Знаковое событие прошло незамеченным. Президент России Владимир Путин три месяца и три недели назад, 21 июня 2021 года, наложил резолюцию на документ: «Рассмотреть, проработать детально и поддержать». Документ — письмо из Московского художественного театра имени Чехова за подписью художественного руководителя/директора Сергея Женовача и шестерых народных артистов республики: Станислава Любшина, Ирины Мирошниченко, Михаила Пореченкова, Игоря Верника, Константина Хабенского, Алексея Кравченко, — расписан — Т.А. Голиковой.

В письме мхатовцев президенту речь идет о грядущем юбилее театра, 125-летии. Цитируем фрагмент: «МХТ — первый театр, осуществивший реформу репертуара, создавший собственный круг тем и авторов. Именно в Художественном театре впервые были сыграны пьесы Чехова, Булгакова, Горького. В репертуаре долгие годы шли спектакли по Толстому, Достоевскому, Островскому, Шекспиру, Мольеру и др. Здесь всегда стремились к творческому идеализму, держали марку высокой художественности.

Конечно, мы понимаем, что 125 лет — дата не круглая. Но учитывая уникальность и особенное значение Художественного театра для русской культуры, мы были бы Вам очень благодарны, если бы Вы дали возможность широко отметить это событие, поддержали театр».

Но нет.

Сегодня театральный мир столицы полон одним невероятным слухом: контракт с режиссером Сергеем Женовачем министр культуры Ольга Любимова вот-вот собирается досрочно расторгнуть.

Что же произошло за три месяца? Декорацией убило человека? Труппа пишет письма против худрука, выходит на улицу, дает обличающие руководство комментарии? Финансовая проверка нашла ряд серьезных нарушений? Погублен репертуар, оскорблен самый дух театра?

Ничего подобного. Все это происходит, но в разных других государственных театральных учреждениях. В Большом, Ермоловском, МХАТ имени Горького, «Ленкоме»…

А вот снимать, по слухам, намерены именно Женовача. Человека, чье трехлетнее пребывание на посту ознаменовано появлением всерьез достойных спектаклей, молодой режиссерской смены, наконец, после долгого перерыва — художественной программы. Человека, чьи талантливые ученики работают во всей российской географии. И на чьи первые три года выпали и тяжелейшая общественная ситуация, эпидемия, карантин, и личное испытание — серьезная операция на сердце.

Почему?

На мой взгляд, по трем причинам.

Первая причина — травля. Ее не сегодня развернули телеграм-каналы. Уже несколько месяцев оскорбительные оценки и прямая ложь о МХТ имени Чехова переходят от одних «культурных экспертов» к другим. От своего имени никому не позволено высказывать то, что высказывается от имени анонимной кликухи. Крушат репутацию безнаказанно, дегтем мажут все, что происходит сегодня в Камергерском. Новые спектакли объявляются плохими, те, которые снимаются, — самыми лучшими, Олег Табаков — недостижимым образцом руководителя. Ложь на длинных ногах рулит ситуацией.

При этом лексика авторов, уровень представлений и класс характеристик отсылают читателя в единственно соответствующее место: на помойку. Но мнения с этой помойки — барометр грядущих решений. Когда-то в спектакле Някрошюса «Дядя Ваня» за кулисами событий решающую роль обретала дворня, исподволь превращаясь в разрушительную силу. Так происходит и тут. Но истина к закулисным задачам никакого отношения не имеет: в снятом «Идеальном муже», о котором подняли демонстративный вселенский плач, играли приглашенные артисты — непосильная организационная и финансовая ноша для любого театра. Уровень нового репертуара могут оценить те, кто вообще способен оценивать факты искусства и кропотливую упорную работу по созданию своего мира. А «успешный» табаковский МХТ, в котором поклонялись кассе, был уязвим по-своему.

Удивительно устроена сегодняшняя реальность: пронзительно и за деньги квакают анонимные жабы (они нынче дороги, позволить себе их может не каждый, лишь конкретный интересант). Сергея Женовача и весь его путь в театре знают все, «жаб» — только их наниматели. Но даже те, кому прекрасно известно, сколько им заплатили, верят, что «жабы» выражают общественное мнение и выступают от лица истины: сами платят — и сами верят.

Вторая причина — Марина Андрейкина. Замдиректора, которую выбрал сам Сергей Васильевич, на назначении которой настаивал — вопреки всем. Что ж, это не преступление — это ошибка. Возможно, роковая.

Андрейкина из ГИТИСа в МХТ пришла с обещаниями создать новый попечительский совет театра, привлечь внебюджетное финансирование, освободить худрука от хозяйственных забот ради постановочной деятельности. Но за три года ею не сделано ничего.

Нет программы укрепления материально-технической базы театра, нет политики социальной поддержки сотрудников, нет работы с кадрами и зрительской аудиторией. Даже вопросы парковки автомобилей поначалу решал худрук.

Наконец, и сам Женовач понял: между теорией и практикой огромная дистанция.

Зарплата Андрейкиной, по сведениям из открытых источников, минимум полмиллиона рублей в месяц. Как только забрезжило расставание, были мобилизованы все доступные средства. Связи в министерстве культуры, сливы телеграм-каналам, и не только им. Все свои промахи, просчеты, свой профессиональный провал Андрейкина возложила на Женовача. Организовала бурю, сама взяла бюллетень. И тут же худрук (красота театральной случайности), проезжая по Москве, узрел «больного» зама в спортивном костюме на пробежке.

Третья причина. Как только Женовач был назначен, в игру вступила сила, обозначенная в эпиграфе прославленной пушкинской повести, как «Тайная недоброжелательность». Многие хотели быть на его месте. Многие полагали, что справятся лучше. Многие жестоко завидовали.

Кто-то ходил по главным теневым кабинетам. Кто-то оплачивал травлю на TLG-платформах. Кто-то пытался втягивать артистов в заговоры (телеграм-каналы возмущались, что актеры Художественного бунтовать не собираются, а вот репетируют с увлечением). Черные вихри тайной недоброжелательности носились и носятся в Камергерском. Такое это влекущее место, первая сцена страны.

Среди соискателей позиции нынешнего худрука называют нескольких. Константин Богомолов, Евгений Миронов, Константин Хабенский — то один, то другой живет и побеждает в народной молве как спаситель театра.

— Собираешься взять МХТ?— спросила я у Марии Евсеевны Ревякиной на открытии мемориальной доски Анатолию Эфросу (вот кто все знал о театральном предательстве).

— Какой МХТ?! — отшатнулась директор «Золотой маски» и театра Наций, — кто такое сказал!?

И действительно, как поверить, что Евгений Миронов собирается возглавить театр в Камергерском? Даже при могучей точечной влиятельности Евгения Витальевича в самых разных органах управления — мэрии города, Государственной думе, наконец, АП — вряд ли он, порядочный человек и большой артист, способен забыть слова Станиславского: «Роль не кончается с опусканием занавеса, актер обязан и в жизни быть проводником прекрасного».

Действующему художественному руководителю необходимо дать возможность укрепиться и реализовать задуманное. Министр культуры вроде бы генетически обязана понимать: во главе МХТ должен стоять режиссер и адепт репертуарного, а не проектного театра. Творец и продолжатель художественной идеи, лидер, кредит доверия которому обеспечен творчеством, биографией и мнением первых лиц российской режиссуры, благословивших его на «царство».