Кремль, его мидовские менеджеры и особенно его пропагандистская подпевка почти сразу после того, как были выложены для публичного обозрения эти предложения и переданы соответствующие проекты договоров с США и НАТО помощнику госсекретаря США по Европе и Евразии г-же Донфрид (приехавшей на переговоры в Москву), начали публично демонстрировать возбуждение, не увидев и не услышав немедленного ответа на них Запада. Естественно, клеймя его представителей за то, что они хотят «затянуть», «заболтать» и в итоге «проигнорировать» российский пакет предложений. Что, мол, неминуемо приведет к необходимости использования Москвой варианта «Б», то есть так называемого военно-технического ответа. Который, если, дай бог, и не прямые военные действия, то по крайней мере — кардинальная перегруппировка сил и вооружений для облегчения вероятного удара по европейским (и не только) целям.

Западные политики и СМИ в долгу не остаются и тоже публично выдают общественности истеричные оценки (хотя понятно, что в то же время российские предложения параллельно внимательно рассматриваются в тиши кабинетов, чтобы сформулировать приемлемый ответ). Это и попытка Кремля ослабить и развалить НАТО (конечно же, сугубо оборонительный союз), подорвав принципы вступления в него. Это и ультиматум, сравнимый лишь с гитлеровскими и сталинскими накануне Второй мировой, предъявлявшимися соседним с ними странами, и желание Кремля превратить нынешних западных политиков в реинкарнацию Чемберлена и Даладье, умиротворявших в Мюнхене агрессора. Это и желание вновь поделить сферы влияния великих держав в Европе — как «в Ялте».

Печально, поскольку эта пропагандистская шелуха мешает рассмотреть выдвинутые предложения спокойно и трезво, как полагается ответственным политическим мужам. И попытаться — не с ходу, а хорошо подумав и все взвесив, отделив приемлемое от неприемлемого, — превратить их в нормальную платформу содержательных переговоров по реально важнейшей на сегодня проблеме: приведению в какой-то порядок системы европейской и мировой безопасности. Взаимно учитывая и снимая обеспокоенности сторон — как реальные, так и мнимые (которые могут быть не менее разрушительными, чем реальные), — чтобы предотвратить опасные «военно-технические» решения. Основная ставка — сохранение мира.

Напомним основные позиции этих предложений:

• официально дезавуировать решение Бухарестского саммита НАТО 2008 г. о том, что «Украина и Грузия станут членами НАТО»;
• юридически закрепить договоренности о неразмещении США и другими странами НАТО ударных систем вооружений, создающих угрозу России, на территории соседних с ней стран — как входящих, так и не входящих в НАТО;
• отвести районы оперативных учений на согласованное расстояние от линии соприкосновения Россия — НАТО;
• согласовать предельную дистанцию сближения боевых кораблей и самолетов для предотвращения опасной военной деятельности, в первую очередь — в балтийском и черноморском регионах;
• возобновить регулярный диалог между оборонными ведомствами по линии Россия — США и Россия — НАТО;
• Вашингтону, инициировавшему при Трампе выход из договора по РСМД, — присоединиться к одностороннему российскому мораторию на развертывание наземных ракет средней и меньшей дальности в Европе.

Разберемся по порядку. Еще до получения американо-натовского ответа понятно, что западная сторона категорически не согласится с первым пунктом, обосновывая это тем, что вступление страны в НАТО — это суверенная воля желающей страны, и никто, кроме нее и членов НАТО, не имеет права на это влиять. Во многих экспертных и медийных комментариях этот аргумент принимает такую форму: мол, НАТО никого в свои члены не заманивает; те, кто туда просится, сами, добровольно решают свою геополитическую судьбу. Как часто бывает в большой политике — в таком утверждении есть и лукавство, и полуправда. Обратимся к Вашингтонскому договору 1949 года, учредившему Альянс и являющемуся его фактическим уставом. Его статья 10 гласит буквально следующее:

То есть, конечно, не «втягивать», но все-таки «предлагать», а не просто удовлетворить желание вступить, автоматически начав процедуру. Причем учитывать возможный вклад в укрепление безопасности Альянса, а не в новые для него потенциальные угрозы. Никакого фатализма.

Первый этап — присоединение страны к программе «Партнерство ради мира». Его и Украина, и Грузия, членство которых в НАТО беспокоит Кремль, давно прошли. Кстати, в нем участвовала и Россия, но, как известно, на сегодня контакты с НАТО практически прерваны. Затем страна, желающая вступить в Альянс, получает статус «участника интенсивного диалога с НАТО». И Украина, и Грузия этот статус получили (соответственно весной 2005 и осенью 2006 годов). На этом этапе стороны начинают участвовать в совместных мероприятиях и вводить натовские стандарты в своих вооруженных силах.

Однако наиболее важным и последним этапом подготовки к вступлению в Альянс является подключение страны к Плану действий по подготовке к членству в НАТО (Membership Action Plan) — ПДПЧ. Став участником Плана, страна должна привести свои вооруженные силы и политическую систему в соответствие с условиями блока, в частности:

• пост министра обороны должны занимать гражданские лица;
• страна не должна иметь территориальных споров с соседями;
• в стране не должно быть иностранных военных баз;
• структура и оснащение вооруженных сил должны соответствовать стандартам Альянса

Выполнив эти условия, кандидат получает приглашение присоединиться к Альянсу, направляет в НАТО письмо с подтверждением этого желания, протокол о присоединении ратифицируется парламентами стран-членов НАТО и кандидата, и тогда вступление официально состоялось. Ни Грузия, ни Украина к этому Плану не подключены и, видимо, им предстоит еще долгий путь в этом направлении, ведь гражданский министр обороны — это наиболее легко выполнимый пункт, остальное посерьезнее. Самая взрывоопасная для НАТО проблема — наличие территориальных споров с соседями и иностранные базы. Крым, Южная Осетия и Абхазия — это споры Украины и Грузии. Есть и базы: военная база РФ в Севастополе и размещение российских войск в других точках крымской территории (на украинской территории по разумению стран-членов НАТО и подавляющего большинства стран-членов ООН) и российская база в Абхазии (признаваемой как территория Грузии) — все это по большому счету противоречит критериям приема в члены НАТО.

Однако ни НАТО, ни США как главная сила Альянса на официальный отказ от Бухарестской декларации не пойдут. Это противоречит и их натовскому законодательству, и курсу на поддержку суверенитета Украины, включая ее озабоченность угрозой со стороны России, несогласие с «аннексией» Крыма и донбасским сепаратизмом, и позиции «молодых» натовских стран из постсоветской и постсоциалистической зоны. А также нежеланию «прогибаться» под российским нажимом — здесь мы видим зеркальное отражение внешнеполитических принципов Кремля.

Маловероятно, что американо-натовская сторона пойдет и на юридическое оформление принципа неразмещения ударных сил и средств на территории натовских и еще не натовских соседей России. Но здесь возможна переговорная «торговля» и использование каких-то конкретных договоренностей с Россией на взаимоприемлемых условиях. Договоренностей, тем более возможных, чем в более спокойное и менее милитаристское и провокационное русло войдет поведение сторон и чем больше признаков взаимного доверия появится. Ну и, конечно, очень многое зависит от урегулирования конфликта в Донбассе и возвращения его под полную юрисдикцию Украины. Ведь Украина жестко вписана в контекст взаимоотношений США, странами НАТО, с одной стороны, и России — с другой. И игры с перемещениями войск хотя и являются принуждением к переговорам, но благоприятного климата на самих этих переговорах не создают. Вообще, недурно почаще вспоминать, что нынешний глубокий кризис в отношениях с Западом и фактический разрыв контактов РФ и НАТО приобрели системный характер именно в 2014 году после присоединения Россией Крыма и стимулирования ею донбасской смуты.

Остальные пункты предложений по безопасности вполне могут быть предметом переговоров и даже с надеждой на договоренности и их реализацию. Только для этого надо соблюсти ряд условий. Во-первых, понять, что если удастся создать переговорную платформу, то переговоры —это надолго. Во-вторых, что серьезные переговоры по жизненно важным проблемам безопасности любят тишину и не выносят пропагандистского хайпа. В-третьих, что «пакет» придется развязать, а не следовать заявленному высоким представителем российского МИДа принципу о том, что российские предложения — это «не меню», из которого что-то можно выбирать. Так ни до чего договориться не удастся.

Ну и, конечно, любые переговоры таких разных и малосговорчивых «партнеров» ни к чему не приведут без готовности к компромиссам с обеих сторон. Но ведь так и устроена качественная мирная дипломатия. В отличие от бескомпромиссных «военно-технических» мер, чреватых катастрофой.