Не сравнивать их не получится. Хотя бы потому, что ждали новый альбом Оксимирона, первый за бог знает сколько лет, а вместо этого внезапно вышел новый Нойз, тоже давно не выпускавший альбомов. Оба исполняют хип-хоп, оба звезды, оба придерживаются оппозиционных взглядов. Но на этом сходства кончаются. Нойз вышел в город, а Оксимирон — в «Горгород».

Между тем, именно с поездки в метро начался новый Нойз. Он рассказывал в интервью: «Я часто сочиняю в транспорте и постоянно езжу на метро. Идея заглавной песни пришла мне в голову этой весной, когда я с сыновьями выходил на улицу из «Октябрьской»-радиальной: вход на станцию облицован бетонными сотами, в которых живут голуби, и некоторые из них периодически залетают внутрь, впоследствии подолгу ища путь обратно».

Принято считать, что Оксимирон — прежде всего поэт, а Нойз — музыкант, и это правда. Но образ птицы, заблудившейся в метро, с которого начинается альбом, может быть, и не яркий, но поразительно точный. Все мы сейчас бьемся о стены, ища выход из неестественного для нас пространства.

Еще одно различие: Окси почти всегда говорит о себе и от собственного имени, Нойз поет о себе любимом в одной-единственной и не слишком удачной песне «Выхода» «Миокард». Все остальное — о мире вокруг, глаза у него широко открыты. Демонстрация собственной крутости — последнее, о чем он думает. Более того, уже давно, со времен знаменитого трека «Мерседес 666», Нойз травестирует все темы, особенно политические. Он трикстер, а не герой. Тексты произносит не он, а его персонажи, над которыми он мягко, а иногда и не очень мягко подтрунивает. И вот впервые он отрефлексировал эту тему:

Это не то, что ты подумал. Это не мое,
Я не юзаю!
Это не я шуршу в кустах ночами с фонарем
За МКАДом, в ЮЗАО.
Это не я всегда хочу еще чуть-чуть
И еще разок.
Это не я бухаю и не я торчу —
Нет, я бы так не смог!

Есть у него и об этом: «Под железным куполом, за железным занавесом / Прячется наша загадочная душа. / Мы любуемся в зеркале — не оттащишь за волосы — / Красотой противотанкового ежа».

Оксимирон быстрый, быстро читает, быстро думает. Образы у него наплывают друг на друга, захлестывают, как волны «Цунами», о котором он поет. Нойз с годами становится все медленнее и задумчивее. Он не выносит вердикты, не захлебывается ненавистью, хотя смотреть на то, что происходит со страной, ему, как и всем нормальным людям, невыносимо горько. Всего три политические песни в этом альбоме («Двадцатые годы», «Столетняя война» и «Всё как у людей»), но этого более чем достаточно, чтобы осознать, в какой тупик мы зашли.

«Двадцатые годы»:

И продолжатся двадцатые годы
Без мутящих воду
И чуждых народу
Упаднических поэтов.
От лишних карт зачистят колоду
Шестерки-сексоты,
В погонах идиоты,
Дураки в эполетах.

«Столетняя война»:

От горьких истин на деснах — давно оскомины,
От гребли против теченья на коже — волдыри.
Опричники ностальгируют по былой Московии:
Мы русские, с нами Бог, можем повторить.

«Всё как у людей»:

А девочка из конной полиции
С белым айфоном на белом жеребце
Ждет в Инстаграме лайка от принца
И ждет от Черной Пятницы низких цен.
Мерно цокают копытца по улице.
Винтят демонстрантов мальчики-коллеги,
Обсуждают рецепты подружки-умницы
В недозаблокированной «телеге».
Она завтра купит в «Меге» наборчик LEGO
Для племянника на его рождения день,
В наборе — автозак и три человека:
Двое ментов на одного…

И припев мрачным, как наша жизнь, голосом Летова: «…Всё как у людей!»

Слушаешь и понимаешь, почему ему срывают концерт за концертом. Эта спокойная констатация, почти безэмоциональное описание страшнее гранжевой истерики, криков «Мы здесь власть!» и «Долой!». В голосе Нойза слышен не призыв изменить систему, а измениться самим. Для власти это опаснее любой революции.

И вот тут главная разница между ними. Один, как птица в тоннеле метро, бьется о стены, кричит, что скоро поезд, и мы умрем как герои. А второй на вопрос «что делать?» отвечает, не повышая голоса: держать глаза открытыми и продолжать искать выход в город.