Выслужиться перед Москвой

«Из России я уехал в декабре 18-го. Эмиграция разорвала почти все социальные связи. Отношения с друзьями и коллегами прекратились. В Тюмени у меня осталось много горячо любимых людей, и месяцы разлуки делают расставание сложнее. Близкие с пониманием относятся к ситуации. Я не совершал ничего плохого, мне нечего стыдиться.

Уголовное дело возбудил следователь по особо важным делам Адуев по материалам областной прокуратуры. Это исключительно местная инициатива, чтобы выслужиться перед Москвой.

О федеральном розыске я узнал уже за границей, когда друзья стали мне скидывать ориентировки из тюменских отделов полиции. Мое фото до сих пор висит между ориентировками на убийц, наркоторговцев и мошенников.

Еще находясь в Тюмени, я понимал, что дело идет к этому. Перед моим отъездом за мной следили два человека: они спокойно поднимались на лестничную клетку и стояли. Спокойно стоят, курят и чего-то ждут.

Когда в ноябре 2018 года я вернулся в Тюмень из Штатов, где находился по программе Open World, мне вручили повестку в городскую прокуратуру. Старший помощник прокурора города Сергей Байрамалов продемонстрировал мне материалы с пометкой «СК», в открытую сказав, что он передает дело.

С чего все началось

В 2018 году в отношении меня тюменской прокуратурой были дважды инициированы административные производства по статье 20.33 КоАП за сотрудничество с «нежелательной организацией», следующим этапом стало возбуждение уголовного дела по одноименной статье.

В материалах административных дел — абсолютный бред. Первое связано с организацией правозащитной лекции, на которой присутствовала координатор «Открытой России» Полина Немировская. На данной лекции присутствовали всем известные в Тюмени личности — например, Иринэ Дикова, по ее доносу и формировалось дело. Суд сформулировал, что если Немировская и гости семинара состоят в «Открытой России», то, соответственно, и я сотрудничаю с нежелательной организацией.

Вторая административная статья — чистый казус: мне ее приписали за то, что я поставил хештег. Я организовал приезд в Тюмень петербургского профессора Травина, который прочел лекцию «А просуществует ли путинская система до 2042 года?» Но поводом они записали хештег #открытаяроссия.

У нас есть члены организации, на которых заведено до восьми административных производств, и их не преследуют по уголовному составу.

Если бы они арестовали так меня, в информационной повестке все выглядело бы иначе: я мужчина, официально безработный, езжу в Штаты, детей нет. Мужчин не так жаль.

В России шесть дел по статье 284.1 УК РФ. Пилотные — мое и Анастасии Шевченко. Три человека из команды «Открытой России», в отношении которых были возбуждены уголовные дела, находились под подпиской о невыезде: Максим Верников из Екатеринбурга, Яна Антонова и Александр Савельев из Краснодара. Последнее дело возбудили в отношении нижегородского бизнесмена Михаила Иосилевича. Сейчас он под стражей.

Следственные мероприятия у меня начались раньше, чем у Анастасии Шевченко, а возбуждены дела были одновременно: если мое дело можно воспринимать как перегиб местных властей, то на нее была федеральная санкция. Если бы такой же заказ был на меня, я бы не успел покинуть Россию.

Поводом для возбуждения уголовного дела стало проведение мной прямой линии с Михаилом Ходорковским из тюменского штаба Навального. Присутствовало порядка 25 человек. До этого мы собрали аудиторию на 50 человек, была готова площадка, но за два часа позвонили директору аудитории и сказали, что никакой прямой линии там быть не должно. Все мои SMS и мейлы об изменении места проведения семинара положили в материалы дела. Непосредственно на семинаре была молодая девушка 19–20 лет, она вела наблюдение и нас фотографировала. Эти фотографии теперь в материалах дела.

Мы разговаривали с Ходорковским по видеосвязи, причем люди общались с ним больше как с экономистом, экспертом и политиком. Говорили про альтернативы «нефтяной игле», про возможный переход к парламентаризму и внутриполитическую конкуренцию. Всего три основных повестки.

Следствие ведут важняки

Половина участников этого семинара сейчас имеют статус свидетелей. Это 10 человек, самые активные участники, задававшие вопросы о честных выборах, фальсификациях и парламентаризме.

Многие не хотят взаимодействовать с органами предварительного следствия и не понимают, о чем им вообще свидетельствовать, их доставляют приводами.

Обыски проводили у меня везде: и на квартире, которую я арендовал полгода назад, и у моих родителей. Родители живут не в областном центре, а в районном поселке Богандинский, туда тоже съездили на обыск. Родители также проходят по делу как свидетели.

Хозяйке съемной квартиры, где я раньше проживал, до обыска позвонили и сказали, что разыскивают вора и что краденное может находиться в ее жилье. В квартире живет девушка, там не было ничего моего, тем не менее изъяли всю компьютерную технику, все носители информации и допросили жилицу.

Свидетелей опросили, и дело встало, находится в замороженном состоянии. Никаких более следственных действий не проводили. Защитника мне бесплатно предоставила «Правозащита Открытки». В СК адвокату вообще говорили, что я свидетель. Позади ориентировки с моим розыском висят, а я свидетель!

Жизнь в Тюмени

Я окончил Тюменский госуниверситет по специальности «государственное и муниципальное управление». В Тюмени занимался политикой и возглавлял региональный отдел «Открытой России», представлял ее в своем регионе. Мы занимались выборами, просветительской деятельностью, демократическими инициативами, благотворительностью, поддержкой активистов, боролись за экологию.

Участвовал в десятке избирательных кампаний и как волонтер, и как руководитель штаба, в том числе предвыборного штаба Собчак. Баллотировался как кандидат в гордуму Тюмени. В промежутках между выборами занимался развитием своего образовательного центра, где преподавал историю России, обществознание. Ничем противозаконным не занимался, разве что политикой.

Как человек, который профессионально занимается темой выборов, могу сказать, что в Тюмени их нет: как бы кто ни проголосовал, сколько бы людей на выборы ни пришло, все равно сфальсифицируют. Мало ходить на выборы, нужно наблюдать, нужно бороться, но в 50% случаев это чревато. Один из таких примеров — мой.

Тюменская область — абсолютно подконтрольный регион, регион лояльных элит, предназначенный для сохранения собственных преференций и власти, где идут на обман, подлог и ложь. Первыми стараются закрыть участки с КОИБами (электронные урны. — Ред.). Результаты их свозятся в ТИК. Согласно этим предварительным данным команда начинает рассчитывать сценарий фальсификации.

Выбираются участки, где слабое наблюдение либо его вообще нет. На них происходит незамысловатая штука. В протоколы после подсчета вписываются данные, которые сообщает начальство. Совсем не важно, сколько было голосов и за кого. У них свои данные. Недостающие бюллетени потом аккуратно вкладываются в архив в течение 2–3 дней — на случай суда. Единственная возможность их здесь поймать — это вскрыть коробку. Но у наблюдателя нет такого права.

Участок закрывается. Все бюллетени складывают в коробку, прикладывают к ней свои данные и отвозят в ТИК. Во всех ТИКах работают «тайные комнаты», где протоколы перепроверяются и исправляются данные (лично снимал видео). Если перевозят бюллетени, нужно сначала идти туда, уже после — в помещение избирательной комиссии.

После аккуратной подтасовки данных, когда все сошлось и свои кандидаты победили, к утру результаты публикуются в открытом доступе.

«Открытая Россия» занимается гражданским просвещением и поддержкой независимых кандидатов на выборах. В какой-то момент государство объявило нас врагами — людьми, угрожающими конституционному строю России.

«Это же какой-то абсурд! Давай я им скажу, что ты ничего не нарушал. Ты же ничего не нарушал? Просто поговорим с ними», — говорил мне отец. На тот момент он не понимал, что существует такой сильный произвол и бесправие.

Вынужденная эмиграция

Проживаю в Грузии, о чем открыто пишу в социальных сетях. Здесь очень много людей из России, которые скрываются от уголовного преследования. Чувствую себя в безопасности, поскольку в международный розыск по политическим статьям не объявляют.

Полгода у меня был российский номер телефона, на который можно было позвонить и выяснить, где я, пригласить в суд, написать мне в социальных сетях, но следствие ни разу напрямую ко мне не обратилось.

Я уезжал с 50 тысячами рублей в кармане — очень маленькой суммой на жизнь по европейским меркам. Дождался падения цен и купил билет из Москвы в Париж в один конец. На законных основаниях я не могу оставаться в других странах на долгое время. Чтобы сэкономить, уехал на время к родственникам в Нидерланды. Увидел Амстердам и Северное море. Был в Польше, Литве, Венгрии, Грузии, Германии, Чехии, Латвии, Белоруссии.

Грузия оказалась самой легкой страной для эмиграции. Добрый народ, низкие цены, невероятная красота. Для людей, преследуемых по политическим мотивам, Грузия — прекрасный вариант. В стране сильное гражданское общество, которое поддержит в случае преследования. Здесь люди протестуют. Грузины знают цену свободе и справедливости, они прекрасно понимают разницу между русскими людьми и российским правительством.

Если есть вероятность оказаться на моем месте, живя в России, то лучше иметь второй загранпаспорт или открытую долгосрочную визу. Сообщества русскоязычных эмигрантов есть по всему миру. Люди могут помочь информацией или иным образом. Тем не менее русские не очень отзывчивы за рубежом. Это обусловлено разной ментальностью эмигрантов. По экономическим мотивам многие эмигрировали в нулевых и 90-х годах. Они смотрят телевизор и поддерживают Путина. Люди, которые эмигрировали с 2012 года, чаще всего руководствовались политическими мотивами. Эти две эмигрантские волны друг с другом почти не контактируют.

Я много работал в проектах «Открытой России», с общественными организациями и российскими компаниями, спустя полгода уже мог взаимодействовать с иностранцами. Занимаюсь исследованиями политических процессов в Восточной Европе и России. Это приносит мне достаточно денег, мой уровень жизни сильно вырос в сравнении с десятком рабочих лет в Тюмени.

С другими эмигрантами мы развиваем организацию, способную помогать людям, которые попали в такое же положение, как наше. Волна эмиграции только растет. Кто-то просто бежит, другие молодые люди выезжают из страны в надежде на лучшую жизнь. Мы собираем им ресурсы на первое время и консультируем по юридической части.

Важнейшее знание — язык. Изучаю английский и чешский, планирую выучить испанский и арабский. Развиваться и находить новые источники дохода можно бесконечно, рынок труда очень большой. Главное — видеть пути самореализации и не бояться делать шаги.

В Россию я намерен вернуться. Не оформляю беженство и не получаю гранты на пребывание для того, чтобы основаться в Европе. Когда вернусь, буду заниматься той же самой работой, что и до отъезда. Политических конкурентов в стране убирают, а инструмент давления — это уголовные дела. Пока же в России меня ждет тюрьма.