то и дело, что разный: от недели до трех. Это зависит от того, какую дозу вируса подхватил человек. Но и тут информации пока недостаточно, заболевание новое. Какие-то вещи мы понимаем по аналогии с натуральной оспой, но это все-таки другой вариант вируса.

— Предположим, человек грамотный, он почувствовал симптомы и сразу сам помчался на ПЦР-тест…

— Вот это пока как раз и невозможно. Человек помчится к врачу, а дальше все будет зависеть от того, какой диагноз тот поставит. И врач сможет послать на ПЦР-тест только образцы биоматериала из сыпи, потому что в крови или слюне этот вирус определяется гораздо хуже.

— Так это практически безнадежно: пока появится сыпь, пока найдется такой врач, пока найдется такой тест, больной еще толпу народа перезаражает.

— Поэтому я и говорю, что

И узловой вопрос — кто и как будет сейчас разрабатывать такие тест-системы, кто будет проверять их эффективность, кто наладит их масштабное производство?

Когда начинался ковид, тот же «Вектор» быстро зарегистрировал три тест-системы, но ни одна из них не пошла в массовое производство. Зато другая организация, «Вектор-Бэст», это бывшая «дочка», которая очень давно отпочковалась от «Вектора», сделала очень хороший ПЦР-набор, которым с удовольствием пользовались разные лаборатории. Но при этом еще очень много систем было закуплено в Европе. Кто сейчас будет массово производить в России тест-системы, кто будет их России сейчас продавать, я не знаю. А нужны они просто как воздух. Даже если у пациента подозревают оспу, без ПЦР ему диагноз не поставить.

— Ну и вообще сейчас России не до оспы, у нас другие заботы.

— И вопрос — будет ли нам когда-то до оспы или спасение утопающих так и останется делом рук самих утопающих. Конечно, летальность у обезьяньей оспы низкая. Но какие будут осложнения после нее, пока никто не знает. Как часто оспины будут обезображивать лицо и в какой степени, неясно. Известно, что они могут возникать в глазу и приводить в итоге к слепоте. У оспы могут быть и другие осложнения — миокардиты и прочее, это серьезная вирусная инфекция, которая в целом разрушает здоровье.

— На каком этапе нам в России нужно напрячься по поводу обезьяньей оспы?

— Я считаю, что именно сейчас уже пора. Нужно как можно скорее разрабатывать тест-системы, перенимать заграничный опыт, связываться с врачами и учеными в других странах, узнавая об их наблюдениях. Именно сейчас, потому что у России есть лаг в два-три месяца, чтобы подготовиться к возможной эпидемии.

— Ровно то же самое говорили, когда Россия отставала от Европы на месяц-полтора по коронавирусу. А сейчас я вообще не очень понимаю, как мы можем перенимать заграничный опыт, некоторых у нас как раз за это сажают.

— Вот такое отношение к вирусу в России меня и пугает: станут говорить, что это болезнь загнивающего Запада с его нравами и нетрадиционными ценностями и так далее. То же самое было в СССР со СПИДом, в результате Россия стала одним из «чемпионов» по заболеваемости. Хорошо, что с обезьяньей оспой все-таки нет такого ужаса, как был с натуральной, но меня пугает пофигизм российских чиновников. В итоге болезнь ляжет на плечи несчастной российской медицины. Она (болезнь), конечно, не приведет к такой ужасной смертности, но здоровье людей может пострадать сильно. Цивилизованные страны сейчас максимально обмениваются информацией, разрабатывают препараты, обновляют вакцины, есть такой огромный интегральный подход к проблеме. Очень жаль будет, если Россия и тут окажется на отшибе.