Независимо от того, кто и как относится к моему другу Дмитрию Игоревичу Шпаро, он уже вошел в историю. Сначала — как организатор и участник уникальных арктических переходов, которые в свое время неизменно сопровождались грифом «впервые». Потом — как создатель единственного в своем роде центра-клуба детского туризма под названием «Приключение».

Я хорошо помню, как он впервые появился у нас на шестом этаже, в отделе спорта «Комсомолки», это был 1970 год. Он приволок с собой груду камней, сказав, что они с островов «Комсомольской правды», которые лежат в море Лаптевых к северу от Таймыра.

Это сейчас Таймыр от Москвы не очень далеко, а в те времена суровые острова казались немыслимой и почти недостижимой экзотикой, эти камни были тут же помещены в газетный музей, а Дима очень быстро стал своим человеком на шестом этаже. Постепенно, шаг за шагом, он стал приучать редакционное начальство к тому, что при газете должна состоять полярная экспедиция, а цель для этой экспедиции он сформулировал так — первый в истории лыжный маршрут к Северному полюсу.

Это сейчас на полюс возят туристов, которые играют там в футбол, водят хороводы и пьют шампанское, а тогда — я это хорошо помню — мало кто верил в то, что такое возможно. В точку, где сходятся меридианы, и на самолете долететь считалось доблестью. Но Диме повезло: та газета поддерживала разные сумасбродные инициативы, ей было интересно поднять свой флаг над полярной экспедицией. Потом, спустя годы, выяснилось, что редакции повезло больше, потому что полюс был покорен, и благодаря этому газета получила, как сейчас говорят, хороший или даже очень хороший пиар.

Но кто тогда думал о пиаре? Мы и слова такого не знали. Нас сжигала мечта о полюсе.

Шпаро — это танк, для которого не существовало преград. Ведь на пути к своей цели он преодолевал не только ледяные торосы, нет, сначала пришлось сражаться с препятствиями, которые были куда серьезнее. В середине 70-х против похода к полюсу прямо или косвенно выступали такие серьезные инстанции, как ЦК КПСС, КГБ, Минобороны, Госкомгидромет — структура, отвечавшая за Арктику.

А он и не воевал. У Шпаро к любому начальнику был свой подход. Можно сказать, он умело вербовал их, как союзников полярной экспедиции. Кого-то брал на самой идее (наши советские лыжники идут под красным флагом сквозь стужу и метели!), кого-то долго убеждал в несомненной практической пользе, которую получит данное ведомство, поддержав экспедицию (научные эксперименты, выполненные в ходе маршрута, будут бесценны), кто-то покупался на то, что другие уже поддержали, и надо бы не опоздать на отходящий поезд.

Разумеется, на идею работали и ежегодные тренировочные маршруты в Арктике — с каждым годом они были все сложнее и при этом ни разу, нигде, ни при каких обстоятельствах группа не оказывалась в чрезвычайной ситуации, все поставленные цели неизменно достигались, все научные программы в полной мере выполнялись, а участники возвращались на Большую землю живыми-здоровыми. Самая большая потеря заключалась в ампутированном пальце на обмороженной ноге у радиста Толи Мельникова.

Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что Шпаро удивительным образом угадывал тех людей, которые могли стать нашими единомышленниками и помочь нашему общему делу. Ну за газету он всегда мог быть спокоен, она при разных главных редакторах все равно дорожила своей полярной экспедицией. Труднее было с ЦК комсомола — а без него редакция не могла принять никаких серьезных решений. Но и там Дмитрий «завербовал» сначала секретаря по науке Владимира Житенева, а затем — вот везение! — на нашу сторону встал глава всего комсомола, первый секретарь Борис Пастухов.

Именно на его долю выпало отстаивать идею похода к полюсу в Инстанции — так тогда на чиновном языке назывался ЦК КПСС.

Это были тревожные, нервные дни. Дело в том, что маршрутная группа уже около двух недель как шла к полюсу, всю ответственность за старт Пастухов взял на себя. Но тут вдруг проснулись бдительные товарищи со Старой площади: такое дело, а нашего решения не было. Вопрос стоял так: группу вернуть, Пастухова за самоуправство наказать.

Борис Николаевич шел на заседание секретариата ЦК, как на заклание. Обратно мог вернуться безработным и без партбилета. Заседание началось в привычном для партбюрократов русле — а кто будет отвечать, если погибнут? — а куда смотрели пограничники? — а вдруг сиганут через полюс в Америку? Пастухов пожалел, что не взял с собой валидол.

Но, как иногда случалось в нашей стране, ситуацию спас голос самого главного человека — им в тот день был Михаил Суслов, он вел заседание секретариата. Второй человек в партии, словно он пропустил мимо ушей все сказанное прежде, вдруг произнес:

— А что, товарищи! Дело комсомол придумал хорошее. Надо нам воспитывать молодежь на героических примерах. Космонавты уже приелись. Спортсмены — тоже. А тут — Северный полюс. Романтика. Пусть идут. Но если что случится, то спросим с вас, товарищ Пастухов, по всей строгости.

На этом обсуждение было закончено.

Пастухов выглядел, как человек, с шеи которого только что сняли петлю.

Кстати, и в своих недавно изданных мемуарах Борис Николаевич с волнением вспоминает тот эпизод, а также все связанное с нашей экспедицией.

За те трудные и славные годы Шпаро сделал нашими союзниками академиков Газенко (главный космический врач) и Северина (спасательные аппараты для авиации и космоса). У нас в друзьях были легендарный Иван Папанин и его радист Эрнст Кренкель. Нашу экспедицию тайно и явно поддерживали крупные чины из КГБ, Минобороны, МИДа, Министерства гражданской авиации. И в ЦК партии уже в 80-е годы, когда Дима готовил другой знаменитый маршрут — от берегов СССР через полюс в Канаду, тоже обнаружилась поддержка в лице двух таких разных членов политбюро — А.Н. Яковлева и Е.К. Лигачева.

Я вот сейчас понял и ужаснулся: батюшки мои, да ведь мы дружны уже более полувека. Пятьдесят лет назад ночевали в одном спальном мешке на льду проливов архипелага Северная Земля. Год спустя вместе шли на лыжах с тяжеленными рюкзаками через торосы к острову Врангеля, и уже тогда Дима твердо знал, что его мечта сбудется, он продлит эту лыжню до самой «земной макушки». Затем я встречал его (нашу!) экспедицию на дрейфующей станции «СП-23». Мы вместе участвовали в летних поисковых работах на островах Карского моря — искали следы погибших героев Арктики. И все те годы как минимум дважды в неделю сходились в жестких футбольных матчах «старики» против «молодых», эти матчи неизменно завершали наши тренировки в спорткомплексе издательства «Правда».

Дмитрий — воплощение прагматизма в его самом законченном, рафинированном виде.

Человек, безусловно, смелый (а разве трус ступит на дрейфующие льды), он в то же время был крайне осмотрителен, осторожен, всегда просчитывал любые возможные риски.

Человек, не чуждый романтических струн, друживший с автором «Двух капитанов» и сам написавший несколько книг о Севере, он в обыденной жизни был и остается абсолютным сухарем, трудоголиком. Я не помню, чтобы за полвека нашего общения Дима хоть раз побывал в отпуске, у него нет дачи, нет ни малейшей потребности праздно посидеть с друзьями, поболтать, распить бутылочку. Когда ему стукнуло семьдесят пять лет, наши ребята из экспедиции пришли в одиннадцать утра в клуб «Приключение», где Дмитрий — директор, и поздравили. Он накрыл чай. А уже через час извинился, что у него деловая встреча. То есть фактически выпроводил всех за дверь.

Конечно, никто и не подумал обижаться, мы знаем Шпаро много лет и давно признали Диму своим безоговорочным лидером — со всеми его странностями и даже, можно сказать, недостатками. Тут важен результат. А он таков: в 1979 году возглавляемая им команда первой в истории покорила на лыжах полюс, в 1986 году первой прошла пеший маршрут в условиях полярной ночи от одной дрейфующей станции до другой, в 1988 году стала костяком интернациональной экспедиции «Полярный мост», которая также впервые связала лыжней Евразию и Северную Америку. Он стал инициатором и руководителем целого ряда уникальных научных экспериментов, в которых охотно участвовали серьезные академические институты.

Особый разговор про тот Клуб, который Дима возглавляет вместе с младшим сыном Матвеем. На счету клуба «Приключение» много всяких важных акций, связанных со школьным туризмом, с организацией экстремальных путешествий для людей, имеющих ограниченные физические возможности. А «вишенка на торте» — те десятидневные броски на полюс, которые каждую весну Клуб устраивает для старшеклассников из разных регионов России. Матвей ведет мальчишек и девчонок по той символической лыжне, которую более сорока лет назад проложил его отец.

Я знаю: это останется у них на всю последующую жизнь. Как меня всю жизнь согревают воспоминания о нашей оранжевой палатке, притулившейся у торосов Ледовитого океана.

Владимир Снегирев* —
специально для «Новой»

*Автор много лет был участником, а затем одним из руководителей штаба полярной экспедиции, возглавляемой Дмитрием Шпаро.