Андрей: Расскажи про вашу волонтерскую деятельность по борьбе с пожарами, с чего все началось, где ты был, что видел, что происходит вообще.

Айыл: Началось все недели две назад. В сети WhatsApp появилось видео, на котором люди отчаянно бросались на бушующее пламя с криками «За Родину», с криками «Вперед». Это меня очень сильно задело. Мы общались с моими знакомыми, и у всех возникал вопрос, а как мы можем помочь, что можно сделать вот в этой ситуации. Мы очень сильно переживаем именно за природу. Тогда вопрос о задымленности еще сильно не стоял, но была необходимость спасти лес, потому что мы понимаем, что вечную мерзлоту защищает именно лесной покров. И тут моя единомышленница по экологии Гульнара Алексеева мне говорит: «Что делать? Я так хочу добровольцем, и такие желающие к нам тоже обращаются, не знают, что делать». Мне тоже хотелось поехать добровольцем, но я смотрю, что вроде никто никого не собирает.

Когда у меня возникла мысль о добровольчестве, я обратился в авиалесоохрану, там ко всем начал тыкаться, они говорят: ну, это вам в ЗАО «Якутлесресурс». Там я переговорил с руководителем, Дьулустаном Ивановичем Хоном, который сказал: «Да, действительно, у нас есть необходимость, нам нужно около 100–150 добровольцев». Я подумал: ну тогда, наверное, действительно нужно здесь помогать более активно, не ограничиваясь только моим личным выездом.

Я в инстаграме, фейсбуке сделал обращение: давайте поможем, пойдем и запишемся добровольцами. Гульнара раскидала по всяким инстаграм-папкам. Так я начал массово призывать людей поехать. Изначально оказалось очень много желающих, около 70 человек, но часть людей к моменту выезда уже то ли раздумала, то ли времени не было — многие отказались. А большинство было вообще девчонки. Мы приняли решение девушек не брать, потому что это, во-первых, риск, во-вторых, это лишнее беспокойство для тех, кто должен охранять лес, а не охранять девушек, которые выезжают туда. В итоге получилось так, что 11 июля выехали 12 человек.

Мы выехали на своем собственном транспорте, я на машине «Суксид», Степан Ефимов специально приехал с Амги (200 км от Якутска в другую сторону — Ред.) на своём Mitsubishi L200 (это пикап), и Иван Николаев был на машине «Соболь». Нас заправил «Якутлесресурс» и мы выехали на место. Приехали в администрацию села Магарас — в 100 км от Якутска, там выслушали инструктаж по технике безопасности, расписались в журналах. Мы решили поехать в самое на тот момент опасное место, где действительно бушевал огонь, и его нужно было как-то останавливать. Мы в составе 12 человек выехали в местность Сайылык рядом с Магарасом и начали работу. Работа такая была: тушить низовой пожар, но это было не очень эффективно без техники. Трактор начал работать, и у него сразу сломалась мостовая. Это, грубо говоря, та звездочка, на которой крутится гусеница, она со всякими полуосями. Выяснилось, что корпус лопнул, в него попала земля, сучья, и все это переломало там.

И вот Иван, который был на «Соболе», он оказался механиком, очень хорошо ремонтирует автотехнику. И у него даже частная фирма есть, прямо на дороги выезжает к тем, у кого проблемы возникают. Слышали, наверное, вот эти случаи с магаданской трассы, когда люди замерзали. Вот, и он как раз один из таких, кто постоянно выезжает, профессионально этим занимается. Приехав на место, увидели как сломан трактор.

Один из добровольцев, Костя, прибыл в Якутск к теще, с женой, из Перми. Это он был трактористом. И говорит: «Я могу и на тракторе поработать». Я говорю: «Ребята, вот давайте, трактор нам нужен, давайте по трактору поработаем. А он сломан, может, как-то его отремонтируем?» Начали ремонтировать. Этот Иван механик, тракторист, местные трактористы, все набросились. Я говорю: «Давайте разберем, поймем, в чем причина, почему он не едет».

Начали там разбирать и вот выяснили причину. Я сразу в «Якутлесресурс»: «Ребята, мне нужна срочно эта деталь». Они говорят: «Вот, нету пока, может быть, у нас есть старый трактор, мы когда его разберем, вам отправим». Я говорю: «Так, давайте не будем тянуть время, мы сейчас, я беру двух трактористов, мы выезжаем на место и сами разберем». Мы выезжаем в Якутск, здесь сразу же разобрали остатки этого трактора, взяли нужную запчасть. И тут же нашли еще и плуг для нашего трактора. «Якутлесресурс» сразу его выдал нам, мы со всем этим, погрузившись, выехали. Ровно через сутки, даже меньше чем через сутки, в 6 утра мы довезли трактор, он уже был с плугом, он начал работать. И сразу же поехал пахать.

Опахиваем мы обычно эти места очага, чтобы он не перекинулся. Вообще, в функцию наших добровольцев входит окарауливание, то есть мы за плугом идем: плуг пытается вывернуть земляной покров, а тот покров обратно заворачивается, мы его размалываем и раскидываем, делаем полноценный ров. Во-вторых, после того как огонь уже подходит к этой границе, там, значит, окарауливание производим, чтобы огонь не перекинулся через этот ров. А это обычно бывают высокие деревья. Сгоревшие падают на эту незащищенную часть, перекидываются через ров. Всем этим занимались все это время. Я для своих ребят еще раз запчасти привозил, воду привез и ранцы для тушения (РЛО), и лопаты необходимые, емкости для воды. Под конец буквально вчера, я им отвез еще электрогенератор, у них там свет появился, можно уже рации заряжать, навигаторы, все что возможно. Хоть какая-то цивилизация появилась в этом Сайылыке. Видели верховой огонь на видео? Убегали, там молодой сосновый лесок, он просто вспыхивал, как порох. Нам МТС оплатил, я заключил договор здесь, с местной фирмой, и нам выдали спутниковый телефон, мы прямо оттуда общаемся…

Мы еще параллельно начали собирать, то, что нам не досталось — лопаты, бензопилы, я прямо ходил по магазинам, уговаривал руководство, они мне там давали, допустим, пилу за 23 тысячи, еще что-то там. У нас появились бензопилы…

Андрей: Скажи, Айыл, а как долго продолжалась вся ваша волонтерская операция, сколько дней?

Айыл: Без оформления, считай, с 11 июля до сегодняшнего дня (21 июля. — Ред.), буквально вчера или позавчера мы официально оформились, создали общественный республиканский добровольческий штаб от Республики Саха (Якутия) по тушению лесных пожаров.

Андрей: Вы где-то базировались в Магарасе?

Айыл: Я там работал, потом, когда какая-то возникала необходимость, продукты взять, запчасти привезти, бочки, съездить за соляркой, на своей машине, привезти свежую карту обстановки огневой — ездил постоянно в Якутск, потом обратно, ну тут же близко, дорога хорошая, всего 100 км.

Андрей: Ваши волонтеры жили все это время в селе?

Айыл: Да, мы все были со спальными мешками, с палатками.

Андрей: Прямо рядом с местом, где горело?

Айыл: Да, невдалеке. Оттуда мы выезжали на этих же машинах частных, на L200, на «Соболе», ездили по просекам, вдоль ЛЭП, ребята просто не жалели свои машины личные, молодцы вообще, конечно. И отчаянно чуть ли не круглые сутки готовы были работать.

Андрей: Технически то, что вы делали — вы вспахивали плугом канавы, которые останавливают низовой пожар.

Айыл: И лопатами, и плугом.

Андрей: То есть это все делалось либо с механизацией типа трактора, либо вообще без. И вы валили деревья, чтобы те, если упадут во время пожара, не позволили огню перекинуться?

Айыл: Да. И приостанавливали дальнейшее движение огня с помощью опрыскивания, лопатами тоже останавливали.

Андрей: Да. А скажи, пожалуйста, где у вас был основной очаг возгорания?

Айыл: В том месте, где мы работали, было два больших очага, мы находились между ними, по обе стороны от трассы, это совершенно разные точки. У одного был номер 5, у другого был номер 21.

Андрей: Есть ли какое-то понимание, каков механизм возникновения этого пожара, это чья-то неосторожность или это гроза?

Айыл: Считают, что это были сухие грозы. У нас тут дождей практически не было. Из-за этого стояла сухая погода, были сухие грозы. Последний, 21-й очаг, о нем говорили, что люди видели возгорание и сообщили. На следующий день, когда бригада вышла, она два дня искала, не нашла это место и ушла. И тут через три дня он разросся, там уже никак его не остановить.

Андрей: Но в итоге вам удалось вот с этим пожаром совладать? То есть ваши усилия были не напрасны?

Айыл: Да, на карте там прямо видна линия такая прямая, это то, что мы остановили. У нас было несколько попыток остановить, но нехватка опыта — в общем, не удавалось. И ветер там как-то странно себя вел. Короче, он всегда убегал от нас, это была вообще борьба, пытались отсечь, а потом опять подступает, вообще это было, как боевые действия.

Андрей: Айыл, скажи, тебе известны такие же группы активистов, которые бы в других улусах так же помогали бы бороться?

Айыл: Мы сами тоже формировали этих людей в другие районы, в Намский улус отправляли, от нас тоже шли. В Горном улусе в другое место мы тоже направляли. У нас там около 13 сейчас действующих возгораний есть, но самые основные там, кажется, три села, в которых непосредственная угроза была, то есть это менее 10 км до очага, а у нас в некоторых около полутора километров оставалось до домов.

Андрей: Тот пожар, который вы тушили, по нормативам МЧС — его обязаны были в принципе эмчээсники тушить или нет?..

Айыл: Нет, не должны. Он номинально сначала был в пределах 5 км до населенного пункта, мы его там не подпускали. Но там еще он разрастался, и он как-то обходил нас, и в итоге как-то все-таки дошел. С другой стороны его не смогли удержать, и он каким-то образом дошел. Еще там какой-то третий пожар, короче, там с нескольких направлений, ну МЧСсники, лесники с добровольцами его удержали перед селом Магарас, прямо там прямая линия, она преграждает этот подход огня.

Андрей: То есть изначально получается, что он был точно далеко, и эмчээсники как бы имели право его не тушить, так?

Айыл: Они вообще, по-моему, только после 5 км начинают тушить, а это вообще очень близко.

Андрей: По-твоему, вообще нормально, что фактически у нас спасение тех, кто горит, стало делом самих сгорающих?

Айыл: Нет. Но уже где-то то ли с апреля, то ли с мая сами работники «Якутлесресурс» практически безвылазно сидели, боролись, занимались все тем же самыми делом, что и мы, но они не справлялись.

Андрей: То есть они не успели проложить нужное количество противопожарных канав?

Айыл: Я думаю, что там и техники не хватало, и людей не хватало у них.

Андрей: Правильно ли я понимаю, что «Якутлесресурс» занимался с весны тем же самым, что и вы, то есть расчисткой и прокладкой канав?

Айыл: Да, и тушением.

Андрей: Если у тебя лес изначально прочерчен этими канавами, как это сделано в пригородных лесах под Якутском, то у тебя, по идее, не должно выгорать больше одного квадрата.

Айыл: Вообще давай я так скажу. У нас вот по «десантникам» даже, вообще по финансированию этой отрасли — большая проблема. Когда мы пришли в лагерь, мы поступили в распоряжение руководителя тушения пожаров (РТП), это представители «Якутлесресурса». И мы действовали под руководством профессионалов, то есть это не значит, что мы самодеятельно решили: а давай мы так потушим, а давай так. Нет, мы всюду выполняли поручения наших профессионалов. Что касается этой сферы, то давайте о цифрах скажем. В советское время «десантников» было 1,5 тыс. человек. Сегодня их 224 человека.

Андрей: А «десантники» — это кто, поясни?

Айыл: Это те, кто выезжает и тушит.

Андрей: А от кого бюджет идет? От республики или от федералов?

Айыл: Я так понял, что федералы дают, 1,3 млрд руб. — это дает российский бюджет. Но эти деньги — они уходят на содержание этих зданий, сооружений, на транспорт.

Андрей: Правильно я понимаю, что денег катастрофически нет на собственно целевую деятельность?

Айыл: По Дальнему Востоку у нас норматив — 28 рублей за один гектар, это на финансирование норматив такой есть. А для Республики Саха эта цифра — 6 рублей 90 копеек.

Андрей: Ой.

Айыл: Да. Там ближе к европейской части, там еще, по-моему, выше за гектар вот это финансирование. А у нас 6 рублей. И масштабы у нас, видите, да.

Андрей: То есть, грубо говоря, предполагается, что ты гектар леса должен канавами опахать за 6 рублей, так?

Айыл: Грубо говоря, да, за содержание каждого гектара.