О том, что произошло после обнародования новостей об убийстве волков и как продвигается следствие, «Новой» рассказал сам Алексей Саночкин, бывший заведующий сектором охотничьего надзора департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды Курганской области.

— В управлении областного охотничьего хозяйства я проработал 22 года. Окончил вуз по специальности «биолог-охотовед». С 2017-го после смены руководства у нас начались реформы, и компетентных специалистов стали выдавливать из управления по разным надуманным предлогам, заменяя их бывшими силовиками-пенсионерами. Специалисты, биологи и охотоведы, стали не нужны. Новое начальство чувствовало себя не в своей тарелке в ситуации, когда любой подчиненный был более компетентен в профессиональных вопросах.

В январе 2021 года в Катайском районе был установлен незаконный отстрел двух лосей. Я подал заявление в полицию. Одновременно мы проводили свою проверку. Выяснилось, что в этом месте охотились высокопоставленные сотрудники следственного комитета по Курганской области. Организатором незаконной охоты был егерь Сулейманов. Я стал запрашивать документы и выяснил, что Ермек Сулейманов — бывший гаишник из Каменска-Уральского Свердловской области, был осужден за вымогательство в 2014 году, и эта судимость не была погашена.

Фамилия Сулейманова стала встречаться в историях с незаконной охотой, к нему, как магнитом, притягивались силовики и депутаты. По январской охоте мы возбудили производство, установили данные браконьеров, среди которых оказались четыре высокопоставленных сотрудника центрального аппарата следственного комитета по Курганской области. Несмотря на собранную фактуру, уголовное дело возбудили в отношении неустановленных лиц.

В первую очередь у меня забрали материалы по этому делу, отстранили от расследования, стали скрывать любую информацию, если в ней фигурировал егерь Сулейманов, закрыли базу данных, чтобы я ничего не мог проверить. Но нам все равно удалось выяснить, что у Сулейманова аннулирован охотничий билет, из-за судимости он ограничен в гражданских правах в течение восьми лет — то есть с 2015 по 2023 год не имеет права хранить и носить оружие, осуществлять охоту и тем более работать егерем.

— Вы постоянно говорите «мы». О ком еще речь?

— В моем секторе пять человек работают. Необоснованные проверки в отношении каждого ведутся.

Позже появилась информация, что кто-то выложил в сеть фотографии и видео с «охотой на волков». На кадрах уже известный нам персонаж: теперь егерь Сулейманов привез на охоту Хахалова (депутат от «Единой России» в Курганской областной думе, из-за скандала был исключен из партии. — И. Д.). Мы узнали, что в 2003 году он был участником расстрела четырех человек. Суд присяжных решил, что это была самооборона. Расстреляли их из автомата, а одного добили ножом. Сложно представить себе такую самооборону. Тем не менее… Эта же фамилия звучала в истории с рейдерским захватом щебеночного карьера.

Депутатская «охота» состоялась 6 февраля. По фото и видео, показаниям местных мы стали восстанавливать картину произошедшего. Выяснилось, что вместе с Хахаловым в убийстве волков участвовали пять егерей. Два из Свердловской области и трое — из Курганской. Разрешения на добычу волков у них не было. Кроме того, стало понятно, что незадолго до этого кто-то — не исключаю, что эта же группа, — охотился на лосей. Волки пришли на запах крови. Хищников браконьеры убивали разными способами: расстреливали из оружия и давили снегоходами.

— Вы как относитесь к такой «охоте»?

— Не надо путать охотников и браконьеров. Такие способы добычи животных вообще не гуманные. Запрещено охотиться с применением механического транспортного средства (ст. 258 УК РФ «Незаконная охота» — И. Д.). Охотник и зверь должны быть в равных условиях. Состязательность важна, чтобы у зверя был шанс выжить. А здесь

Эта история произошла на границе Курганской и Свердловской областей, но все же у нас. Мы показали фото и видео пожилому егерю, отработавшему на этой территории более 20 лет. Он безошибочно определил место происшествия — недалеко от деревни Лукино (Сулейманов уроженец этой деревни. — И. Д.), в пяти километрах от границы с соседней областью. Мы выезжали на место, определили все точки, откуда велась съемка. Старый егерь живет недалеко от этого места. Говорит, видел следы снегоходов здесь в эти дни. Одни приехали со стороны Камышловского района (Свердловская область), другие были курганскими. Повторюсь: никаких разрешительных документов на добычу волка в Курганской области у них не было. «Охотники» дали показания, что якобы у свердловских егерей было два разрешения на отстрел волка. Если это и правда, то остальные, включая Сулейманова и Хахалова, охотиться не имели права. И совершенно точно ни один из них не имел права издеваться над животными.

— Почему это стало возможно?

— Такие люди чувствуют свою безнаказанность. Они даже фото в соцсети выкладывают, потому что куражатся и после «охоты»: мол, посмотрите, какие мы крутые, нам все можно… Анатолий Верба, инспектор в Катайском районе, по моему поручению написал заявление в полицию — тишина. Полицейские из отдела МВД по Катайскому району даже не стали никого опрашивать, как только увидели, что речь о депутате и егерях. Ситуация замалчивалась с зимы.

Наконец-то «заметили», что Сулейманов не только не имеет права хранить и носить оружие, у него даже охотничьего билета нет. Как его при этих данных смогли трудоустроить егерем? После публикаций в СМИ прокуратура выдала предписание организации, которая его приняла на работу. С должности егеря уволили. Но он, оказывается, работал в двух местах: егерем в общественной организации «Катайское районное общественное охотничье рыболовное хозяйство» и лесным инспектором в департаменте природных ресурсов Курганской области. То есть человек, имеющий судимость за тяжкое преступление, занят тем, что наказывает людей за разные правонарушения.

И он там, насколько мне известно, продолжает работать — как раз отвечает за тот участок леса, где нам нужно было проводить осмотр на местности. Прежде чем мы успели это сделать, лес кто-то поджег, и все выгорело. Тем не менее нам удалось обнаружить еще и четыре незаконных вырубки леса.

Мы смогли доказать, что во время работы Сулейманова егерем было незаконно добыто более 20 косуль, о чем имеются постановления мирового судьи судебного участка № 9 Катайского районного суда. Мы доказали 12 эпизодов незаконной охоты, но департамент природных ресурсов эти факты упорно не замечает, ущерб взыскивать с него не стремится, хотя речь идет о сумме более 5 млн руб. Правоохранительные органы тоже молчат.

— Вам даже отказные не присылают?

— Конечно присылают. Следственный комитет и полиция просто отмораживаются. Мои бумаги по кругу ходят. Я и в центральный аппарат СК обращался, и в прокуратуру — бесполезно.

— Но ведь уголовное дело все же возбудили?

— Следственный комитет по Свердловской области более месяца проводил проверку и в итоге возбудил уголовное дело по факту незаконной охоты на волков посредством механического транспортного средства. Насколько мне известно, Камышловский межрайонный следственный отдел СК Свердловской области приступил к расследованию. И это хорошо, что не наш. Что наши могут расследовать, если они вместе с Сулеймановым охотились, прекрасно зная о его судимости?

— Мне кажется, это системное зло, дело не в одном Сулейманове…

— Конечно. Поскольку он у них «на крючке», его устроили в общество рыболовов и охотников, чтобы всегда был под рукой, когда возникнет желание поохотиться. Могли для видимости купить одну лицензию, а отстреливать нескольких животных. Свой человек в контролирующем органе очень выгоден. Это же преступление, которое совершает не один Сулейманов, но и люди в погонах.

И еще важный нюанс. Охота — это очень дорогое удовольствие. Можно сказать, знак элиты. Хочется не только драйв испытать, но и похвастать своими возможностями. Почему нам и стали доступны видео и фото с волками. Помимо убийства животных в кадре дорогое оружие, техника, обмундирование… Не каждый может на все это заработать. И не каждый может купить лицензию на отстрел.

Что касается охотничьих угодий, сейчас они все переданы в пользование частному бизнесу. Например, наша история произошла на территории, закрепленной за Катайским обществом охотников и рыболовов. В ходе нашего расследования я выяснил, что сотрудникам СК в этой организации выдавали охотничьи путевки без указания сумм — графа оставалась пустой. То есть в тяжелые для бизнеса времена разрешение на отстрел выдали бесплатно? Или что это? Взятка? Подарок? Но есть же прейскурант: косуля стоит 17 тысяч, лось — 70 тысяч. Почему рядовой охотник должен платить, а сотрудники силовых ведомств и депутаты все получают бесплатно? Я вижу в этом неприкрытую коррупцию, вседозволенность и безнаказанность.

— А на природе это как-то отражается?

— Конечно. Фактически они в запрещенный период охотились. Это чревато сокращением численности животных. Февраль — время глубокоснежья, животные ослаблены долгой зимой, холодом и голодом. Находятся в состоянии стресса, им в принципе нужен покой. А браконьерам плевать — все равно убивают этих бедных беременных лосих и косуль. И главное — зачем? Какая нужда в этом убийстве?

К сожалению, факты незаконной варварской охоты встречаются все чаще. Двадцать лет назад в роли браконьеров тоже, в основном, сотрудники правоохранительных органов попадались, но потери для природы все равно не были такими значительными, как сегодня.

Играет свою негативную роль и то, что раньше мы были федерального подчинения, а сегодня — регионального. Теперь у нас миллион местных начальников… Вот и попробуй их накажи за правонарушения.

— Как вас уволили?

— После моего заявления по поводу незаконной охоты, в которой участвовало руководство областного СК, начальство стало проявлять к моей деятельности пристальный интерес — искали за что зацепиться. Я получил несколько взысканий в течение года, причина — отмененные постановления. Из 190 составленных мною материалов суд счел недостаточно доказанными пять. Так бывает, какой-то процент материалов иногда отменяют. При этом по показателям мой сектор все равно считался лучшим в области. До этой ситуации у меня не было ни одного взыскания за 22 года работы, только награды и благодарности от всех уровней власти.

А как меня увольняли — это тоже была целая спецоперация. 12 июля по заявлению Сулейманова меня вызвали в следственный комитет Шадринска (второй по величине город в Курганской области. — И. Д.) якобы для дачи объяснения. В кабинете следователя сидел начальник моего отдела Епанчинцев, кстати, бывший силовик. В этом антураже мне демонстративно вручили приказ об увольнении и трудовую книжку. Кстати, в трудовой я с удивлением обнаружил, что меня увольняли дважды. 15 июня я был уволен первый раз, а потом эта запись была отменена (15 июня в «Новой» вышла публикация о вип-охотниках, предположительно, решили не привлекать слишком пристальное внимание к охотоведу на пике интереса к депутату Хахалову. — И. Д.).

— Вам угрожали?

— Звонили несколько раз. Тот же Сулейманов говорил, мол, я с такими людьми общаюсь, мы тебя в порошок сотрем. Его брат работает и.о. начальника следственного отдела МВД России по Катайскому району. Буквально на днях звонил Хахалов, предупредил, что лучше мне помолчать. Но еще в апреле, когда

— Как отреагировали ваши коллеги на произошедшее?

— Ну они подавлены. На моем примере им продемонстрировали: так будет с каждым, кто попробует работать добросовестно. После того как меня уволили, сразу было созвано совещание в департаменте природных ресурсов. Собрали всех ведущих секторов и прилюдно зачитали приказ о моем увольнении, чтобы никто не заблуждался, каким будет результат его борьбы с вип-браконьерами.

— И что теперь: встретишь браконьера — молчи?

— Инструктаж пока такой: надо сообщить, что узнал, а дальше руководство скажет, как действовать. Любая самодеятельность исключена. Хотя по закону инспектор самостоятелен в своих действиях, на него запрещено давить, за это даже ответственность предусмотрена в Уголовном кодексе. И получается, что на государственной службе мы теперь не по закону действуем, а по понятиям.

Знаете, по образованию я биолог-охотовед не случайно. Я приехал из деревни целенаправленно поступать в институт на эту профессию — это мое призвание.

Специалисты больше не нужны. Нужны только преданные начальству кадры, пусть и некомпетентные. Армия вчерашних силовиков огромная, они рано уходят на пенсию, и их всех нужно куда-то пристроить.

Я планирую судиться с работодателем за отмену приказа об увольнении. Понимаю, что работать мне все равно не дадут, поэтому хочу, чтобы увольнение хотя бы было не по статье.

— Вам сочувствуют ваши коллеги?

— Да. Но общаться со мной они предпочитают так, чтобы начальство об этом не узнало. И телефоны наши на прослушке, поэтому общаемся вживую или через вотсап.

— Не жалеете, что ввязались в эту войну?

— Ох, я еще недавно в облаках витал, верил, что разберутся в ситуации и накажут виновных. Сегодня вижу, как собранным материалом СК и МВД в футбол играют. Я понимаю, у меня семья… Но, с другой стороны, молчать — на себя наступить, утратить самоуважение. На меня люди смотрят.