По всей стране массово штампуют дела против политических активистов и просто граждан, осмелившихся выйти на митинг 21 апреля или написать об этом мероприятии в соцсетях. Не только за выход, но и за репосты, ретвиты и любые сообщения о дате акции (полиция это считает «призывом») людей вызывают на допросы, отправляют в КПЗ на сроки от 5 до 30 суток, штрафуют на суммы в сотни тысяч рублей, обыскивают. Даже журналистам, работавшим на митингах в жилетах и с пресс-картами, выписывают повестки. Участковые приходят в квартиры писателей, ученых, учителей, позволивших себе вечером 21 апреля выйти в центр своих городов либо — опять же — просто об этом написать. Большинство не только обвиняют в призывах к участию в несанкционированной акции, но и вменяют традиционную ч. 2 ст. 20.2 КоАП России (нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования). Быков, Эйдельман, журналисты «Дождя» и «Эха», академик Хазов…

Кажется, мы окончательно погрузились в СССР времен железного занавеса, когда уже не расстреливают, как в 30–40-х, и не судят по политической 58-й статье УК РСФСР (после развенчания культа личности Сталина из советского УК ее убрали), но всех критиков режима массово обвиняют по 70-й статье УК РСФСР — «незаконная агитация и пропаганда». В СССР именно эта статья являлась резиновой и применялась к каждому несогласному, распространял ли он самиздат или выходил на площадь.

«Новая» попросила известного советского и российского адвоката Бориса Золотухина сравнить методы работы репрессивной машины тогда и сегодня. Золотухин начинал карьеру следователем и прокурором, а затем стал адвокатом и прославился как защитник диссидентов. Он — один из четырех адвокатов (вместе с Диной Каминской, Юрием Поздеевым и Софьей Каллистратовой), осмелившихся в советском суде требовать оправдания обвиняемых на политических процессах. Из профессии был изгнан властями в 1968-м — за речь в защиту политзаключенного Александра Гинзбурга на так называемом процессе четырех (А. Гинзбурга, Ю. Галанскова, А. Добровольского и В. Лашковой, обвиняемых в антисоветской пропаганде). Золотухин ушел в юрисконсульты, по-прежнему оказывая правовую поддержку несогласным и сам став участником диссидентского движения в СССР.

Борис Золотухин:

— На мой взгляд, основное отличие того времени от сегодняшнего — в том, что нынешние инструменты преследования протестующих вызваны размахом протестного движения в России и задачами власти в борьбе с ним. Диссиденты же составляли небольшую группу. В демонстрациях у памятника Пушкину участвовало несколько десятков человек, смельчаков. Тогда у власти не было потребности в устрашении тысяч протестующих. Сегодня число демонстрантов может достигать сотни тысяч. Есть большая потребность посеять страх среди населения. Добиться этого можно лишь массовыми репрессиями, включая осуждение невиновных. Этим вызвано нагромождение запретов, позволяющее задерживать и осуждать за пустяки: репосты, ретвиты, прогулки… Спектр карательных мер широк.

В СССР главным орудием преследования инакомыслящих до 1966 года служила преимущественно статья 70 УК РСФСР «Антисоветская пропаганда и агитация». Для осуждения по ней требовалось доказать, что виновные действовали «с целью подрыва или ослабления советской власти». Но произвол был в том, что диссиденты как раз не декларировали таких целей. Они лишь настаивали на соблюдении закона, советской Конституции (на бумаге она была вполне гуманной), прав человека. Их лозунг до гениального прост: «Соблюдайте вашу Конституцию».

Знаменитые партийные интеллектуалы Франции и Италии выступили против осуждения Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Предполагаю, что отчасти поэтому в 1966 году в Уголовный кодекс была внесена статья 190-1 — «Распространение заведомо ложных клеветнических сведений, позорящих советский государственный и общественный строй». Она исключила умысел на «подрыв и ослабление советской власти». Высший предел наказания по ней был три года лишения свободы вместо 7 лет по статье 70.

Одновременно смягчились и репрессии, чаще стали применять ссылку. По статье 190-1 были осуждены, например, участники демонстрации на Красной площади в 1968 году, вышедшие в защиту Пражской весны, против ввода советских войск в Чехословакию. Из семи человек трое были приговорены к лишению свободы, а трое — к ссылке. Часть участников демонстрации были направлены на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Психушки для инакомыслящих были популярны. Кстати, замечу, что направлению на принудительное лечение обязательно предшествовало возбуждение дела по статьям Уголовного кодекса.

Мне кажется, отличительная особенность политических репрессий нового времени — это использование уголовных репрессий против персональных противников, превращение следствия и суда исключительно в орудие личной мести.