Мы привыкли читать криминальные истории про коррупцию, репортажи из суда — про политические обвинения. Я же расскажу про обычную кражу. Сюжет истории — отупляющая банальность подлости.

Четыре года назад в элитном поселке на Рублево-Успенском шоссе произошла серия краж. Образовались «висяки»: камеры видеонаблюдения ничего не зафиксировали. Ну мало ли — такие дела годами «висят» не раскрытыми. Но в данном случае — многомиллионный ущерб и «элитные» потерпевшие. Отмазаться обычной фразой: «Дело приостановлено в связи с невозможностью установления лица, подлежащего ответственности», — не прокатило бы. Три эпизода кражи нужно было «натянуть» любой ценой.

При отработке видеозаписей полицейские обратили внимание на машину, что останавливалась у магазина в тех краях. Ее водителем оказался россиянин молдавского происхождения 25-летний Дмитрий Удря. Не из «элитного круга». Удачно.

Его вычислили, установили адрес проживания, провели обыск, задержали и отрапортовали, что дело раскрыто.

Но выдохнуть не удалось — судья вернул материалы на доследование. Чего-то в дело дописали. Но суд вынес оправдательный приговор (что по российским меркам нечто невообразимое).

Вышестоящий суд вошел в положение сотрудников полиции — приговор отменили. И можно праздновать: в третий раз — реальные сроки.

Покурили и обыскали

Такие истории пусть и не много, но бывают. Интересен тут даже не столько сломавшийся механизм следствие–суд. Интересна схема, с помощью которой «раскрыли» кражу. Тут необходим дисклеймер. Я не утверждаю, что фигуранты «белые и пушистые», а только излагаю, основываясь на материалах дела, хронологию событий и привожу результат работы барвихинской полиции, который мне кажется сомнительным.

25 мая 2017 года поздно ночью Дмитрий Удря возвращался после свидания с подругой в арендованную квартиру, что в деревне Путилково Красногорского района Подмосковья.

Как рассказала «Новой» его сестра Марина, брат закончил девять классов, переехал в Москву, подрабатывал разнорабочим на стройке. В тот день у него заночевали земляки: 38-летний Николай Кулев и 40-летний Федор Сиенко. Они в столицу приехали на заработки.

В ту ночь Дмитрия в подъезде встретил начальник Барвихинского ОУР (отдел уголовного розыска) Алексей Горев, протянул руку по-свойски: «Здорово, сосед». После чего Удрю сразу же сковали наручниками. К нему подбежали оперативники в штатском, скрутили и забрали ключи. Они будто бы никак не представлялись и якобы требовали, чтобы тот назвал номер своей квартиры. Удря, испугавшись, отказался отвечать. Квартиру оперативникам указала консьержка.

Удрю завели в квартиру и уложили в коридоре. Около часа Сиенко и Кулев лежали на полу в одних трусах. Согласно их показаниям, опера будто бы попросили их одеться, а потом снова повалили на пол, на голову накинули одеяло и якобы начали им засовывать в карманы какие-то предметы. Эти вещи впоследствии оказались похищенными у потерпевших.

Через полчаса Кулева повели на кухню и начали вытаскивать засунутое: зеркальце, бижутерию, резинки, заколки и другую мелочь. Опера интересовались, чьи это вещи? Кулев кричал, что эти предметы ему подкинули. У Сиенко в карманах тоже «нашли» разные украшения, мобильные телефоны, флешку, сим-карты и паспорт.

Все это время в квартире находились понятые. Один из них — бывший начальник отделения уголовного розыска УВД по Одинцовскому району Алексей Дудкин.

— Что за цирк! — кричал Кулев.

— Рот закрой, слушай, что тебе говорят, — затыкал его, по словам Кулева, понятной Дудкин.

Такое поведение понятого показалось странным Сиенко и Кулеву, они подумали даже, что Дудкин тоже входит в оперативную группу. Ведь он и второй понятой, как вспоминали на суде обвиняемые, охраняли их и задавали вопросы про украденные вещи.

Удря утверждает: когда лежал в коридоре, ему тоже закрыли голову одеялом и будто бы подбросили в боковые карманы джинсов и пиджака телефон, золотое и черное пластмассовое кольца и какую-то бижутерию.

По словам Марины, на обыске у брата забрали ноутбук, браслет и золотую цепочку, подаренные ему семьей, там были и другие личные вещи, которые, как она предполагает, не были зафиксированы в протоколе и до сих пор не возвращены.

Пока полицейские рылись в вещах, они еще успели раскурить кальян —рассказывал позднее своей сестре Дмитрий Удря.

Задержанные отрицали свою причастность к преступлению и говорили о том, что вещи им подбросили, но им не дали написать об этом в протоколе, вместо этого указали — «от подписи отказались». После обыска всех троих отвезли в Барвихинский отдел полиции.

Как вещдоки ищут преступников

Адвокат Сиенко Вадим Макаров, как начал изучать дело, так и наткнулся на ряд нестыковок и сомнительных доказательств.

Ну, например, появление на обыске все того же понятого Дудкина. Выяснится, что оперативники взяли с собой бывшего коллегу, с которым поддерживали дружеские отношения.

Или — заявление Кулева про алиби, которое так и не было должным образом отработано.

Чем глубже адвокат копался в деле, тем ему становилось очевиднее, что опера могли действовать по отработанной схеме.

В разговоре с «Новой» Макаров предположил, как может работать схема по раскрытию краж, когда реальных злодеев найти затруднительно. Выезжающий на место происшествия оперативник должен сразу озаботиться тем, как получить будущие улики, изобличающие «преступника». Тут два варианта, предполагает Макаров.

Второй. Если хозяева страдают низкой «социальной ответственностью», они сами дают операм предметы, не имеющие ценности.

Именно такую мелочовку потом и находят во время обыска у тех, кого назначили преступниками. Причем об этих вещах потерпевшие «вспомнят» не сразу, не во время первого допроса, а намного позднее.

Ни украденных денег, ни дорогостоящих украшений, ни шуб, конечно, не найдут, а та самая ручка, зажигалка или бижутерия в карманах или шкафу будет предъявлена на обозрение «понятым».

Так было, предполагает адвокат Макаров, и в истории с изобличением Удри, Сиенко и Кулева.

«Подобные методы, с различными креативными вариантами, работают и при расследовании других преступлений, в том числе убийств, когда из лужи крови с места преступления берется образец, который потом находится на одежде случайного подозреваемого. Или, наоборот, в ходе дополнительного осмотра места происшествия окурок со слюной «злодея», который покурил накануне в отделе на предварительной беседе», — добавил адвокат.

«Союз писателей»

По версии следствия, ранее судимый за совершение хищения чужого имущества Кулев не позднее 9 февраля 2017 года собрал преступную группу, в которую входили Сиенко (также ранее судим за кражу) и Удря. Кулев якобы выбирал объекты для совершения краж, обладал специальными навыками отжима пластиковых окон и дверей и участвовал в сбыте похищенного. Сиенко во время совершения преступления стоял на стреме, также ему была отведена обязанность после сбыта имущества делить вырученные от продажи деньги. Удря, используя автомобиль «Шевроле Круз», подвозил Кулева и Сиенко к домам, в которых происходили кражи, проникал внутрь и совершал хищение.

Для осуществления преступления все трое использовали специальные мобильные телефоны, а все похищенное хранили в арендованной квартире в Путилкове.

«Для проникновения в дома Кулевым, Сиенко и Удря были подготовлены неустановленные следствием предметы, при помощи которых они отжимали пластиковые окна и двери домов, и перчатки, с целью сокрытия следов отпечатков пальцев (потому что отпечатков тоже нет в деле, как и перчаток. — Ред.)», — указано в материалах дела.

Согласно фабуле обвинения, первую кражу обвиняемые совершили 9 февраля в Одинцовском районе — похитили из дома 700 тыс. рублей, 1000 долларов, часы Rolex Daytona, наручные часы Harry Winston, кулон, серьги, кольца, различную бижутерию… В общей сложности потерпевшей был нанесен ущерб на сумму 4 902 512 рублей и 90 копеек.

Второй эпизод кражи произошел 28 февраля недалеко от Барвихи. Было похищено драгоценностей на общую сумму 800 тыс. рублей. Спустя два месяца, 8 мая, обвиняемые проникли еще в один дом по соседству. Украли золотые часы, колье, серьги и много других ценных предметов, материальный ущерб составил 15 150 000 рублей. Никто из обвиняемых вину не признал.

Алиби

Все эти преступления произошли в период с февраля по начало мая 2017 года. Получается, незадачливые воришки устроили у себя в карманах хранилище похищенного и носили с собой зеркальце, серьги, бижутерию и прочие женские вещи не просто несколько дней, а много недель. Причем в первоначальных протоколах эти предметы указаны не были — о них потерпевшие вспомнили значительно позже, утверждают адвокаты.

Они настаивают, что опознание этих вещей проводилось с нарушениями. Например, найденный дорогущий телефон Vertu опознавался в числе двух кнопочных Nokia (на опознании должны предъявляться одинаковые модели телефонов. — Ред.), кольца опознавались среди сережек и так далее. Все подписи понятых, заметили защитники, на протоколах различаются настолько очевидно, что даже суд обратил на это внимание — они не совпадают с подписями в паспортах.

Кстати, о понятых и опять же о Дудкине. Он был судим за мошенничество с использованием служебного положения, когда работал в полиции (Одинцовский городской суд приговорил его к трем годам условно. — Ред.). Помимо прочего Дудкин и Горев, который руководил оперативной группой на обыске, одно время работали в одном отделе уголовного розыска в Одинцовском районе и хорошо знали друг друга. По неосторожности они публиковали свои фотографии в соцсетях, как сидят в баре в обнимку, но потом все стерли.

Далее — алиби. Кулев на следствии заявлял об этом. Он говорил на допросах, что в период совершения краж его не было в России. Все отметки о пересечении границы были в его паспорте. До женитьбы Кулев носил фамилию Ратков. В конце октября 2016 года его не пустили в Россию из-за неоплаченных штрафов. После свадьбы он взял фамилию жены и получил новый паспорт на имя Кулева, по которому в марте 2017 года прилетал в Москву и вернулся на родину в апреле. Спустя месяц, 11 мая, он снова приезжал в Россию на заработки.

Еще один момент — размер ущерба. Занималась расследованием дела следователь Татьяна Пекарева (получила известность после скандала с видео в соцсетях, где она дрифтует на Infiniti EX35. — Ред.). Она написала поручение, чтобы установить стоимость похищенного. В ответ оперативники ей прислали бумагу за подписью директоров и печатью фирм ООО «Путиловец», ООО «Колорит» и ООО «Берг».

Однако защитники выяснили, что последние две компании, во-первых, были ликвидированы, а во-вторых, занимались строительством и арендой авто. А свидетель Плотников в суде объяснил, что их фирма ООО «Путиловец» не проводит оценку без имущества. Ведь непонятно, как вообще проводилась оценка украденного — вещи до сих пор не найдены, а справка, приобщенная к делу от компании, «не является официальным документом». «Печать на документе похожа на нашу, но кем поставлена и чья подпись, не знаю», — говорил свидетель в суде.

«Признайте хоть что-нибудь»

В августе 2018 года дело было передано в Одинцовский городской суд. Однако председательствующий судья Сергей Савинов обнаружил ряд процессуальных нарушений и вернул дело на доследование.

Пока Сиенко, Кулев и Удря находились под стражей, следствие занималось «работой над ошибками». Арестанты рассказывали адвокатам, что к ним будто бы заглядывали в СИЗО оперативники с требованием во всем сознаться. «Признайте хоть что-нибудь, мы вас выпустим. Хоть один эпизод», — уговаривали опера. Поработали и с потерпевшими. Одна из них внезапно увеличила сумму ущерба. Такое решение она объяснила тем, что сотрудники полиции в день кражи якобы попросили ее не указывать полную сумму, иначе будет огласка в СМИ. Она их послушала, но потом передумала.

Как заметила защита,

о котором уже сообщала следствию.

В разговоре с «Новой» эта потерпевшая (фамилия известна редакции) выразила уверенность в причастности к похищению ее вещей Сиенко, Кулева и Удри. Она утверждает, что никто из полицейских не оказывал на нее давления, вещи найденные у обвиняемых принадлежат ей, и никто им их не подбрасывал. Подтвердила, что действительно не хотела огласки в СМИ, поэтому изначально указала меньшую стоимость ущерба. «Я назвала максимальную сумму для максимального наказания. Тем более я была в шоке и сразу ущерб не могла оценить. Потом все это вылезло в интернет, и всю сумму было скрывать бессмысленно. Я просто не хотела такой славы», — объяснила она «Новой».

Оправдательный приговор

Доследование затянулось, предельный срок содержания под стражей у обвиняемых в итоге истек. Все трое вышли на свободу под подписку. В декабре 2019 года дело повторно было передано в Одинцовский суд председательствующему Юрию Модякову. Как вспоминает адвокат Макаров, судья очень дотошно изучал материалы и выслушивал доводы всех участников процесса.

«Мы снова повторили свою позицию и попросили поднять из дела паспорт Кулева, где были отметки о его пересечении границы. Оказалось, что на доследовании паспорт потеряли. Судья сделал запрос в изолятор, ему пришел ответ, что документ был изъят. Но в материалах дела нет данных об этой выемке», — возмущен Макаров.

Однако в деле все равно оставалась копия паспорта Кулева, что дало основание суду принять решение в пользу подсудимых. Судья назвал показания свидетелей со стороны обвинения сомнительными, а доказательства —недопустимыми. В первую очередь председательствующий не поверил словам бывшего полицейского про «случайное попадание на обыск».

«Защитой представлены неопровержимые доказательства, подтверждающие близкое знакомство Дудкина и Горева, который руководил проведением следственных действий по поручению следователя, а соответственно существовала заинтересованность в исходе дела Дудкина», — говорится в приговоре.

Дудкин, собственно, не скрывал на суде, что до 2010 года работал начальником уголовного розыска 1-го ГОМ Одинцовского УВД и знал заочно Горева, а сотрудников Ясинского и Ашакова, которые участвовали в обыске, знал в лицо. Согласно показаниям Дудкина, когда он находился в Барвихе, к нему якобы подошел неизвестный сотрудник полиции и попросил поучаствовать в следственных действиях в качестве понятого. Дудкин говорил, что не мог отказать бывшему коллеге. Он настаивал, что никакой заинтересованности в исходе дела у него не было, и называл участие в обыске «гражданским долгом».

Эти показания не устроили судью Модякова. Присутствие Дудкина на обыске суд расценил как оказание помощи полиции. А раз суд признал его «бракованным» понятым, то доказательства обвинения развалились.

Судья также усомнился в показаниях одной из потерпевших, которая утверждала, что ее домработница на видео опознала Удрю. По мнению суда, это недопустимое доказательство, потому что на следствии указанная видеозапись не была приобщена к делу и опознание подсудимых не проводилось.

Не поверил судья и представленным справкам из ООО «Путиловец», ООО «Колорит» и ООО «Берг» — все эти доказательства были также признаны недопустимым и недостоверными.

Суд поверил в алиби Кулева. Согласно данным, представленным молдавскими пограничниками, он находился за пределами республики 25–26 октября 2016 года, потом с 27 марта по 23 апреля 2017 года и последний выезд из страны — 11 мая. К делу приобщена и копия паспорта, где имеются оттиски штампов о пересечения границы РФ в аэропорту Домодедово 27 марта, 23 апреля и 11 мая.

Судья вообще-то отправлял аналогичный запрос и нашим пограничникам, но в ФСБ отказались представить суду эти сведения: еще чего — разглашать служебную тайну какому-то городскому суду…

Еще одно доказательство алиби Кулева — справка из ООО «Петрумед», полученная из Республики Молдова, согласно которой, он 2–16 февраля проходил лечение в данной клинике.

«Стороной обвинения не представлено каких-либо доказательств, что вменяемые преступления подсудимыми совершались в составе организованной группы, и судом полностью исчерпаны возможности по сбору и проверке доказательств», — к такому неутешительному для прокуратуры выводу пришел суд и оправдал всех троих.

Осталось только машину измазать

Радость от оправдательного приговора была недолгой. Буквально на следующий день после суда, как вспоминает адвокат Макаров, неизвестные облили его автомобиль «дерьмом», а машину Сиенко вернули с пробитыми колесами (38 дыр) еще на доследовании.

Прокуратура же с оправдательным приговором традиционно не согласилась. Вместе с прокурорами жалобу подала и все та же потерпевшая. Она назвала оправдательный приговор «несовершенством судебной системы». Тройкой судей Мособлсуда все доводы судьи Модякова были отвергнуты.

И алиби Кулева их не устроило, так как, по мнению тройки, оно опровергается справкой из УФМС России о том, что Кулиев прибыл в РФ под фамилией Ратков 1 августа 2016 года, а вот данными об его убытии из России ФМС не располагает. Данные, представленные Молдовой, коллегия судей не заметила. Приговор отменили.

Слишком рьяно защищали

В третий раз разбираться с делом пришлось судье Оксане Староверовой. Перед самым процессом одному из адвокатов, по их словам, намекнули: если они снова будут так рьяно выступать, как на прошлом процессе, то их подзащитные получат большие сроки. «Я передал это предупреждение своим доверителям, они все равно решили биться и ни в чем не сознаваться», — сказал Макаров.

Во время процесса у Сиенко в реанимации умирает мама. Судья дала возможность ему повидаться с матерью перед смертью. Когда же на фоне этой трагедии заболевает отец, предельно допустимое количество сострадания у суда было исчерпано — во второй раз судья отказала Сиенко проведать родных.

Но он, никому не говоря, уезжает из России. За нарушение подписки прокурор потребовал заключить под стражу не только Сиенко, но и всех остальных. Судья отправила Кулева и Удрю в СИЗО. А самого Сиенко объявили в розыск.

В ходе процесса в коридоре суда адвокаты неоднократно замечали того самого оперативника Горева. А перед прениями адвокат Кулева Вера Сафонова видела Горева, выходящего из кабинета судьи вместе с прокурором. Об этом защита заявила на заседании.

В итоге она поверила ВСЕМ доводам обвинения. И «бракованному» понятому, и показаниям консьержки, и увеличенному потерпевшей ущербу, и справке ФМС. Кулева и Сиенко (заочно) приговорили к восьми годам заключения в колонии строгого режима, а Удре назначили 7 лет общего. Вместе с этим суд обязал взыскать солидарно в пользу сговорчивой потерпевшей 14 350 000 рублей.

«Это эталонное дело — как сфальсифицировать все, — сокрушается адвокат Макаров. —Я давно уже работаю по этому делу исключительно за идею, потому что вижу отчаяние людей».