Церемонии были сдержанными, но и очень любопытными.

Число участников чрезвычайно ограничили из-за эпидемии. В зале Института Франции, — где когда-то, в 1797-м, и самого Наполеона приняли в академики — присутствовали министры, премьер Жан Кастекс, председатели обеих палат парламента, не присутствовал экс-президент Олланд (по идеологическим причинам), но сидел экс-президент Саркози (которого, кстати, его супруга, певица К. Бруни, любит называть Наполеоном: так что Николя, можно сказать, был тут самым уместным гостем), другие официальные лица, а также журналисты и лицеисты.

Последние своим присутствием напоминали о том, что именно при Наполеоне во Франции появились лицеи. А также, к слову, много чего еще: Гражданский кодекс, Апелляционный и Кассационный суды, Банк Франции, Счетная палата, Госсовет, кадастр, префектуры; нумерация домов и проч. и проч. Кроме того, как отметили в Елисейском, лицеисты призваны были подчеркивать «неразрывность французской истории», из которой не стоит выбрасывать ни славных страниц, ни самых черных (включая возвращенный Наполеоном в 1802-м «институт рабства», просуществовавший затем еще почти полвека).

Кроме того, речь президента держалась на «реперных точках» в виде прямого обращения к лицеистам.

До Макрона выступили Ксавье Дарко (глава Института) и Жан Тюлар, член Французской академии моральных и политических наук, опытнейший «наполеоновед», который еще в 1969 году участвовал в церемонии к 200-летию Бонапарта. То был последний раз, когда глава французского государства (президент Помпиду) устраивал мероприятия, посвященные императору — они проходили на его родине в Аяччо.

После яркого выступления Жана Тюлара, рассказавшего о том, что все разговоры и рассказы о Наполеоне, в основном, «балансируют (…) между двумя легендами: золотой и черной», наступил черед президента.

***

Он попытался дать более-менее поровну и темных и ярких красок, но все-таки получилось больше ярких. В какой-то момент, высоко оценивая талант Наполеона к риску, к «абсолютной свободе», созидательному воображению, Макрон намекнул, что все это, в общем-то, близко и ему самому.

Глава французского государства заявил и о том, что Наполеон, так много сделавший для Франции, заложивший основы «нашей администрации» и поучаствовавший в конструировании национального самосознания — это «часть нас самих». (В связи с этим некоторые российские читатели, безусловно, должны вспомнить знаменитую максиму «Ленин в тебе и во мне» — Прим. Ю.С.).

Макрон перечислил славные победы Наполеона и упомянул поражение в России. Рассказал о том, что многое из лучшего, придуманного им, завоевало мир.

Впрочем, и худшее, конечно, завоевывало тоже — в другом значении этого слова.

В связи с этим Макрон не стал скрывать от общественности еще одну темную сторону императора: «Наполеон Бонапарт в своих завоеваниях никогда по-настоящему не считался с человеческими потерями».

Процитировал Шатобриана, который «дойдет до обвинений (Наполеона) в том, что он пожертвовал (…) 5 миллионами французов» (сегодня историки называют другие цифры: Франция потеряла около 1 млн, а всего в наполеоновских войнах погибло от 3 до 6,5 млн человек). Подчеркнул, что с тех пор многое изменилось, и к настоящему дню во Франции «человеческая жизнь стала цениться превыше всего — и в войнах, и в пандемиях».

Таким образом, фигуру Наполеона удалось привязать еще и к актуальному коронавирусному контексту. И использовать великое имя для прославления той аккуратности, с которой правительство Макрона действует во время коронавирусного кризиса (оппозиция часто называет это медлительностью, особенно в том, что касается вакцинации, а также еще и некомпетентностью, но на то она и оппозиция — Прим. Ю.С.).

Отвечая на звучавшую накануне церемонии критику со стороны левых, — которых на самой церемонии не было, — Макрон отметил, что не решится «ступать на зыбкую почву» рассуждений о том, продолжил ли Наполеон завоевания революции или подавил их. Можно ведь посмотреть с одной стороны, а можно и с другой — подчеркнул Макрон в своем фирменном стиле: Наполеон установил порядок в стране после нескольких лет революционного хаоса, но он также узурпировал и «с произволом использовал единоличную власть».

«Орел и людоед, Александр и Нерон, воплощение свободы и полицейских репрессий, он действительно мог быть и «душой мира», как писал Гегель (…), и демоном Европы», — сказал нынешний глава французского государства о своем предшественнике.

Речь президента была короткой, и через 19 минут завершилась словами:

После этого в зале зазвучали аплодисменты, и в общем, стало окончательно понятно, какую сторону Наполеона все-таки чуточку больше предпочитает президент Макрон. И к какому электорату он обращается, в первую очередь.

Вряд ли к левому, чьи политические представители напомнили перед церемоний о том, что он почему-то никак не отметил 150-летие Парижской коммуны (18 марта с.г.), а вот память «опьяненного завоеваниями деспота, опустошившего Европу», «могильщика Республики» (цитаты из передовицы «Юманите») почему-то решил почтить.

Понятно, в основном, почему. Иначе бы Макрон воспользовался еще более приемлемым поводом — 250-летием со дня рождения Наполеона (2019 г.). Но тогда до выборов было далековато, а сейчас — уже меньше года.

А иначе может ведь наступить bérézina (фр. «катастрофа»).

Марин Ле Пен накануне мероприятия, «приветствовав величие» Наполеона — который «так много сделал для нашей страны» и «так много дал миру», — одновременно осудила намерение Макрона почтить память императора так скромно, «на скорую руку».

В общем-то все так и получилось: на обе церемонии у главы государства ушло два часа, включая переезд из Института Франции в Дом Инвалидов и small-talk с уважаемыми гостями.

***

В Доме инвалидов, у гробницы Наполеона, президента Макрона (с супругой Брижит) встречали: министр обороны Флоранс Парли, начальник Генштаба Франции Франсуа Лекуантр; военный губернатор Парижа генерал Кристоф Абад; ординарий Вооруженных сил Франции епископ Антуан Романе де Бон; его превосходительство Жан-Кристоф Наполеон…

34-летний господин Наполеон — потомок (в седьмом, вроде бы, поколении) младшего брата великого императора французов. Увы, но прямых «легитимных» потомков у Наполеона Бонапарта не осталось. Но и Ж.-К. Наполеон не испортил обедни, вел себя очень сдержанно, что для меня, видевшего его в первый раз, стало даже несколько неожиданным — ведь господин уже давно не устает называть себя «претендентом на императорский трон Франции».

Макрон, известный своим предпочтением к единоличной манере правления, наверное, не принимает эту бонапартистскую угрозу всерьез: иначе, может, и не пригласил бы на церемонию конкурента.

Церемония была лаконичной и тихой: возложили венок, потом — минута молчания, потом Хор Французской армии исполнил «Марсельезу».

Проникновенно, как это ему и свойственно, и положено.