КомментарийЭкономика

«Вся страна осталась без мыла…»

СССР распался еще за два года до ГКЧП, вступив в неразрешимое противоречие с законами экономики

Этот материал вышел в номере № 95 от 27 августа 2021
Читать
«Вся страна осталась без мыла…»
Москва. Декабрь 1990 г. Очередь в хозяйственный магазин. Фото: Роман Денисов / ТАСС

Постановление ГКЧП № 1 от 19 августа 1991 года содержало в себе одну ключевую фразу, объяснявшую все происходящее в стране «с точки зрения экономики». Но тогда этого никто не заметил.

По поводу «экономической части» программы ГКЧП принято иронизировать. Действительно, со стороны она выглядит набором трескучих фраз, но… за каждым пунктом можно увидеть определенную проблему, которую путчисты пытались если не решить, то хотя бы обозначить. Особенно интересно, что именно программа ГКЧП называла в качестве главной экономической проблемы страны.

Пункт 9.

…Обеспечить нормальное функционирование предприятий всех отраслей народного хозяйства, строгое выполнение мер по сохранению и восстановлению на период стабилизации вертикальных и горизонтальных связей между субъектами хозяйствования на всей территории СССР, неукоснительное выполнение установленных объемов производства, поставок сырья, материалов и комплектующих изделий…

Обратите внимание: здесь нет ни слова о дефиците, росте цен, нехватке денег. Нет. В первую очередь речь идет о восстановлении «вертикальных и горизонтальных связей между предприятиями».

А что, это действительно имело такое значение?

Да, и похоже, что решающее.

Причем распад «связей между субъектами хозяйствования» обозначался как главная проблема экономики еще за два года до всякого ГКЧП, «распада СССР» и прочих «геополитических катастроф».

Признание министра

В 1989 году замечательный социолог Сергей Белановский сделал серию интервью с руководителями крупных советских промышленных ведомств. И вот что сказал ученому министр нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности СССР (Миннефтехимпрома) Николай Лемаев.

Деньги есть, говорил министр. Есть ресурсы. Есть всё!

«Сегодня на счетах у наших предприятий свыше 500 млн руб. собственных средств. Мы выполнили задачу по хозрасчету, выровняли финансовое положение отрасли, обеспечили экономическую стабильность большинства предприятий».

А в чем же тогда проблема?

Нет желания руководителей предприятий «действовать в интересах народного хозяйства».

«Вопрос заключается в том, как эти деньги материализовать, обеспечить дальнейшее развитие производства, удовлетворение социальных нужд. Мы обращаемся за металлом, ведь в стране объявлена оптовая торговля. Идем на базы за цементом, за трубами, за кабелем, за насосами. Нам же говорят, что ничего нет».

Но почему?

«Потому что предприятия стремятся производить то, что им выгодно, и поставлять продукцию тем, кто предложит лучшие условия».

И что не так с этим вполне естественным желанием предприятия зарабатывать больше?

А то, объясняет министр, что в СССР это так «не работает».

Талоны на продукты, отсутствующие на прилавках. Фото: Николай Адамович / ТАСС

Талоны на продукты, отсутствующие на прилавках. Фото: Николай Адамович / ТАСС

«Каждое наше предприятие данного профиля обслуживает какой-то регион страны. Сейчас идет уборочная кампания, и в нескольких районах она под угрозой срыва из-за недопоставки нашей продукции. Я звоню на другое предприятие. Это крупный завод, он в состоянии частично покрыть недопоставку. Говорю: отправьте продукцию в такой-то район. А мне отвечают: это не наше дело, мы свой план выполняем. В тот район им поставляет другой завод, с него и опрашивайте, а я свою сверхплановую продукцию поставлю в обмен на то, что мне нужно».

Но почему директор завода отказывает союзному министру?

«Сейчас в стране действует закон о предприятии. А как он действует в разрезе интересов народного хозяйства? Он имеет крупные недоработки. Если бы была оптовая торговля, если бы был насыщен и перенасыщен рынок товарами, — если бы производственные мощности были выше, чем потребности народного хозяйства, можно было бы регулировать: кто дешевле и лучше сделает продукцию, у того я и возьму. А сегодня берешь у всякого, потому что ее просто не хватает.

Как можно сделать так, чтобы завод сделал лучше? Такого механизма в реформе мы пока не имеем, чтобы предприятие было заинтересовано в выпуске большего количества продукции лучшего качества и меньшей себестоимости».

Спецвыпуск

Кооператив «Лебединое озеро»

30 лет назад группа товарищей попыталась свергнуть Михаила Горбачева и вернуть в страну страх. Как провалился путч

Антинародное хозяйство

Остановимся. Вот здесь, кажется, и есть ключ к объяснению если не всего, то многого, что произошло впоследствии.

Оказывается, предприятие может быть не заинтересовано в том, чтобы производить больше продукции лучшего качества и меньшей себестоимости. Почему такое могло произойти? Тем более что правильнее будет говорить не о предприятии, а конкретных людях с фамилиями, именами и отчествами — руководителях этих предприятий.

Самые что ни на есть «советские люди», воспитанные плановой экономической системой, строители социалистической экономики, руководители того самого «реального производства», на которое так молятся нынешние «государственники», при первой представившейся возможности повели себя… так, как позволил им «Закон о предприятии». Производить только то, что максимально выгодно конкретному заводу и не думать ни о каком «народном хозяйстве».

Какие формы это принимало на практике?

Свидетельствует министр Миннефтехимпрома СССР.

«Звонит недавно министр автомобильного и сельхозмашиностроения и говорит: «Ты выполни свои обязательства». Ну ладно, сделаю. Звонит директор одного из наших заводов: надо быстренько то-то, а не то встанет конвейер. Я — ладно, сделаю. И так далее. Созваниваемся с предприятиями, просим, уговариваем. Но я очень остро ощущаю, что если так пойдет дальше, то в скором времени я уже сделать ничего не смогу.

Прошло только 1,5 года с начала действия Закона о предприятии. Люди только начинают его осваивать и понимать, что они самостоятельны. Завтра они освоятся и скажут: «Это нам выгодно, а это невыгодно». И все. Закон о предприятии предоставил коллективу право формировать план производства. Министерству предоставляют его только для сведения.

Предприятию сообщается вот такой паллиатив: контрольные цифры по видам продукции в натуральном выражении. Что государство бы от него хотело получить. И предприятие вольно откликнуться на эти цифры, но вольно и не откликнуться. Сейчас предприятия еще более или менее придерживаются этих контрольных цифр. Но по мере «взросления» предприятий и осознания ими своих возможностей в свете закона никто не исключает такой парадоксальной ситуации, что они откажутся что-либо делать по этим контрольным цифрам».

Но проблема была не только в этом, объяснял министр.

«Вся страна осталась без мыла. Я спрашивал коллег из химического министерства: почему нельзя увеличить выпуск? Они ответили: все уперлось в синтетические жирные кислоты. Это не самое чистое производство, местное население против него протестует. Что с ним делать, закрыть? Нет. Его надо реконструировать, купить новое оборудование. Средств на это нужно не так уж много. Но вот типичная ситуация: у данного предприятия этих средств нет. Оно может производить, оно согласно, надо только расширить мощности и улучшить очистку. Все реально, но у предприятия нет средств. Что делать? Механизма переброски средств между предприятиями теперь нет. Раньше переброску средств осуществляло министерство, но теперь это запрещено».

Объявление в магазине «Океан» во время тотального дефицита товаров в СССР в начале 90-х годов. Фото: РИА Новости

Объявление в магазине «Океан» во время тотального дефицита товаров в СССР в начале 90-х годов. Фото: РИА Новости

Дефицит как условие

Вот решение, скажут экономисты. Надо переориентировать инвестиции со строительства новых мощностей на реконструкцию старых. В директивно планируемой экономике такой маневр кажется простым: забираем у одного предприятия, даем другому (о чем министр и вспоминал).

Но в этом случае стратегические цели плановой системы противоречат главному принципу ее функционирования — плановым заданиям по объемам производства.

Замена устаревшего оборудования на «старом заводе» требовала его временной остановки, что было сопряжено со снижением выпуска, то есть с невыполнением плана. А в случае строительства «нового завода» оставалась надежда, что «старый» как-нибудь выполнит план, пока не заработают новые мощности. И решения о реконструкции постоянно откладывались.

Но платой за такое решение был постоянный риск дефицита товаров и сложности с расширением их ассортимента, что чрезвычайно раздражало людей.

Дефицит в плановой системе возникал повсеместно почти по определению (из-за физической невозможности свести межотраслевой баланс — добиться пропорциональности в производстве миллионов видов разной продукции), причем инвестиции рассматривались плановиками как главный инструмент «расшивки узких мест».

Как объяснял экономист, профессор Российской экономической школы Владимир Попов,

«…весь плановый процесс выглядел как непрерывная череда вынужденных решений по ликвидации острых дефицитов, которые возникали быстрее, чем плановики успевали с ними справляться. Решить эту проблему политическое руководство СССР попробовало созданием чего-то вроде экономики НЭПа — пусть директора предприятий сами принимают решения о работе своих заводов. При этом «государство» продолжало содержать предприятия «на бюджетном балансе» и не вводило «рыночных стимулов» (угрозы банкротства). Оно и не могло так поступить — ведь в СССР не могло быть «безработных» и «краха социалистического предприятия».

Последний шанс директоров

И вот тут командиры производства поняли: другого такого шанса не будет!

Как будет себя вести директор «государственного предприятия», получивший «права собственника», но не получивший «ответственности собственника», за 60 лет до ГКЧП описывал экономист Михаил Лурье в книге «Частный капитал в СССР»:

«…Первым и самым простым методом деятельности по созданию частного капитала было наличие его соучастников и агентов в государственном аппарате.

Это явление было распространено чрезвычайно широко. Можно привести сотни примеров того, как различные ответственные деятели, директора заводов, различных хозяйственных объединений, железных дорог, торговых организаций — государственных и кооперативных — организовывали параллельные лавки, параллельные магазины, параллельные общества, параллельные фирмы, которые и начинали якобы заниматься поставками и подрядами на государственные органы и всякими сделками с ними.

Но все это они выполняли путем прямой передачи в порядке злоупотреблений создаваемым ими частным учреждениям тех средств, которые находились в их распоряжении по службе в советских учреждениях…»

В результате, констатировал министр Лемаев, «сегодня, по сути дела, наше народное хозяйство — это море самостоятельных предприятий, которые владеют собственными финансовыми ресурсами».

Именно здесь следует искать причины «распада» — советскую экономику (и вместе с ней Советский Союз) разобрали по частям «хозяева» государственных предприятий.

И никакие «постановления ГКЧП» изменить ситуацию уже не могли.

Заново собрать «экономику» смогло только появление «ответственности собственника» в результате приватизации. Но это уже другая история.

Читайте также

Убили недра

Как Россия будет выживать без нефти и газа, когда закончится мировой энергопереход

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow