Трудно сказать, кто первым «правильно» порезал патриаршую проповедь и запустил ее в соцсети в самый подходящий момент — когда на «праздник праздников», на Пасху, так или иначе вспоминают об РПЦ даже обычно равнодушные или разочаровавшиеся в ней люди, которых особенно много среди «несистемных» (ведь РПЦ — это не просто часть системы, а ее «скрепа»). Возможно, порезали и запустили те, кто счел себя обиженными и задетыми окриком патриарха, неожиданно вырвавшегося из полугодичной само(?)изоляции на подмосковном «Объекте Скит», опекаемом ФСО. Дескать, не надо зарываться и посягать на ту политическую роль, которую Кремль вовсе не планирует отводить Московской патриархии.

Например, в фейсбук этот фрагмент залетел через аккаунт популярного блогера Рустема Адагамова, откуда его перепостило множество людей. В телеграме первоисточником стал канал Baza, а на YouTube, кажется, первым его подхватил канал «МБХ медиа». Не менее популярные каналы использовались для «расшаривания» фрагмента во «ВКонтакте» и даже в «ТикТоке». Но исследование технологии распространения «вирусного» контента — задача специалиста. Наша задача — понять, правильно ли восприняли патриаршее «послание» те, кто увидел его в «препарированном» виде.

На самом деле, конечно, Кирилл не был так прямолинеен и ни в какую оппозицию переходить не собирается. Уже в самом начале фрагмента слышно, что у него был какой-то особый контекст: «И когда я говорю "мы"…» Дело в том, что проповедь эта была произнесена отнюдь не на Пасху и даже не в преддверии ее, на Страстной седмице. Она была произнесена более недели назад, на Вербное воскресенье, называемое в церковном календаре праздником Входа Господня в Иерусалим. Кирилл в тот день служил в храме Христа Спасителя, куда он изредка, соблюдая разные предосторожности, стал все-таки выбираться, после того как в марте прошел вакцинацию от коронавируса.

Тема проповеди была абсолютно традиционна и, можно даже сказать, стандартна для этого праздника. Торжественность входа Иисуса в Иерусалим была связана с тем, что еврейский народ, включая его политическую верхушку, воспринял Его как Мессию в чисто земном, политическом смысле, то есть как не знающего поражений харизматического лидера, героя, способного освободить свой народ от римской оккупации и «восстановить царство Израиля». А после того как выяснилось, что царство Его — «не от мира сего», буквально через несколько дней, тот же народ и та же верхушка потребовали от «оккупационной администрации» — от римского прокуратора Понтия Пилата: «Распни Его!»

Рассказывая об этом,

Далее патриарх смиренно признается в собственном подвиге подражания Христу — как в 1993 году он отмел роль политического лидера в условиях противостояния президента и парламента. Хотя на самом деле ему никто такой роли и не предлагал, речь шла о посредничестве РПЦ между противоборствующими ветвями власти, которые даже начали переговоры в Даниловом монастыре и подписали некие согласительные протоколы, но в конечном итоге это ничего не дало. Как некий намек на покаяние прозвучали слова проповеди о том, что церковь не может поддерживать какую-то определенную политическую силу. Повисший в пространстве храма вопрос о прямой предвыборной поддержке Кириллом Путина, который якобы «исправил кривизну нашей истории», так и остался без ответа. Все-таки это был лишь намек на покаяние…

Ну вот, собственно, здесь патриарх и перешел к «вирусному» фрагменту, призывая «начальников больших и малых» подражать смирению Христа. Интересно, что говорил он исключительно о начальниках церковных — «архипастырях и пастырях». Отсюда местоимение «мы» в начале нашумевшего фрагмента.

Если у кого-то еще остались сомнения относительно проснувшихся в патриархе симпатий к российской оппозиции, напомним другую его проповедь. Произнесенную в самом начале этого Великого поста — когда «информационным поводом № 1» стало этапирование Алексея Навального в ИК-2 г. Покров и его голодовка против пыток, которым он подвергается.

При современной модели государственно-церковных отношений в России чуда ждать не стоит: патриарх до конца будет призывать к лояльности любой власти. Этот принцип был заложен в «конституционном» акте современной Московской патриархии — «декларации» митрополита Сергия 1927 года. А ведь до этого разное было — вплоть до анафемы патриарха Тихона советской власти… Но после «декларации» все, кто с нею не согласился и пытался вспоминать о «пророческом служении» церкви и ее праве на анафему преступным правителям, были довольно быстро этими правителями репрессированы и теперь изображаются на иконах новомучеников российских. Есть такая икона и в храме Христа Спасителя. Но образа митрополита Сергия и его последователей (а его прямым преемником — четвертым по счету — является Кирилл) на этой иконе нет.