26 мая Госдума проголосовала за принятие поправок в Уголовно-исполнительный кодекс, которыми запретила адвокатам «проносить на территорию исправительного учреждения технические средства связи, а также технические средства (устройства), позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись».
Удивительна скорость прохождения законопроекта. 5 мая проект поправок внесли в Госдуму, а уже 26 мая за него проголосовали и отправили на утверждение в Совет Федерации.
Судя по пояснительной записке к законопроекту, формально поправки были внесены, чтобы уважить Европейский суд по правам человека. Дело в том, что УИК не предусматривал возможность встреч арестантов с юристами, готовыми помочь осужденному подготовить жалобу в ЕСПЧ. Европейский суд признал, что это нарушает статью 34 Конвенции о защите прав человека и основных свободах. Россия с этим согласилась и решила внести поправки в УИК. Но под шумок родился запрет адвокатам проносить в колонии и тюрьмы мобильные телефоны. Правда, этой же поправкой адвокатам разрешили проносить в колонии и тюрьмы фотоаппараты и копировальную технику. Но исключительно для копирования документов своих клиентов и «только в отсутствие осужденного в отдельном помещении».
Что означают на практике эти поправки?
Адвокатов фактически лишили возможности фиксировать следы побоев и пыток своих клиентов.
Потому что именно фотографии ран, синяков и ссадин арестантов часто становились основаниями для прокурорских проверок. И сотрудникам колоний приходилось придумывать версии о самостоятельно упавшем со шконки потерпевшем, скользком полу в бане и пр.
Справедливости ради надо сказать, что куда более серьезный резонанс и последствия вызвали случаи истязаний, когда в паблик попадали видео- и фотосъемки, сделанные не адвокатами во время свиданий, а самими сотрудниками пенитенциарной системы. В 2018 году «Новая» обнародовала съемки пыток в ярославской исправительной колонии № 1. После этой публикации было возбуждено уголовное дело, садисты в погонах получили реальные тюремные сроки.
Но у этой публикации были и другие последствия. Именно в 2018 году произошел всплеск количества жалоб на насилие в колониях и тюрьмах. И в основе этих жалоб, как правило, были именно фотографии следов пыток и избиений, сделанные адвокатами.
Возможно, в Следственном комитете подустали разбираться с этими заявлениями. И вместе со ФСИН и депутатами Госдумы нашли креативный способ сократить поток жалоб. Не будет фотофиксаций — не будет и заявлений. Запретить проносить мобильные телефоны в колонии куда проще, чем искоренять произвол садистов погонах.
26 мая Госдума проголосовала за принятие поправок в Уголовно-исполнительный кодекс, которыми запретила адвокатам «проносить на территорию исправительного учреждения технические средства связи, а также технические средства (устройства), позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись».
Удивительна скорость прохождения законопроекта. 5 мая проект поправок внесли в Госдуму, а уже 26 мая за него проголосовали и отправили на утверждение в Совет Федерации.
Судя по пояснительной записке к законопроекту, формально поправки были внесены, чтобы уважить Европейский суд по правам человека. Дело в том, что УИК не предусматривал возможность встреч арестантов с юристами, готовыми помочь осужденному подготовить жалобу в ЕСПЧ. Европейский суд признал, что это нарушает статью 34 Конвенции о защите прав человека и основных свободах. Россия с этим согласилась и решила внести поправки в УИК. Но под шумок родился запрет адвокатам проносить в колонии и тюрьмы мобильные телефоны. Правда, этой же поправкой адвокатам разрешили проносить в колонии и тюрьмы фотоаппараты и копировальную технику. Но исключительно для копирования документов своих клиентов и «только в отсутствие осужденного в отдельном помещении».
Что означают на практике эти поправки?
Адвокатов фактически лишили возможности фиксировать следы побоев и пыток своих клиентов.
Потому что именно фотографии ран, синяков и ссадин арестантов часто становились основаниями для прокурорских проверок. И сотрудникам колоний приходилось придумывать версии о самостоятельно упавшем со шконки потерпевшем, скользком полу в бане и пр.
Справедливости ради надо сказать, что куда более серьезный резонанс и последствия вызвали случаи истязаний, когда в паблик попадали видео- и фотосъемки, сделанные не адвокатами во время свиданий, а самими сотрудниками пенитенциарной системы. В 2018 году «Новая» обнародовала съемки пыток в ярославской исправительной колонии № 1. После этой публикации было возбуждено уголовное дело, садисты в погонах получили реальные тюремные сроки.
Но у этой публикации были и другие последствия. Именно в 2018 году произошел всплеск количества жалоб на насилие в колониях и тюрьмах. И в основе этих жалоб, как правило, были именно фотографии следов пыток и избиений, сделанные адвокатами.
Возможно, в Следственном комитете подустали разбираться с этими заявлениями. И вместе со ФСИН и депутатами Госдумы нашли креативный способ сократить поток жалоб. Не будет фотофиксаций — не будет и заявлений. Запретить проносить мобильные телефоны в колонии куда проще, чем искоренять произвол садистов погонах.