— Как задумывался проект «ОВД-Инфо»? С чего все начиналось?

— Меня тогда еще в проекте не было, но история эта известная. 5 декабря 2011 года молодые люди (речь о журналисте Григории Охотине и программисте Данииле Бейлинсоне. — Ред.) потеряли своих друзей [на митинге против фальсификаций на выборах в Госдуму] и начали их искать. Стали писать в соцсетях, проехались по всем ОВД и по возможности собрали списки. После этого к ним стали обращаться другие люди. Они поняли, что другие тоже ищут своих друзей.

Поначалу все были волонтерами: и молодые люди, которые начинали проект, и те, кто к ним потом присоединился. Никакой юридической помощи еще не было. Все они сами сидели на телефонной линии, писали новости о задержаниях, составляли списки. Потому что информация защищает. После этого шаг за шагом проект становился больше.

— Проект работал только на политических митингах?

— Нет, совсем не обязательно. «ОВД-Инфо» писал и о социальных акциях. Условно — о людях, которые вышли на улицы, так как недовольны ипотекой. Об обманутых дольщиках. Об экологических протестах, во время которых жители выходят защищать свой парк или сквер. О дальнобойщиках, которые были против системы «Платон». [Проект защищал] людей, которых задерживали незаконно.

— Когда проект начал оказывать юридическую помощь?

— С 2016 года. Появился запрос, к нам обращались люди. Сначала я просто ездила по ОВД, помогала знакомым грамотно составлять протоколы. Тогда попасть в отдел можно было совершенно спокойно, потому что по административным правонарушениям человека может защищать любой — друг или родственник с доверенностью, которую можно даже не заверять нотариально. В 2016 году мы поняли, что на улицу в связи с разными акциями выходит все больше людей и они просят юридической помощи.

Первая большая акция, на которой мы опробовали систему помощи, — это «Он вам не Димон», 26 марта 2017 года. Выстроенную и технологичную. Конечно, это была самая тяжелая акция, потому что тогда мы делали это первый раз. До этого помогали, пробовали, знакомились с адвокатами, но такого еще не было. После митинга «Он вам не Димон» протесты повторились в июне, потом в 2018 году были митинги «Он вам не царь», а потом протесты 2019 года и другие большие акции. От акции к акции мы оптимизировали нашу систему. Понимали, где ошибки и как лучше помочь людям. Как им рассказать, что они должны сделать, чтобы сильно не страдать.

— Можно ли сказать, когда «ОВД-Инфо» достиг пика своей работы?

— Прошлой зимой вышло очень много народу и по всей стране, наверное, тогда мы вышли на пик. С одной стороны, людей выходило много и в 2019 году, но тогда акции проходили только в Москве и были связаны с выборами. 2021 год — это Россия. На улицы людей вывела непростая жизнь. Понятно, что у каждого свое отношение к Алексею Навальному, но многие выходили и из-за своих претензий даже к местным чиновникам. «ОВД-Инфо» упоминал имена всех задержанных, которые к нам обращались, в рамках закона: не упоминал имена тех, кто этого не хотел. С несовершеннолетними — другая история: они могут взаимодействовать только через родителей. Еще мы вели аналитику и статистику задержаний.

— Как организована работа проекта? Сколько человек задействовано в работе «ОВД-Инфо»?

— Изначально было двое создателей: Григорий Охотин и Даниил Бейлинсон. Потом работать в проекте стали семь человек, потом — 12, потом — 20. Но количество участников зависело от ситуации. Десять человек не могут справиться, потому что «ОВД-Инфо» — это не только юридическая помощь. На больших акциях мы всегда привлекали волонтеров. Потому что принять 43 звонка одновременно невозможно. Так что проводился набор людей, многие к нам обращались сами. Ведь не все готовы ходить на акции, но помочь все хотят.

Волонтеры приходили разные — работы ведь много. Кто-то работает на телефонной линии, кто-то юрист, кто-то переводчик. «ОВД-Инфо» — это определенная структура. Не та, которая должна бороться с системой. Просто правозащитная организация, которая помогает. Но для этого все равно нужно администрирование, юридическая помощь, техническая поддержка. В конце концов, должны быть журналисты, которые умеют писать новости.

— Как увеличивалось число вовлеченных в проект, когда проходили крупные протестные акции?

— В 2017-м у нас было человек 20–30, с учетом того, что люди друг друга сменяли. Кто-то приходил, кто-то уходил. В 2019-м у нас уже было под 200 волонтеров. Но это при сменном графике — никто не выдержит отвечать на звонки восемь часов подряд. Ведь в «ОВД-Инфо» звонят люди, у которых что-то произошло. Это не позитив. Звонят родственники, звонят друзья, звонят задержанные. Они рассказывают не про хорошие вещи, которые с ними происходят.

Этой зимой, кажется, сразу около двух тысяч человек предложили свою помощь. Естественно, с каждой акцией их число увеличивалось.

— Чем «ОВД-Инфо» занимался, помимо непосредственно помощи на протестных акциях?

— Сбором статистики, чтобы никто по возможности не потерялся. Все цифры, до единого задержания, обязательно проверялись. Нельзя сказать просто, что была задержана тысяча человек, не зная их имен. Помню, была акция, на которой задержали 1002 человека. Меня сестра спрашивала: почему округлить нельзя-то было? Но было задержано именно 1002. Потому что это реальные люди.

В 2017-м начали уже помогать защищать людей по уголовным делам, которые уже открывали после акций. После акций прежде всего возбуждают уголовные дела по 318-й статье УК — это применение насилия в отношении представителя власти. Вы знаете о том, что это достаточно народная статья? В 2019 году «ОВД-Инфо» и проект «Арестанты 212» проанализировали, что это никакая не политическая статья (даже если учитывать, что политическая у нас только «дадинская» — статья 212.1 УК). Куча людей ведут себя агрессивно [по отношению к силовикам], когда выпивают или выясняют отношения. По этой статье возбуждают очень много дел, но только после больших акций дают реальные сроки.

В «ОВД-Инфо» очень сильный дата-отдел, который смотрит на ситуацию в регионах, где как проходят акции и какие у них последствия. Также мы делали проект «Территории «нельзя», в котором анализировали, где больше всего отказывают в проведении акций. Так что мы занимались глобальным сбором информации и всей сопутствующей работой: писали тексты, брали интервью.

Кроме того, мы консультировали людей по телефону и подсказывали им, куда лучше обратиться, если это касалось не нашей сферы.

— Что вы можете назвать главными достижениями проекта за 10 лет его существования?

— Создание определенного института гражданского общества. Ведь даже если человека задерживают (мы не говорим, правильно это или нет), он находится в шоке. Гражданское общество — это те же передачки, та же вода, та же поддержка родственников. Гражданское общество основано на поддержке и взаимовыручке. В нем каждый понимает, кто что делает. Это залог развития любого государства.

— Есть ли сейчас какие-нибудь аналоги проекта?

— У нас в России, мне кажется, нет. Есть разные организации. Если требуется помощь, то все организации работают вместе, но так, чтобы друг другу не мешать. Зачем это надо? Никто же здесь не видит конкурентов. Каждый должен заниматься своей работой.

Много было сообщений, запросов. Их обрабатывать нам помогали другие организации. Не все может «ОВД-Инфо». Но собирать и взаимодействовать может опять же гражданское общество.

— Требование Роскомнадзора заблокировать сайт и удалить аккаунт в соцсетях де-факто останавливает деятельность организации. Как вы думаете, почему государству начал мешать проект?

— Это требование означает, что государство не хочет, чтобы вся эта информация о задержаниях была в соцсетях. Хочет, чтобы эта информация не публиковалась. Мне трудно это комментировать. Давайте потом посмотрим на дальнейшие действия.

— Что будет значить для гражданской активности в России потеря «ОВД-Инфо»?

— Из-за нарушения связей будет, наверное, попытка самоорганизации. Правозащита теряет организации, люди — поддержку. Я верю, что «ОВД-Инфо» продолжит свою работу, но все-таки, конечно, жалко, что так происходит. «ОВД-Инфо» — это сайт и соцсети. Все открыто, все прозрачно. Все абсолютно законно. Государство можно было бы поддерживать вместе, и если не работать, то находить точки соприкосновения. Потому что эти запреты… Ну к чему они приводят? Может быть, появится что-то другое. Но все равно очень жалко. Жалко, что теперь действовать будет труднее.

* «ОВД-инфо»внесен Минюстом в реестр незарегистрированных объединений, выполняющих функцию «иностранного агента».