Сегодня единственным уцелевшим в ковидные времена рейсом из Парижа в Москву был депортирован российский гражданин Магомед Гадаев. Сегодня же утром, когда за ним приехали в депортационную тюрьму в Париже, чтобы доставить в аэропорт, Магомед Гадаев вскрыл себе живот в знак протеста против незаконности происходящего. Апелляционный суд во Франции отменил решение о его депортации, но сотрудники французского МВД проигнорировали решение суда. Располосованный живот депортации не помешал: рейс с Гадаевым на борту вылетел совсем с небольшой задержкой — 36 минут.

На данный момент Гадаев находится в депортационном секторе аэропорта Шереметьево. Он смог позвонить своей жене по телефону, который ему одолжил для звонка посторонний человек. Кроме этого связи с Гадаевым нет: в ходе депортации у людей отбирают все личные вещи, включая мобильный телефон.

Магомеду Гадаеву 37 лет, из них во Франции он прожил 11.

который тогда возглавлял близкий Рамзану Кадырову чеченский силовик Алихан Цакаев (сегодня замначальника МЧС по ЧР). Чеченские омоновцы похитили Магомеда Гадаева и вместе с другими незаконно задержанными гражданами России готовили «на результат»: ждали, пока у задержанных отрастут бороды, чтобы вывезти их в горы и расстрелять как боевиков. За это можно было получить награду от министра МВД РФ или денежную премию от главы Чечни.

Вместе с Магомедом Гадаевым в секретной чеченской тюрьме сидел другой российский гражданин — Ислам Умарпашаев. Он был похищен сотрудниками чеченского ОМОНа в конце декабря 2009 года прямо из дома. Его родственники обратились за помощью к правозащитникам Сводной мобильной группы, которую после убийства чеченской правозащитницы Натальи Эстемировой создал председатель общественного объединения «Комитет против пыток» Игорь Каляпин. Именно благодаря обращению родственников к правозащитникам Ислам Умарпашаев был отпущен, а вместе с ним чудом выбрался из чеченской секретной тюрьмы и Магомед Гадаев. Оба они дали показания в рамках единственного уголовного дела против чеченских полицейских по факту похищения и пыток, возбужденного благодаря усилиям сотрудников «Комитета против пыток».

Это дело появилось в том числе и благодаря тому, что в России поменялся президент. Не могу сказать, что Дмитрий Медведев был особо решительным в отношении чеченских силовиков, однако именно в те годы российским правозащитникам удавалось хоть как-то доносить до российской власти информацию о безумном произволе в Чечне, который творят государственные агенты. Когда президент в России поменялся, дело Ислама Умарпашаева, фактически доведенное до стадии задержания обвиняемых (палачи были официально опознаны своими жертвами), развалилось.

Причина депортации Магомеда Гадаева из Франции в Чечню (в России его никто не ищет, так как против Магомеда Гадаева нет никакого уголовного дела) официально неизвестна. Франция также не имеет к нему никаких официальных уголовных претензий. Есть лишь неофициальная: возможное участие в сутенерстве. Такая претензия, как мы понимаем, полностью нейтрализует самый главный страх французов по отношению к россиянам чеченской национальности: Гадаев точно не разделяет идеи запрещенного в России «Исламского государства».

Однако именно этим страхом прикрываются сегодня власти Франции. Чудовищное убийство французского учителя Самюэля Пати, которое в октябре прошлого года совершил переехавший во Францию в пятилетнем возрасте беженец чеченской национальности, способствовало воскрешению печально известного принципа, когда все чеченцы отвечают за одного. Именно этим принципом руководствовался Сталин в 1944 году, когда депортировал в казахстанские степи зимой весь вайнахский народ.

Сегодня почти каждую неделю из Парижа в Москву самолетом доставляют депортированных чеченцев.

В аэропорту Шереметьево они, как правило, пропадают и появляются в Чечне уже в качестве обвиняемых по сомнительным уголовным делам, с подписанными под пытками признательными показаниями об участии в незаконных вооруженных формированиях (которых в Чечне, по заявлению Рамзана Кадырова, давно не существует).

И это — в лучшем случае.

В 2017 году МИДы Франции и Германии (которая в последнее время тоже не особо церемонится с российскими гражданами чеченской национальности) присудили мне совместную франко-немецкую награду «За права человека и верховенство закона». Наградили меня за то, что я написала о представителях чеченского ЛГБТ-сообщества, которых стали преследовать в Чечне, как до этого преследовали наркоманов, салафитов, инакомыслящих, критиков чеченской власти, а еще раньше — подозреваемых в терроризме.

Я много лет писала и пишу об этой системе похищений, незаконном лишении свободы в чеченских секретных тюрьмах, пытках током, избиениях, изнасилованиях людей в Чечне. И когда меня наградили (а награждали лично послы Франции и Германии в России), я подумала, что представители двух этих великих европейских стран хотя бы читали то, что я пишу.

Но если бы это было так, то вряд ли бы все это сегодня произошло с Гадаевым. Если бы судьба чеченского человека действительно была важна для руководителей этих государств, французские менты не плевали бы на решение французского суда, словно они в России. А российский гражданин не вспарывал бы себе живот во французской депортационной тюрьме, словно он в тюрьме российской, где порезанные вены, зашитые рты и бесконечные голодовки в порядке вещей.

Сегодня, после вспоротого живота Магомеда Гадаева, я понимаю, что во Франции время верховенства закона прошло и настало время верховенства страха.

Официальный отказ от франко-немецкой премии «За права человека и верховенство закона» и саму премию в физическом ее выражении (медаль) я отправлю ценной бандеролью по адресу посольства Франции, в котором в 2017 году проходила торжественная церемония.