— Как бы Вы описали главный желаемый результат, которого ждет ПЦУ от визита Константинопольского патриарха в Украину, проходящего 20-24 августа? Например, распространяются слухи о повышении статуса церкви до уровня патриархата…

— Конечно, это исторический визит. По канонам, Киевская митрополия была частью Константинопольского патриархата вплоть до получения автокефалии 5-6 января 2019 года. Но сегодня, будучи независимыми, мы рассматриваем Константинополь как церковь-мать, потому что она дала Украинской церкви Томос об автокефалии. За более чем 1000-летие юрисдикции Константинопольского патриархата над Киевской митрополией лишь три Вселенских патриарха посещали территорию современной Украины (Иеремия Транос в XVI в., Димитрий в 1987 г. и Варфоломей в 1997 и 2008 гг.).

Некоторые боятся, что в связи с визитом поднимется новая волна межцерковного противостояния. Но не стоит думать только о негативных сторонах визита. Конечно, о статусе патриархата говорить еще рано, а

Ведь наши отношения с той частью Украинской церкви, которая относит себя к Московскому патриархату, стали даже немного более сложными. Но я думаю, что так получилось не по нашей вине.

Этот визит утвердит принадлежность автокефальной Православной церкви Украины к семье вселенского православия. И то, что патриарх Варфоломей не боится ехать в Украину, и едет сюда «на равных», к братской автокефальной церкви, — тоже очень важно. Некоторые из патриархов не могут до своей-то церкви добраться (митрополит намекает на патриарха Кирилла, который не посещал Украину с 2013 г., хотя и утверждает, что большинство православных украинцев принадлежит к его пастве — А.С.).

— Не считаете ли Вы, что ПЦУ необходимо больше считаться с потребностями русскоязычной православной общины в Украине? Может быть, то размежевание православия, на которое указывает Московский патриархат, обусловлено не столько религиозными, сколько культурно-языковыми факторами?

— Я признаю, что потребность в этом существует. Нам нужно найти методику работы с той группой. Мы же не против того, чтобы некоторые приходы служили по-церковнославянски, более того — у нас есть такие приходы, только они немногочисленны. Мы действительно разделены по признаку национальной идентичности. Те прихожане, которые сознательно принадлежат к Московскому патриархату, так или иначе ориентируются на традицию русского (российского) православия. Хотим мы того или не хотим, но у каждой православной традиции есть национальные черты. Они в первую очередь бросаются в глаза и иногда преобладают над вероучением и канонами…

Мы не раз заявляли, что наша церковь открыта для всех. Например, масса людей сейчас переехала с Донбасса во Львов. Как вы думаете, в какие храмы они ходят? Они приходят сюда, в храмы ПЦУ. Потому что юрисдикция Московского патриархата во Львове не так велика. В их кафедральный собор ходят только те, кто уж очень подчеркнуто хочет выразить свою принадлежность Российской церкви. Остальные семьи, которые приехали с востока Украины, приходят и обращаются к нам на русском языке, принимают участие в богослужениях и все понимают.

Языковой фактор должен учитываться, но он не настолько острый, как считается в России. Там, где у нас преобладает русскоязычное население, язык богослужений может оставаться таким, как был раньше. Во Львове, вообще в Галичине, — своя традиция. Поскольку уровень религиозности тут всегда был высоким, то сохранился язык так называемого «киевско-галицкого извода» — церковнославянский с украинским произношением. И тут до сих пор такая практика широко распространена. Интересно, что даже в советские времена Московская патриархия в Украине издавала специальные молитвословы, где молитвы были напечатаны гражданским шрифтом на церковнославянском языке, но с украинскими правилами произношения. Наверное, было бы хорошо, если б на приходах проводились опросы среди прихожан, в том числе о выборе языка.

Вообще в Украине очень искусственно раздувается языковой вопрос. Считается, что украинизация — это дискриминация тех, кто ее не хочет. Но я не вижу этого! Большую часть жизнь, наоборот, я себя ощущал ущемленным как украиноязычный.

— Готовы ли Вы открывать какие-то специальные отделения в семинариях или академиях для подготовки священников, которые будут работать с русскоязычной паствой?

— Пока так высоко поднята в Украине планка национального самосознания, это сделать будет довольно трудно. Всегда будут задавать тон те, кто стоит на национальных позициях. Дело в том, что за 30 лет независимости восстановление украинской государственности не закончилось. И дальнейший опыт в чем-то может быть трагичным, но нам через него нужно пройти, и для некоторых он может быть болезненным.

За 30 лет Украина могла бы стать очень сильным государством, а мы наоборот потеряли территории и растратили потенциал. Да, врага мы хорошо знаем. Но что было сделано внутри самой Украины, чтобы не потерять эти территории? Причина того, что мы потеряли территории, — коррупция, то есть несправедливые отношения в обществе.

Русскоязычным нашим согражданам нужно понять, что движение государства в сторону украинизации является благом и для них. Мы как Украинская Церковь ставим вопрос украинского языка как один из видов нашей миссии в отношении, в том числе, русскоязычных украинцев. Пусть, по крайней мере, через богослужение украинский язык станет им ближе. Функцию украинизации наша церковь взяла на себя очень давно, и это один из весомых факторов украинизации государства.

— Не ощущаете ли Вы изменения государственной политики в отношении церкви после смены президента Украины?

— Церкви будет только лучше, если она не будет слишком зависеть от поддержки государства. В этом плане мне нравится Зеленский — он не демонстрирует какой-то церковности. Может быть, это хорошо. Я не хочу никого укорять, но любое присутствие главы государства на богослужении несколько напрягает — и народ, и того, кто служит. Их присутствие должно быть скромным. Вот, наш мэр Андрей Иванович Садовой никогда не стоит на амвоне и свечку не держит перед камерами.

Когда я смотрю российские телеканалы, в том числе церковные, то иногда хочется им посоветовать отвести президенту немного иное место… Тем более, в контексте всего, что он сделал, его православное благочестие неочевидно. И если уж отстаивать чистоту московского православия, то патриарху Кириллу следует рассмотреть вопрос о его отлучении от церкви.

— Если Москва все-таки даст автокефалию своей части Украинской церкви (УПЦ МП), то насколько радикально это изменит церковную ситуацию в Украине? Облегчит ли это возможности для диалога?

— Да, облегчит. Мало кто об этом говорит, но когда мы получали автокефалию, в выступлении Вселенского патриарха был призыв продолжать диалог с иерархией Московского патриархата в Украине. Условием для предоставления нам статуса патриархата является единство всего украинского православия.

Но я очень мало верю в то, что Москва такое сделает, потому что «в одном пакет» придется решать вопрос и с белорусской автокефалией. Если бы Московская патриархия откликнулась на обращение Собора Украинской церкви 1-3 ноября 1991 года, то сейчас бы всех этих проблем не было.

Вы знаете, почему Вселенский патриарх дал нам автокефалию? Потому что не мог принять московское «ничегонеделание» в уврачевании украинского церковного разделения. Московский патриархат только углублял раскол и отталкивал миллионы верующих в Украине. Константинопольский патриарх сам предлагал Москве украинский вопрос обговорить на Всеправославном соборе 2016 года, куда РПЦ в последний момент не поехала, сознательно это отвергнув. Это свидетельствует о недальновидности политики нынешнего московского патриарха, ее зависимости от постимперских установок светской политики РФ.

либо просто дезинформация. В частности, меня удивляли посты о. Андрея Кураева, посвященные Украине. Например, в нашем Михайловском соборе в Киеве он почувствовал, что на него «со стен смотрят демоны», в то время как там точные копии фресок эпохи Киевской Руси, когда был построен собор. Неспособность к восприятию очевидных вещей — это черта постмодернизма, пришедшего на смену христианству.

— Некоторые эксперты считают, что патриарх Кирилл сделал ставку на самоизоляцию России, поэтому принес свои международные интересы в жертву изменившимся приоритетам внутренней политики.

— Если бы не было Крыма и Донбасса, Кирилл принял бы участие во Всеправославном соборе и разрешении украинского вопроса. Сейчас он вынужден отказаться от поминовения на богослужении предстоятелей других поместных церквей, потому что скоро не будет кого поминать.