Заседание утром 27 января началось с повторного обращения адвоката Дмитрия Аграновского к суду относительно работы прессы. Вообще, сложилось впечатление, что СМИ — на сегодня главная проблема защитников Тихонова и Хасис. Если на прошлом заседании адвокат просил суд обязать прессу в целом не называть его доверителей неонацистами (ну не нравится ему такая стилистика, хотя Тихонов и состоял в запрещенной ныне «Боевой организации русских националистов», на счету которой десятки убийств на межнациональной почве), то в этот раз образумить просил исключительно одну «Новую газету».

— Уважаемый суд, мы просили бы, чтобы пресса не называла наших подсудимых убийцами и неонацистами и не писали статьи в ёрнических тонах, как сделала это «Новая газета», автор Вера Челищева, в последний раз. Объясните им, чтобы они соблюдали презумпцию невиновности и уважали решение Европейского суда.

При этом адвокат почему-то и тут не напомнил, что: а) его доверители уже в убийстве признались, б) приговор вступил в силу и в) в решении ЕСПЧ про виновность или невиновность осужденных ничего не говорится, а лишь констатируются процессуальные нарушения.

Аналогичную претензию — «ёрничество» — адвокат отдельно высказал мне в социальных сетях, оскорбившись на фразу «защита попытала счастья в Европейском суде». Кажется, господина Аграновского во всем этом деле ничего так не задевает, как то, что пишут СМИ.

— Вы нам-то зачем это говорите? — спросил адвоката председательствующий судья Абрамов и посоветовал все свои претензии с журналистами решать в установленном законом порядке — подавать в суд, если что-то не нравится.

Далее суд опросил еще двух присяжных из числа тех, кто 11 лет назад выносил свой вердикт в Мосгорсуде. На прошлом заседании, напомню, ВС принял решение учесть замечание Страсбурга и рассмотреть довод защиты о том, что коллегия присяжных была ангажирована и предвзята. Напомню, в своей жалобе в ЕСПЧ адвокат Аграновский приложил интервью журналу The New Times одной из бывших членов коллегии Анны Добрачевой. Тогда она взяла самоотвод и отказалась участвовать в вынесении вердикта. В беседе с журналистом Евгением Левковичем Добрачева утверждала, что в коллегию были внедрены люди, оказывавшие давление на остальных присяжных. В частности, заставляли их читать статьи в СМИ, негативно характеризующие подсудимых. По неловкому совпадению сам Левкович незадолго до своей беседы с присяжной выступал свидетелем защиты в суде и писал статьи в пользу подсудимых.

В итоге пятеро допрошенных теперь, спустя 11 лет, присяжных, среди которых был старшина коллеги, заявили в суде, что решение тогда они принимали самостоятельно. Адвокат Аргановский, правда, просил дальнейший опрос присяжных прекратить.

— Вы что, возражаете, чтобы суд проверил доводы вашей же жалобы о давлении на присяжных? — спросил судья Абрамов. Защитник отметил, что опрос в доводы защиты не вписывается и направлен на переоценку решения ЕСПЧ. Нежелание опрашивать присяжных тем не менее перевесило желание защиты опросить самого журналиста Левковича.

— Он уже пришел в суд, стоит за дверями, — сообщил адвокат.

— Понятно, — отозвался судья и расставил акценты:

Местонахождение двух других не установлено. Еще один по какой-то причине явиться отказался. Принудить мы не в праве. Тех, кто откликнулся (пятеро. — Ред.), мы допросили. Что касается бывшей присяжной Анны Добрачевой, мы направили ей повестку о необходимости явиться, от нее имеется расписка от 25 января о получении повестки. Но она не явилась. Опрос Левковича провести можем.

Вставший за трибуну Евгений Левкович рассказал, что в 2011 году оказался на суде вообще впервые — и это был процесс в Мосгорсуде над Тихоновым и Хасис, которых он раньше не знал. Процесс его впечатлил «нарушениями», какими конкретно, впрочем, не конкретизировал. Сообщил, что «освещал процесс не так, как вся остальная пресса, а согласно своему мировоззрению. Остальные публиковали материалы дела, прослушки, не исследовавшиеся при присяжных, что было незаконно». По словам журналиста, присяжная Добрачева давала ему интервью «добровольно, без присутствия третьих лиц», адвокатов подсудимых. Вышла она на него через координатора центра «Русский вердикт» Алексея Барановского. Левкович забыл упомянуть, что на тот момент Барановский являлся другом Тихонова и Хасис, был активным их сторонником и также выступал в суде свидетелем защиты. Причем, там же в суде, Барановский был уличен в лжесвидетельстве. Выступая свидетелем, он заявил, что у обвиняемой в слежке за адвокатом и журналисткой Евгении Хасис есть алиби. В момент убийства Маркелова и Бабуровой на Пречистенке она якобы была с Барановским в другом конце города в магазине и покупала шампанское. По биллингам и записям с камер наблюдения следствие и адвокаты потерпевших установили:

После ухода Левковича стороны перешли к прениям. Адвокат Аграновский с коллегой Першиным просил приговор Мосгорсуда отменить и направить дело в суд первой инстанции на новое рассмотрение.

— При новом процессе присяжные вынесут справедливое решение, и это будет торжеством правосудия, о котором я в любом случае самого высокого мнения, — особо подчеркнул Аграновский.

Евгения Хасис по видеоконференцсвязи из мордовской ИК заявила, что с уважением воспримет любое решение суда, отметив, что «по-человечески» ей понятна позиция потерпевших ко всему, что связано с данным делом, процессом и приговором. При этом акцентировала внимание на том, что в БОРНе не состояла и что непосредственно в убийстве ее никогда никто не обвинял — «меня обвинили и признали виновной в том, что я определяла маршрут их (Маркелова и Бабуровой. — Ред.) следования и в сокрытии следов преступления».

Никита Тихонов по связи из ИК-1 в Мордовии был предельно конкретен. Сказал, что за более чем 12 лет нахождения за решеткой (его с Хасис задержали на съемной квартире в ноябре 2009 года) устал от судов, следствия и постоянных допросов, и поэтому повторного процесса он не хочет.

— Тем более во враждебно настроенных ко мне и Хасис политически тенденциозных СМИ уже началась кампания против нас. Есть сомнения, что и в первой инстанции удастся собрать нормальный состав суда, на который не повлияют эти СМИ. На мой взгляд, будет справедливым заменить мне пожизненное лишение иным способом наказания.

Вообще во время всех непродолжительных заседаний в Верховном суде ни адвокаты осужденных, ни они сами не ставили вопрос о том, что в самом факте убийства (Тихонов) и соучастии (Хасис) заявители в ЕСПЧ признались. Тихонов говорил о своей усталости от судов и враждебности СМИ, не уточняя, про то, какую он враждебность испытывал к застреленному им на Пречистенке адвокату антифашистов Стасу Маркелову и обернувшейся к нему Насте Бабуровой.

О том, от чего устали родные убитых и как они живут вообще, — тоже не обсуждалось. Да и не могло обсуждаться — строгие рамки кассации не позволяли эмоций. Лишь Михаил Маркелов в самом конце признался суду, что ему трудно сейчас объяснить повзрослевшим детям погибшего младшего брата, почему и зачем сейчас пересматривается дело об убийстве их отца.

— Наши оппоненты вольно истолковывают решение ЕСПЧ. Оно не про виновность или невиновность Тихонова и Хасис. Вас не устроили присяжные? — обратился Михаил Маркелов к адвокатам осужденных. — Но вы сами настаивали на суде присяжных. Не мы. Если бы Добрачева хотела прояснить свою позицию, она была бы сейчас здесь. Не пришла. И вы сейчас делите СМИ на хорошие и плохие. Те, кто называл Тихонова и Хасис убийцами, — плохие, а те, кто брал интервью в пользу подсудимых, — хорошие. Вот ваши принципы и подходы. А наши семьи каждый год 19 января переживают ад снова и снова…

Прокуратура просила не направлять дело на новое рассмотрение, изменив приговор лишь в части. Верховный суд постановил: снять с осужденных эпизоды, связанные с незаконным хранением оружия, и отдельно с Тихонова — эпизод о подделке документов. На сроках это сказалось только у Хасис, ей сократили срок с 18 лет до 17. С учетом отбытых ею 2/3 наказания она уже может просить об условно-досрочном освобождении. Тихонов же остается в колонии пожизненно.