Эвакуация населения непризнанных Луганской и Донецкой «республик» официально началась 18 февраля. Главы этих образований — Денис Пушилин и Леонид Пасечник — в пятницу выступили с видеообращениями, в которых призвали женщин, детей и стариков выдвигаться в сторону России. Мужчинам в возрасте от 18 до 55 лет предписано оставаться на месте — в республиках объявлена мобилизация.

Первые беженцы украинско-российскую границу пересекли еще 18-го, до полуночи. Одни — централизованно, на автобусах, другие — своим ходом или «с хорошими людьми».

— Спасибо хорошим людям, довезли нас до Успенки. Мы из Докучаевска, — говорит женщина, которую тут же окружают пишущие и снимающие журналисты.

«Успенка» — это украинская сторона российского погранперехода «Матвеев Курган». На улице +1, но холодный степной ветер быстро выгоняет из пуховиков остатки тепла автомобильных салонов. Люди кутаются в шарфы, прижимают к себе детей. Где-то в переноске жалобно мяукает кошка.

Женщину зовут Валентина Паничкина. Отвернувшись от камер, ее муж напряженно всматривается в огни погранперехода.

— Сегодня сработала сирена, потом Пушилин выступил, и не раз. По городу ездили машины с этими… как их… мегафонами и сообщали, что ведется эвакуация женщин и детей, — рассказывает Валентина Алексеевна. — Мы с мужем — муж болен, онкология, — собрали все необходимое и уехали. Слава богу, у нас дети 20 лет живут в России, вот едем к ним. В Чехов.

Эвакуация в Ростовскую область сразу не задалась: после выступления Пушилина («ДНР») и Пасечника («ЛНР»), которые призвали соотечественников бежать в Россию и заверили, что там все готово к их приему, журналисты несколько часов пытались выяснить у ростовских властей, где и как будут размещаться приехавшие. Чиновники молчали. Лишь к ночи появилась информация, что губернатор Ростовской области Василий Голубев доложил о готовности региона и запросил у федерального центра 5 млрд рублей дополнительного финансирования. Путин распорядился деньги оперативно выделить: часть из них, в том числе, пойдет на выплату 10 тысяч рублей каждому беженцу.

…Шел второй час ожидания — автобусов не было. На погранпереходе образовались пробки. Одна — традиционная, из грузовиков — растянулась на полтора километра.

— Да тут вечно так, ****, — ругается водитель фуры, стоящий в числе первых на выезд из России в сторону «ДНР». — Вечно очереди. Россияне нормальные, а с той стороны сильно мурыжат. А сейчас так вообще — *** (конец)!**** (сволочи)!

Легковушки забивают все свободное пространство, не занятое людьми и грузовиками: сотни жителей области приезжают забрать своих родственников. Греются в салонах, говорят по громкой связи.

— Да не поеду я никуда! — кричит из динамиков белого «паркетника» женщина, водитель пытается ей что-то возразить. — Они детей 2004 года не выпускают уже — представляешь?! Как я брошу его здесь и поеду?!

Среди приехавших мужчин мало.

— Он нас привез, высадил, а сам поехал, — пряча лицо в пушистый капюшон детской курточки, говорит молодая женщина. — Связи нет никакой, мы в 8 часов погрузились в Донецке и помчали. А он остался. У нас ребенок — два годика.

За организацией эвакуации с российской стороны наблюдают трое казаков, десяток сотрудников полиции и неприметные «люди в штатском». На вопросы приехавших — где транспорт, куда им идти и что делать — они либо отмалчиваются, либо пожимают плечами, либо сдержанно советуют ждать.

Температура опускается до нуля.

Первый автобус приезжает спустя полтора часа, и в него поначалу пытаются посадить только детей. Но взрослые отказываются, распорядители обреченно соглашаются. Без шума и споров толпа послушно выстраивается в молчаливую очередь и в течение часа рассеивается — автобусы увозят людей вглубь России.

Вице-губернатор Ростовской области Игорь Гуськов проводит пресс-конференцию и рассказывает о ходе эвакуации: открыты восемь пунктов временного размещения (ПВР).

— В 10:00 и.о. главы МЧС Чуприян провел оперативный штаб в Ростовской области. Примерно треть приехавших — дети, они обеспечены всем необходимым — питанием, медицинским обслуживанием. В ПВР подготовлено более 13 тысяч мест, к ним организована доставка автобусами от пешеходных, автомобильных пунктов перехода и железнодорожных станций. На сегодняшний день все организационные и финансовые вопросы решены, мы благодарны правительству РФ за оперативное решение. Средства Минфин России перечислил вчера ночью, сегодня эти средства доведены до Минтруда Ростовской области. Сегодня к концу дня прибывающим перемещенным гражданам будет осуществляться выплата по 10 тысяч рублей на каждого человека.

Вице-губернатор уточняет, что всех прибывающих будут тестировать на ковид, желающих — прививать.

Один ПВР снова развернут в поселке Красный Десант в 20 километрах от Таганрога. В 2014 году здесь уже принимали беженцев, часть корпусов детских летних лагерей еще тогда были оборудованы системой отопления.

К утру 19 февраля на центральной улице Красного Десанта скапливается до сорока автобусов, в каждом — по 15 человек. В каждом — дети и старики. Проведя в дороге по 12–15 часов, они так и не получили горячего питания. Толпа у входа с санаторий «Котлостроитель» пытается выяснить у растерянного сержанта полиции, как им сходить в туалет, где взять горячую воду для детского питания: в некоторых автобусах — груднички.

— Три дня нас бомбили. Не нас, в смысле, а окраины Донецка, — рассказывает пожилая женщина в автобусе. — На одном краю бьют, в центре все слышно (Эти противоречивые сведения местных жителей об обстрелах проверить не представляется возможным — Ред.) . Страшно, конечно. Но я вам так скажу: если бы глава («ДНР») не выступил, никто бы не поехал, не испугался бы. В 2014 году, при Захарченко, к нам «Точка-У» прилетала. Все прятались кто куда, но не уезжали. За пайками ходили — их Ринат Ахметов раздавал. Дети в школу ходили. По три-четыре месяца пенсии не было, денег не было, но мы никуда не уезжали.

— А сейчас что, почему решились? — спрашиваю.

— Сначала Пушилин выступил, потом Пасечник. С работы начали звонить, подгонять — быстрее, быстрее.

К разговору присоединяются другие «пассажиры»:

— Автобусы, на которых нас привезли, были от райисполкома Ленинского района.

— Руководители говорили: «Пожалуйста, эвакуируйтесь, вместе с семьями. Езжайте в Россию — вас там ждут».

— Ждут. Как же! Зачем мы уехали?!

— Мы у волонтеров, которые нас вывозили, спрашивали: куда едем? Никто не знает. Все засекречено, связь не работает.

— Вчера сильные бои были по всей линии разграничения. Слышали и Южный (микрорайон Донецка), и Восточный — т.е. полностью по всей линии, — говорит Виктория Б. — В центре Донецка очень хорошо отголоски слышались (Эти противоречивые сведения местных жителей об обстрелах проверить не представляется возможным — Ред.). Вчера утром (18 февраля) было тихо, в обед — началось. Потом стихло. Потом пошла информация, что в городе были взрывы. Что за взрывы — непонятно. Говорят, диверсия. Связь пропала — у нашего местного оператора «Феникс». А когда включили, всем начали приходить вот такие эсэмэски: «Внимание, граждане! Объявлена экстренная эвакуация! Не теряйте самообладания! Не поддавайтесь панике! Оповестите соседей о полученной информации! Следуйте указаниям, размещенным в теле-, радиосети, СМС-информировании от РОС «Феникс». Предлагаем владельцам личного транспорта убыть: Углегорск — в КПП «Мариновка», пгт Еленовка — в КПП «Успенка»…»

— Связи до сих пор нет — не знаем, что там происходит, — продолжает Виктория. — Мужчины там остались. Как узнать, что там?

— Да как ты узнаешь? Все под секретом. У нас болтать нельзя.

— Это как? — не скрываю удивления.

— А так: телефоны прослушиваются. Что не так скажешь, вечером приедут — объяснят. Кто не понимает, тот в магазин уйдет — и через четыре года найдут только.

Узнав, что в километре от российско-украинской границы в Тарасовском районе Ростовской области разорвался снаряд, люди замолкают от страшных предчувствий.

— Так это действительно может быть надолго? — вздыхает кто-то.

Снова какая-то женщина прячет лицо в детский капюшон.

— Я хочу домой! — твердо, без слез требует девочка в очках лет восьми.

К полудню автобусный конвой с голодными и уставшими людьми отправляется в другой ПВР — подальше от налетевших в Красный Десант журналистов. Улицы пустеют, репортеры уезжают встречать беженцев на железнодорожные вокзалы и в палаточные лагеря, которые разбивают спасатели возле погранпереходов.