По окончательной оценке Росстата, инфляция в России в 2020 году составила 4,9%. Это, конечно, хуже, чем в 2019 году, когда цены выросли на 3%, и почти вдвое больше, чем в 2017 году, когда они прибавили минимальные за все время наблюдений 2,5% — но вовсе не причина для того, чтобы рост цен занимал первые места во всех ответах на вопрос «Что вас беспокоит?».

Постсоветский человек пережил «павловскую реформу цен» 1991 года и «либерализацию цен» 1992 года, которые совокупно стерли в порошок покупательную способность его «советских» сбережений. Пережил он и кризисный шок 1998 года, когда за 4 месяца цены выросли на 80%, и два уже меньших ценовых шока — в 2008/2009 и 2014/2015 годах, причиной которых, как и в 1998 году, была девальвация рубля. В свою очередь, во всех трех случаях девальвация была следствием катастрофического снижения стоимости нефти.

Средний возраст россиянина составляет 40 лет, т. е. гиперинфляцию 1991–1992 гг. он может и не помнить, но кризис 1998 года он встретил уже совершеннолетним и способным осознать его тяжесть. Значит, он должен был отложиться в его памяти.

Следует отметить, что тот же средний россиянин, получая зарплату и тратя ее в магазине, склонен сомневаться как в заявляемом Росстатом размере средней зарплаты, так и в заявляемой Росстатом цифре годовой инфляции. Вопрос в том, есть ли у него для этого реальные основания.

Для начала вспомним, что стартовавшая в сентябре 2019 года с США эмиссия со стороны основных центральных банков мира к концу 2020 года все-таки сделала свое дело:

• резко, более чем на 50%, выросли цены на сталь и прочие используемые промышленностью металлы (и это в условиях вызванного пандемией сокращения спроса),
• быстро, до уровня выше предкризисного, подорожала нефть,
• серьезно подорожало на мировом рынке продовольствие.

В России все это помножилось на:

• 20-процентную девальвацию 2020 года, вызванную очередным крахом стоимости нефти,
• решение правительства ввести антидемпинговые пошлины на сталь против украинской и китайской стали (турецкая сталь ушла с российского рынка по политическим причинам),
• резкий скачок цен на жилье, ставший следствием введения политики дотирования госбюджетом ставки по ипотечным кредитам (эта политика вычерпает на несколько лет вперед платежеспособный спрос, и вслед за ростом последует длительный провал спроса).

Нельзя забывать и про поразивший Китай — «мировую фабрику» — дефицит контейнеров, который вылился в четырехкратное удорожание стоимости аренды контейнеров для дальних перевозок, что в итоге привело к росту стоимости крупногабаритного импорта на 10% и более. Но это явление временное, вызванное тем, что контейнеры, в которых отгружается в США произведенная в Китае продукция, не возвращаются обратно. С окончанием в США пандемии она будет решена.

Теперь посчитаем: порядка 36% всех товаров в розничной торговой сети имеют импортное происхождение. К этому можно добавить, что еще немалая часть товаров уже российского происхождения изготавливается с применением импортных комплектующих или сырья.

Очень грубо можно оценить долю импорта на российском рынке в 40%. С учетом того, что продажи розничной торговли примерно в 3,4 раза превосходят в денежном выражении объем приобретаемых россиянами услуг, выходит, что на импорт приходится порядка 30% всех трат россиян, и девальвация рубля на 20% приводит к инфляции в 6%. Точнее, чуть меньшей, поскольку часть потерь берут на себя продавцы — магазины и розничные сети.

Вы зададитесь логичным вопросом: почему же тогда в «развитых» странах инфляция далеко не так высока? Почему население мало волнуется по ее поводу? Ответ тут в том, что:

• в той же Европе евро в 2020 году только укреплялся по отношению к доллару и другим валютам,
• в структуре потребления европейцев и американцев траты на товары гораздо меньше трат на услуги, в России же, как показано выше, ситуация прямо обратная,
• напрямую по потребителю бьет удорожание продуктов питания, но доля таковых в расходах россиян составляет около 40% (у бедных и того выше), а в странах Запада — от 10% до 15%. Правда с учетом привычки есть вне дома она растет, но все же до российских показателей ей далеко.

То есть чем вы богаче, тем меньше места в ваших расходах занимают траты на продукты питания и тем ниже ваша личная инфляция. Это не значит, что услуги для населения США и ЕС не подорожают — подорожают, продавцы в «Уолмарте» не воздухом питаются, им тоже надо как-то компенсировать подорожание товаров и продуктов, но — позже и меньше.

Также стоит отметить, что согласно данным Центрального банка России, который не так давно начал публиковать данные по инфляции в региональном разрезе, в России инфляция зависит от размера населенного пункта, в котором вы живете: инфляция в крупных городах (Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге, Казани) — ниже средней по стране.

По-видимому, основная причина — более высокая конкуренция среди продавцов, представленных в «миллионниках» в основном крупными торговыми сетями, которые в силу своего размера способны выдавливать дополнительные скидки из поставщиков, чего не может позволить себе магазинчик в каком-нибудь забайкальском селе. Да и магазинов таких обычно — один-два на все село, так что цены в них ограничены лишь покупательной способностью его односельчан и совестливостью хозяина.

Как вы заметили, инфляция — проблема бедных, которые не только страдают от роста цен на продукты и товары, но и обычно хранят свои сбережения в национальной валюте, теряющей из-за инфляции свою покупательную способность.

У богатых другая проблема: низкие и зачастую даже отрицательные процентные ставки во всем мире привели к тому, что процент по банковским вкладам мало отличим от нуля, и богатые вынуждены инвестировать в спекулятивные активы, в том числе обращающиеся на товарных рынках, а это… нефть, продукты и промышленные металлы.

Ищущие своего применения деньги богатых создают дополнительный спрос на них на мировом рынке и толкают вверх цены на топливо и продовольствие, также удорожая себестоимость изделий, в которых используются промметаллы. А сталь, например, используется повсеместно — от микроволновки и утюга до холодильника и автомобиля. Таким образом, низкие процентные ставки на мировом финансовом рынке порождают инфляцию.

Что же делать? Проблемы две: бедность россиян и постоянные, бьющие по их карману девальвации рубля. На самом деле это одна проблема: недиверсифицированная, сырьевая, огосударствленная за последние 15 лет российская экономика из-за низкой производительности труда не способна обеспечить 146-миллионное население высокими зарплатами и пенсиями, а ее сырьевая направленность гарантирует девальвационные, влекущие за собой скачки инфляции шоки.

Причем с достаточно высокой периодичностью: в XXI веке — каждые 6 лет. Частота такого рода кризисов заставляет российскую экономику работать в режиме выживания, а не роста и развития.

То есть решение всего одно: влекущий за собой рост зарплат и пенсий рост производительности труда (зарплата экскаваторщика всегда выше зарплаты рабочего с лопатой), от государства требующий политики, направленной на помощь такому росту и устранение стоящих на его пути препятствий. Чем выше будет производительность труда — тем ниже будет вес в экономике ее сырьевой составляющей, тем меньшее влияние будут оказывать на нее спады на мировом рынке нефти и газа, тем меньше будут девальвации и вызываемая ими инфляция. Рост же зарплат и пенсий уменьшит долю расходов россиян на приобретение продуктов питания.