Кто знает, может быть, анимация во время чумы — из средств профилактики заразы? Об этом по телефону говорил Леонид Шварцман, столетний патриарх, велевший мысленно обнять тех, кого он знает и не знает, то есть своих профессиональных праправнуков.

Между прочим, фильмов про карантин сделано немало. Лучший их них — посвящение врачам: «Пандемия» Полины Кампиони. На зеленоватом поле утопающие — миг назад они еще веселились на катере. Доктор из последних сил пытается спасать, вытаскивая то одного, то другого, но люди тонут и тонут.

Насмешливый «Заговор» — вольная версия стихотворения Чосера «Рассказ продавца индульгенций». Режиссер Андрей Кузнецов перенес действие из средних веков в современность. Вместо чумы в городе свирепствует полосатый гигант Коронавирус. Он хватает ненасытную старуху у разбитого корыта — она старику всю плешь проела, следом присматривается к трем бражникам в баре… Но выясняется, что алчным людишкам и вирус не нужен, они и сами готовы за золото потравить друг друга.

Жюри выдало фильму «10 000 безобразных пятен» Дмитрия Геллера лишь диплом. Но справедливость восторжествовала — приз критиков плюс первое место в профессиональном рейтинге. Можно было бы назвать эту игру лирических абстракций, линий, форм «Мимолетностями», как Прокофьев — свой цикл. Сверху вниз капают, стекают, расплываются бесформенные черные кляксы. Художник кистью на белом листе проводит линию (жизни? звука?). Другой художник с мефистофелевской бородкой лижет тушь и пишет свои визуальные вирши языком… Художники едут друг другу навстречу. Линии бегут за велосипедом, образовывая деревья, реку с лодкой, дорогу, цветы, стрекозу, перелетающую со стебля на стебель. Мимо рынка, продавца арбузов, железнодорожного переезда и милой стрелочницы, которая краем глаза замечает художника (или нас) и застенчиво улыбается «прямо в камеру». Клавишные звуки капают с экрана. У миниатюр Прокофьева эпиграфом — строки Бальмонта:

В каждой мимолетности вижу я миры, Полные изменчивой радужной игры.

С этим неожиданно для Геллера радостным фильмом рифмуется работа Валентина Телегина «Слова на склоне». В живописных хокку человек-улитка ползет к себе в домик, спрятанный в горах. Роняет на рисовую бумагу черные бусины туши, которая длинными рыбами уплывает по реке. Кружится пластинка, снег сменяет дождь, луна — солнце. Время течет, как тушь на рисовую бумагу, соединяясь с всхлипом флейты: «Тихо-тихо ползи, улитка, по склону вверх. Склон Фудзи также одинок».

Малышка неотрывно смотрит по старенькому телеку «Мадам Баттерфляй» и даже закалывает себя понарошку вместе с Чио-Чио-Сан. Она страдает. Особенно когда ее мама, ломая каблуки, улетает на свидания и приходится оставаться с бабушкой и книжкой про Принца и Нищего. Кино Светланы Филипповой «Ба» про огромный мир маленького человека со сползающим бантом. В этом мире — путанные, непостижимые отношения взрослых и безусловная, хотя и грубоватая, любовь бабушки. И смерть, которую не улестить конфеткой. Монохромное изображение — пульсирующее, трепещущее. Словно весь этот нервный, нарисованный углем на кальке (каждая фаза вручную) мир плывет, ходит ходуном. Можно в этой постоянной качке обрести гармонию?

Хорошая новость: «Вышка» становится едва ли не лучшей анимационной школой. Студенты из мастерских Игоря Ковалева и Леонида Шмелькова предъявляют актуальные, интересные по дизайну работы. «Собаки пахнут морем» — студенческое акварельное эссе про любовь, которая — оранжевые морские волны за дверью и которая — страх потери, мечта плыть вдвоем на гигантской красной собаке посреди моря… Автор фильма — мой фаворит: студентка ВШЭ Настя Лисовец. В конкурсе у нее две работы. Вторая — шикарный анимадок «У всех мужчин должны быть туфли». Прелестная, ироничная история трансгендера Германа. Какой цены стоит ему вырваться из плена чужого тела?

Суздаль продемонстрировал, насколько повзрослел отечественный анимадок. Среди лучших — графическая миниатюра «Жизнь-паскуда» Вари Яковлевой. Лавочка на вокзале, на ней живет и умирает бомж. Люди проходят-спешат, а бомж замер под тряпьем… куда ему спешить. Что с ним случилось? Куда он не доехал? Метла сметет неопрятный скарб в черный пластиковый мешок. В финале увидим его фото. Это Ислям Бекбаев: в молодости, в зрелости, с веселым прищуром. Осторожно, двери закрываются.

Фильм «За забором» (спецприз) очень понравился жюри авторского кино. Анимадок о 50-летней пациентке ПНИ. Все в этом ПНИ из проволоки (как в знаменитых «Выкрутасах» Бардина): и сама Ира, и ее кровать, и таблетки, и кем-то изъеденная зубная щетка, и вода для чая из горячего крана. Каждый день из проволоки. Точно выбранная технология, лаконичность композиции — как воплощение «зазаборной» жизни — пробуждает эмпатию.

Едкое и острое по графике «Сахарное шоу» Лианы Макарян — в духе эстонской анимации. Об изощренном абьюзере с тысячью лиц: одну женщину проглотит, другую — бросит в суп, третья… сама ужалит любого. Начнется «сахарное шоу невыносимой сентиментальности»: хищник младенцем свернется на коленях своей новой хозяйки.

Завораживают свободой и философским подтекстом драйвовый абсурдистский трип Саши Свирского «Вадим на прогулке» — о попытке бунта офисного клерка — и фестивальный мировой хит «Голый»выпускника Московской школы нового кино Кирилла Хачатурова. Он в технике 3D создал пространство обшарпанных задворок, в котором обитают люди с грушеподобными формами.

Соня Кендель похожа на мадонн Боттичелли. Мастерица тончайших психологических узоров продолжила сделанную в трудоемкой перекладке несколько лет назад историю «Пишто уезжает». Про тоскливый, убогий и теплый деревенский мир среди брейгелевских пейзажей. Не может она расстаться со своим героем — человекокотом Пишто. «День рождения Пишто» (лучший дебют) — праздник со слезами на глазах. К одичавшему в отшельничестве герою нежданно-негаданно вваливаются родственники. Гвалт, шум, «Поле чудес» с Якубовичем, винегрет, торт, детский хохот. Невыносимо. Мизантроп Пишто раздосадован, даже снова собирает чемодан. Но будет и примирение, и чай с дымком, и капель на топоре, и весна. Дядя Пишто, с днем рождения! Соня, ждем продолжения! И вроде бы оно обещано. Правда, ужасно жаль, если Пишто все же уедет, как уезжают сегодня едва ли не самые талантливые анимационные авторы — в Эстонию, Польшу, Чехию, Францию.

Здорово, что мультипликаторы не разучились снимать смешные фильмы. «О, нет!» Ивана Максимова — мозаика скетчей про облом, который приходит неожиданно: лыжня вдруг расширяется, молоко бежит, поезд, прибывая, страшно уменьшается. Абсурд крушит обыденность. Сотворчество Максимова с талантливой питерской художницей Алисой Юфой оказывается выходом из замкнутого максимовского мира, населенного абсурдистскими существами, — в открытый космос новых стилей и источников вдохновения. Хорош и «Пожарник»Юлии Ароновой, который летел на огонь, тушил что ни попадя (зажженную сигару, кактус с алым цветом, печь пекаря) — и все для того, чтобы быть сожженным любовным пламенем.

А триумфатором фестиваля стала картина Андрея Хржановского «Нос, или Заговор «не таких». Он получил приз мастеров «Прорыв», а потом и Гран-при. Об этом фильме-событии мы писали.

Напомню лишь, что в сложную полифонию картины вплетены жизнь страны вчера-сегодня-завтра с ее нормированной репрессивной механикой, жизнь семьи, жизнь искусства.

И отец режиссера художник Юрий Хржановский — ученик Филонова — появляется в фильме с другими «не такими»: Гоголем, Мейерхольдом, Эйзенштейном, Шостаковичем и коллежским асессором Ковалевым. Юрий Норштейн, объявляя о награде Андрею Юрьевичу, вспомнил, как во дворе «Союзмультфильма» в 1968-м разрубили топором копию его картины «Стеклянная гармоника», а своевольного режиссера отправили служить во флот: «Если определить творчество Андрея, — сказал Норштейн, — то это прежде всего ненависть к пошлости, невежеству и к власти, которая считает, что ей все позволено».

Параллельно показам шел деловой конгресс. Центральное событие — дискуссия о роли анимации в популярном ныне движении «Креативные индустрии». На этот разговор приехали продюсеры, педагоги, режиссеры, чиновники из Калининграда, Ростова-на-Дону, Воронежа, Новосибирска, Кемерово, Перми — и тут же Москва со всеми ее возможностями, рычагами, финансовыми потоками, министерствами. Говорили про то, как децентрализовать мультипликацию, помочь созданию творческих центров. Анимация, социальная и культурная инженерия, цифровые технологии, подростковые и детские студии — способ оживить, пробудить спящие депрессивные города, из которых уезжает молодежь. В Ростове-на-Дону такой программой готов заняться университет, а режиссеров-педагогов нет. В Воронеже известная на весь мир студия Wizart Animation («Снежная королева») сама учит мультипликаторов, но потом их переманивают зарубежные хантеры.

Самым впечатляющим был спич Ильи Кузнецова, продюсера первой дальневосточной студии анимации «Мечталёт» в Хабаровске. Доклад назывался «Медведи — аниматоры». Начинают «медведи» с нуля, но планов — громадье: и студия, и фестиваль «Окно на Восток», и до Миядзаки — всего час лета.

Суздаль — Москва