КомментарийПолитика

«Характер остался мирным»

Группа гражданского наблюдения «ОЗОН» оценила действия полиции и протестующих во время субботней акции в Киеве

«Характер остался мирным»
Фото: Maxym Marusenko / NurPhoto via Getty Images
Уже опубликован 30-страничный отчет. Все беспристрастно, с таймингом, разложено по полочкам, подкреплено фото и видеоматериалами, скриншотами, постами в соцсетях организаторов акции, официальной информацией, интервью в СМИ. Примерно 160 силовиков на «точке» (плюс около 1000 в резерве) и 700–900 протестующих знали из публичных и неоднократных анонсов: мероприятие на Банковой не исключает радикального поворота. В то же время часть коммуникаторов подтверждала намерение протестовать мирно. «Доступная информация, которой мы можем оперировать для целей этого отчета, не позволяет оценить намерения организаторов», — резюмировали мониторщики.

Вот лишь несколько моментов, когда сюжет мог повернуть, куда угодно. В 20.13 наблюдатели зафиксировали возгорание огня у входа в здание, очаг оперативно погасили спасатели. В части помещений офиса, куда попали фаеры, произошло задымление. В 20.16 военнослужащим нацгвардии раздали резиновые дубинки. Но уже в 20.26 нацгвардейцы по приказу отошли в сторону драмтеатра имени Франко. В 20.28 прозвучал залп петард. В 20.49 из машины организаторов объявили об окончании акции.

По наблюдениям «ОЗОНа», правоохранители не проводили поверхностной проверки участников акции при входе на площадь возле офиса президента Украины. По ходу событий, в частности, при забрасывании фасада фаерами, не было замечено ни одной попытки вмешательства со стороны полиции. На Банковой дежурили восемь представителей групп Красного Креста, 10 спасателей-«чрезвычайщиков», две машины скорой (вероятно, с баланса МВД).

В отчете напомнили: термин «мирное собрание» распространяется на поведение, которое может раздражать или оскорблять других лиц и даже на поведение, временно мешающее либо усложняющее действия третьих лиц. Больше того, применение насилия небольшой группой лиц не отменяет в целом мирного характера акции. Международные же стандарты защищают организаторов акции от ответственности за события, на которые они не имели влияния, тем более, если у них была возможность дистанцироваться от насильственных действий обращением к активистам, например, через мегафон.

По данным мониторщиков,

соотношение мирных протестующих и тех лиц, что совершали насильственные действия, составляет 700–900 человек против 30–50 человек.

Именно это позволяет утверждать, что, несмотря на насильственные действия небольшой группы лиц, само собрание не утратило своего мирного характера.

«Задачей группы наблюдения не является установление лиц, возможно, причастных к насильственным действиям. Но мы считаем, что в случае присутствия среди них людей, которые идентифицируются как организаторы акции, возникает контекст, содержащий риски смены характера мирного протеста», — указано в документе.

Работу полиции во время всех трех собраний в защиту Сергея Стерненко мониторщики оценили, как «минимальное вмешательство». Отсутствие жестких мер реагирования (прекращение акции, вытеснение с площади, применение спецсредств и пр.) наблюдатели назвали позитивом — с позиций общественной значимости акции и более серьезных нарушений общественного порядка, которые удалось предотвратить.

О том, насколько украинские власти считаются с выводами «ОЗОНа», «Новая» расспросила правозащитницу Александру Матвийчук, руководительницу ГО «Центр гражданских свобод».

Матвийчук и ее коллеги создали «ОЗОН» в начале 2013 года, то есть еще до Майдана. Члены группы — обычные люди разных профессий, прошли базовое обучение по критериям соблюдения прав человека и наблюдают за мирными собраниями, судебными заседаниями, за работой органов местного самоуправления, полиции. Все — волонтеры, накопили уже достаточно опыта, практики, историй успеха и неуспеха.

Весной 2013-го группа «ОЗОН» мониторила акции возле резиденции президента Януковича «Межигорье». Наблюдателям препятствовали «люди в черном»: ни знаков отличия, ни бейджей… Требование индивидуальной идентификации каждого сотрудника правоохранительных органов предъявлялось власти много раз — чтобы в случае совершения неконституционных действий или применения непропорциональной силы виновного можно было привлечь к ответственности. Окно возможностей для выполнения рекомендации «ОЗОНа» открылось только после революции достоинства. Сейчас условие отражено в законе о национальной полиции и нормативно-правовых актах.

— Конечно, бывает до сих пор, что силовики специально закрывают индивидуальные жетоны экипировкой, — уточняет Александра. — Но сама проблема сдвинулась с мертвой точки.

В 2014–2015 гг. общество проявляло максимальное внимание к расследованию «дел Майдана». На суды стремились не только журналисты, но и неравнодушные граждане. Наблюдатели обратили внимание: люди просто не могут попасть на заседания, залы переполнены. Проблема в техническом смысле разрешалась с помощью видеотрансляции. После мониторинга судебных заседаний «озоновцы» встретились с председателем совета судей Украины, предложили рекомендации — и система была быстро внедрена. «Дела Майдана» все желающие могут смотреть сейчас на портале «Судебная власть».

— Часть рекомендаций не выполняется, хоть мы периодически общаемся после экспертных отчетов с руководителями разного уровня, — замечает Матвийчук. — Я лично встречалась и с министром внутренних дел, и с генпрокурором.

Она подчеркивает: мониторщики — не профессиональные правозащитники, а граждане, которые осознали важность общественного контроля за властью, не считают ее чем-то сакральным.

— «ОЗОН» как движение приучает украинцев к мысли: власть — наемный менеджер, и они должны оценивать ее эффективность, в том числе на соответствие стандартам прав человека, — говорит Александра.

— Как, по-вашему, акция на Банковой сломала некий барьер? Теперь протестные выступления пойдут в исключительно радикальном ключе?

— У меня нет такого ощущения. Барьер если и был сломан, то точно не в прошлую субботу… В общественной дискуссии у нас еще с Майдана присутствуют разные точки зрения относительно эффективности насильственного и ненасильственного сопротивления. Но дискуссии не хватает глубины.

Читайте также

Персональный ад «побегушника»

Я на собственном опыте узнал, что означает красная полоса в личном деле арестанта

Я — сторонница ненасильственных методов, поскольку хотела бы достижения не только «коротких», но и стратегических целей. А есть иной популярный тезис: при авторитарном режиме ненасильственное сопротивление не работает. Почему я его не разделяю? Потому, что форма сопротивления зависит от настроений общества. Ненасильственное сопротивление расширяет социальную базу сторонников. Искренность и жертвенность вынуждает людей, которые прежде поддерживали режим либо реагировали нейтрально, становиться рядом с протестующими.

Именно потому, например, Нельсон Мандела, который полжизни был террористом, переосмыслил свои подходы и благодаря этому вытащил ЮАР из кризиса. Именно потому Индия со всеми проблемами прав человека, которые сейчас есть, все равно демократическая страна. Ненасильственным сопротивлением Махатма Ганди заложил основу, перспективы Индии. Да, кропотливая работа изменения общественных настроений — чтобы ценности стало разделять большинство — требует времени. Но это очень стабильный конструкт.

Потому, на мой взгляд, ненасильственный протест гораздо эффективнее. Он дает ответ не только на вопрос «что будет со страной завтра?», но и что будет через десять и двадцать лет.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow