На юридических факультетах учат, что право — внутренне связная и по-своему красивая система, отторгающая лишнее и нелепое хотя бы в силу того, что есть Конституция: акт высшей силы и прямого действия, как бы перечеркивающий любые фантазии, которые мало ли какие и кому могут прийти в голову.

Принятый 17 марта Думой закон о внесении изменений в ст. 354-1 УК РФ, как и сама эта статья, появившаяся в кодексе 2014 году, — и есть такой фантазм, превращающий строгий юридический текст в вольный пропагандистский.

До сих пор (до скорого одобрения поправок Советом Федерации и подписания закона президентом) статья 354-1 УК: «Отрицание нацизма», — устанавливала ответственность за «отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала… (имеются в виду Нюрнбергские процессы. — Л. Н.), одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны». Согласно части 3 карается «распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, осквернением символов воинской славы России». Поправка добавляет к диспозиции ст. 354-1 еще и «оскорбление памяти защитников Отечества либо унижение чести и достоинства ветерана Великой Отечественной войны, совершенные публично» и устанавливает наказание за такие действия — если при этом была использована сеть Интернет — до 5 лет лишения свободы.

Во многих странах, но прежде всего в Германии, показавшей в этом пример, а также в России установлена уголовная ответственность за отрицание Холокоста. Можно рассуждать, насколько эта норма также является более символической, нежели рабочей, но там речь об отрицании преступлений, а в ст. 354-1 УК РФ — об отрицании победы. Исходя из оценки общественной опасности и общего принципа экономии репрессии, известного правоведам, какая нужда устанавливать за это уголовное наказание? Кто в здравом уме отрицает исторические факты? (Кощунственные же действия охватываются другими составами преступления.)

Как часто встречаются «субъекты», умышленно унижающие ветеранов, и нельзя ли вразумлять их как-то по-другому, педагогическим путем?

Триггером для внесения поправок стал суд над Алексеем Навальным, на которого обиделся 94-летний ветеран ВОВ. Возможно, с этической точки зрения и не стоило ставить его в один ряд с другими «продажными холуями», призывавшими в телевизоре голосовать за поправки в Конституцию, но со стороны Навального это была оценка, а не утверждение о факте. Мировую судью это не смутило, и она, дабы покарать негодяя штрафом, изобрела новый состав преступления, определив характер его высказывания как «оскорбительный клеветнический». Однако депутаты в Думе противоречие заметили и поспешили подсуетиться в рамках предвыборных смотрин перед Кремлем.

Вроде бы это чисто пропагандистская и не опасная история: ветеранов войны в живых осталось мало, и едва ли их кто-то унизит сильнее, чем государство своими жалкими подачками. Но, во-первых, новый состав сконструирован так, что «унизить» можно и случайно, и даже не зная, что перед тобой ветеран, — например, ненароком толкнув на лестнице. Не пойдет ли правоприменительная практика по пути криминализации обид «приравненных к ним лиц», к которым в плане предоставления ряда льгот относятся и участники чеченских кампаний? Во-вторых, в преддверии 80-летия начала Великой Отечественной войны поправка про «ветеранов» даст правоохранительным органам отмашку чаще применять «неветеранские составы», до сих пор дремавшие в тексте статьи 354-1, чтобы гордо докладывать об этом политическому руководству.

Утрата правом логики и связности — несомненный симптом его вырождения. Но использование уголовной репрессии в целях пропаганды чревато многими невинными жертвами: «Сон разума рождает чудовищ».